Куплеты с одесским колоритом
СССР
«СМ-Украина»
Куплеты с одесским колоритом
Сергей Тимченко
журналист
Киев
9526
Куплеты с одесским колоритом
Леонид Утесов со своим оркестром

Песни, рожденные в Одессе или написанные о ней, — явление уникальное в нашей культуре. Они стали настолько своими, настолько вошли в наше сознание, что, едва заслышав очередной родной такой свой мотивчик, тут же начинаешь подпевать ему и пританцовывать.

Советская власть не только не поощряла так называемые «одесские» песни, а, наоборот , всячески преследовала, считая «идеологически вредными». Но, как писал Константин Паустовский в своей книге воспоминаний, «во время войны шумные и легкомысленные одесситы, любители легких песенок, те, кого еще недавно называли «жлобами», спокойно и сурово, но с неизменными одесскими шуточками и песенками дрались с такой отвагой и самоотверженностью, что это поражало даже врагов».

Песни, хоть и зачастую находились под гласным или негласным запретом, стали воистину народными по сравнению с сотней поделок, каждодневно выплескивающихся из репродукторов, со сцены, с театральных подмостков.

Мы расскажем лишь о некоторых из них. Всего о нескольких песнях, в разное время исполняемых королем советской эстрады Леонидом Осиповичем Утесовым.

«МУРКА» , «БУБЛИЧКИ» И «ГОП СО СМЫКОМ»

Что общего у этих трех песен? Те, кто хоть немного разбирается в истории эстрады, не задумываясь, ответят, что все они написаны в Одессе и были в репертуаре Утесова. И лишь немногие знают, что автором первоначальных текстов был один и тот же человек — Яков Ядов.

…Жил-был до революции в городе Киеве Яков Петрович Давыдов. Родился он в 1884 году на Подоле. До 1915-го практически ничем себя не проявил, разве что написал несколько десятков статеек, напечатанных в провинциальных изданиях Николаева и Одессы. И лишь когда он начал печататься в киевских «Последних новостях» на русском языке и «Народной воле» на украинском, в полной мере проявились его талант и остроумие. В своих стихотворных и прозаических фельетонах, сценках, пародиях и обозрениях он рисовал тогдашнюю киевскую жизнь. Несмотря на многочисленные псевдонимы: Аника Воин, Мартин Задека, Боцман Яков, Пчела, Жгут, Семен Отрута и др., публика безошибочно узнавала своего любимца.

Пришла известность. Его хлесткие легко ложащиеся на музыку стихи пришлись по вкусу тогдашним мэтрам эстрады. Достаточно упомянуть лишь одну из его песен, «Как на Дерибасовской, угол Ришельевской…», сочиненную им вместе с Мироном Ямпольским в 1917 году специально для набирающего популярность Леонида Утесова, которого одесский критик лихо обозвал «любимцем Большой и Малой Арнаутских».

Но грянул октябрьский переворот, и Яков Петрович, спасаясь от прелестей» революции, пытается отсидеться в родном Киеве. Потом, много лет спустя, в своем письме Андрею Вышинскому он напишет: «Я, подобно многим представителям старой интеллигенции, испугался революции и попятился назад».

Вот только Киев недолго оставался «островком прежней империи». Грянула безумная чехарда властей, заставившая его бежать в Одессу. Там он работает корреспондентом в «Одесских известиях» и печатает стихотворные фельетоны в газете «Моряк». Но основным занятием Давыдова, взявшего псевдоним Ядов, было написание песен. Вот что вспоминал о нем К. Паустовский, как и Яков Петрович, покинувший Киев и осевший в Одессе: «Ядов, присев на самый кончик стула в редакции, торопливо и без помарок писал свои смешные песенки. На следующий день эти песенки уже знала вся Одесса, а через месяц-два они доходили и до Москвы. Ядов был человеком мягким, уступчивым и уязвимым, и ему было бы трудно, если бы не любовь к нему из-за его песенок всей портовой и окраинной Одессы. Ядова ценили редакторы газет, директора разных кабаре и эстрадные певцы. Ядов охотно писал песенки буквально за гроши». И в 1921 году на музыку короля танго Оскара Строка, автора «Брызг шампанского» и «Черных глаз» он пишет знаменитую «Мурку». Правда, мелодия песни была ближе к танго, а первоначальный текст весьма отличался от того, к которому мы привыкли. Дело в том, что Ядов написал… жестокий романс об обманутом муже и неверной Мурке, «в дебрях ресторана» изменяющей ему с каким-то юным франтом и заслуженно получившей пулю.

Вот так выглядит первоначальный текст:

Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая!
Помнишь ли ты, Мурка, наш роман?
Как с тобой любили, время проводили
И совсем не знали про обман...
А потом случилось, счастье закатилось,
Мурка, моя верная жена,
Стала ты чужая и совсем другая,
Стала ты мне, Мурка, неверна.
Как-то, было дело, выпить захотелось,
Я зашел в шикарный ресторан.
Вижу, в зале бара там танцует пара,
Мурка и какой-то юный франт.
Тяжело мне стало, вышел я из зала
И один по улицам бродил.
Для тебя я, Мурка, не ценней окурка,
А тебя я, Мурка, так любил!
У подъезда жду я, бешено ревнуя.
Вот она выходит не одна,
Весело смеется, к франту так и жмется
Мурка, моя верная жена!
Я к ней подбегаю, за руку хватаю:
Мне с тобою надо говорить.
Разве ты забыла, как меня любила,
Что решила франта подцепить?
Мурка, в чем же дело, что ты не имела?
Разве я тебя не одевал?
Шляпки и жакетки, кольца и браслетки
Разве я тебе не покупал?
Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая,
Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
Ты меня любила, а потом забыла
И за это пулю получай!

Но, как это часто бывает в Одессе, песня, выплеснувшись на улицы, зажила своей самостоятельной жизнью, начала обрастать новыми куплетами и даже новым сюжетом. Существует легенда, что первый «блатной» вариант «Мурки» написал знаменитый Лева Задов, бывший начальником штаба у Махно, после Гражданской войны подавшийся в налетчики. Дотошные исследователи подсчитали, что существует более 20 вариантов «Мурки». И это не считая многочисленных переводов песни на более чем 30 языков мира. Несмотря на то, что Союз композиторов считал «Мурку» типичным образцом «мещанской кабацкой музыки с элементами уголовщины» и категорически запрещал ее исполнение, с ней во время Великой Отечественной поднимались в атаку штрафные роты.

Если бы Ядов создал одну лишь «Мурку», то одним этим уже обессмертил бы свое имя. А ведь были еще и «Гоп со смыком» и знаменитые «Бублички», ставшие в конце 1920-х своеобразным гимном «угорающего» НЭПа.

«Бублички», правда, родились в Харькове в 1926 году. Тем не менее это подлинно одесская песня. Куплетист Г. М. Красавин, первый ее исполнитель, так рассказывает о ее создании: «Собираясь на гастроли в Одессу, я старался выяснить, в чем состоит одесская «злоба дня». Мне расказали, что там на всех углах продают горячие бублики с утра и до вечера и с вечера до утра. Только и слышно: «Купите бублички, горячие бублички…» Мне захотелось иметь песенку с таким припевом. О своем желании я сказал Ядову и сыграл на скрипке, с которой обычно выступал, запавшую в память мелодию фокстрота. Яков Петрович разразился бурным смехом и сказал жене Ольге Петровне своим сиплым голосом: «Ставь самовар для артиста. А я буду печь бублики...» Полчаса стучала в соседней комнате машинка… Я с листа исполнил «Бублички» в «Гамбринусе», а на следующий день «Бублички» запела вся Одесса…»

Несколько дней спустя, когда Красавин приехал в Ленинград, к нему за кулисы пришел Утесов и сказал: «Гриша, я пою твои «Бублики». Ничего?» — «Кушай на здоровье!» — ответил ему Красавин. Так песня появилась в репертуаре короля советской эстрады. А в 1929 году она была записана на пластинку вместе с ядовскими «Гоп со смыком» и «Муркой». Но вскоре пластинка была изъята из продажи Главреперткомомкак «опошляющая подлинно советскую музыку халтура, романтизирующая босяцко-уголовный мир и идущая вразрез с высоким индустриальным подъемом и энтузиазмом трудящихся масс», а Утесову было категорически запрещено исполнять песни подобного рода.

Ядов же к тому времени переехал в Ленинград. Но отделение РАПП организовало Общество советской эстрады, которое принялось искоренять «ядовщину». Талантливый автор был вынужден переехать в Москву, но и здесь его не оставили в покое. Ему устроили «творческий вечер», на котором напрямую назвали «классовым врагом». В результате Ядов свалился с инсультом, а так как он не был членом профсоюза, то ни одна больница не хотела его лечить. Его спасло лишь то, что жена Ядова напрямую обратилась с письмом к Сталину. Из секретариата Сталина последовало распоряжение о предоставлении в полной мере всех видов лечения. Талантливый сочинитель прожил еще десяток лет, написал несколько киносценариев, эстрадных скетчей, множество частушек…

А его «Гоп со смыком» зазвучал даже в Кремле. Вот как об этом рассказывал сам Утесов: «Мы работали в сборном концерте в Кремле в честь выпуска какой-то военной академии. Ну, сыграли фокстрот «Над волнами», спел я «Полюшко-поле». Занавес закрылся, на просцениуме Качалов читает «Птицу-тройку», мои ребята собирают инструменты... Тут ко мне подходит распорядитель в полувоенной форме и говорит: «Задержитесь. И исполните «Лимончики», «Кичман», «Гоп со смыком» и «Мурку». Я только руками развел: «Мне это петь запрещено». — «Сам просил, — говорит распорядитель и показывает пальцем через плечо на зал. Я посмотрел в дырку занавеса — в зале вместе с курсантами сидит Сталин.

Мы вернулись на сцену, выдали все по полной программе, курсанты — в восторге. Ну и «сам» тоже ручку к ручке приложил».

«ТЫ ОДЕССИТ, МИШКА»

13 августа 1913 года родился композитор Модест Табачников. Где, спросите вы? Нуи где же, по-вашему, мог родиться человек, написавший такие слова: «Ах, Одесса, не город, а невеста, ах Одесса, нет в мире лучше места, ах Одесса, ты мой любимый край, цвети, моя Одесса, цвети и процветай»? Конечно же в городе-маме.

А во фразе, что композитор написал слова песни, нет ошибки. Дело в том, что слова песни были порождением коллективного творчества.

Дело было так: летом 1936 года Модест, заканчивающий дирижерский факультет Одесского музыкально-театрального института, пришел в ресторан гостиницы «Лондонская» проведать друзей-музыкантов. Пока друзья доигрывали свой номер, Табачников ждал их и от нечего делать начал набрасывать на салфетке ноты будущей песни.

Подошедшие приятели тут же опробовали свежерожденную мелодию, и тут Модест выпалил слова: «Ах, Одесса, жемчужина у моря». А дальше, как это иной раз происходило с народными песнями, пошло-поехало. Каждый подставлял под музыку свою строку. Но время было строгое, и написать «слова народные» Табачников не решился, придумав для «автора» псевдоним М. Любин.

До войны Табачников заведовал музыкальной частью Одесской киностудии.

После начала Великой Отечественной ушел на фронт. И когда в конце 1941 года в газетах было напечатано стихотворение москвича Владимира Дыховичного «Одессит Мишка» — отклик на героическую оборону Одессы моряками-черноморцами, Табачников немедля написал на него музыку, и песня мгновенно стала популярной. Немало способствовал этому и Утесов, исполнявший ее с 1942 года. Песня пользовалась такой любовью у фронтовиков, что в дни освобождения Одессы от фашистских захватчиков Дыховичный написал продолжение «Мишка вернулся в Одессу», которое опубликовала «Комсомольская правда» 12 апреля 1944 года, всего через два дня после освобождения города. А чуть позже стихи первоисточника и его продолжения соединились, образовав единое целое.

Кстати говоря, Табачников написал еще одну потрясающую военную песню, ставшую одной из самых любимых у фронтовиков и исполняемой Клавдией Ивановной Шульженко, — «Давай закурим, товарищ, по одной». Да и многие другие военные песни Табачникова стали подлинно народными…

После войны Табачников не оставляет любимую тему и в 1951 году на слова одессита Семена Кирсанова он пишет еще одну песню «за Одессу» — «У Черного моря». Его песни исполнялись не только Утесовым и Шульженко, но и Марком Бернесом, Петром Лещенко, Владимиром Трошиным, Геленой Великановой и многими другими.

Вообще за годы своей композиторской деятельности Табачников написал несколько оперетт («Сенсация», «Люблю, люблю» и др.), музыку к шести десяткам драматических спектаклей и семи кинофильмам, более 230 песен. Его талант государство оценило слишком поздно — присвоив звание «Заслуженный деятель искусств РСФСР» только в 1976 году, когда композитор уже болел. Он прожил в новом, 1977 году лишь 31 день…

«ШАЛАНДЫ, ПОЛНЫЕ КЕФАЛИ»

Любопытно, но композитор, написавший «чисто одесскую» песню, к моменту ее написания в Одессе никогда не был.

Как и Модест Табачников, Никита Богословский родился в 1913 году. Правда, родился он 22 мая в Санкт-Петербурге.

Свою первую музыку он сочинил в восемь лет. Это был вальс для дочери Утесова.

В 1937 году он дебютировал в кино, написав музыку к кинофильму «Остров сокровищ». Читатели постарше наверняка помнят замечательную песню пиратов, слова для которой сочинил Лебедев-Кумач, «Приятели, скорей разворачивай парус, йог-хо-хо, веселись, как черт, одни убиты пулями, других убила старость, йог-хо-хо, все равно за борт».

Началась война… Богословский не порывает с написанием музыки для кинофильмов. В конце 1941 года он пишет свою знаменитую «Ты ждешь, Лизавета…» для ленты, снятой режиссером Леонидом Луковым «Александр Пархоменко».

А когда Луков прочел повесть Льва Исаевича Славина «Мои земляки», то принялся снимать картину, рассказывающую о фронтовой дружбе неунывающего одессита Аркадия Дзюбина и Саши Свинцова — «Саши с Уралмаша», названную позднее в прокате «Два бойца». Режиссер вновь приглашает композитора Богословского. А в качестве автора песен Луков привлекает киевлянина Владимира Агатова, долгое время прожившего в Одессе.

С первого дня войны Агатов ушел на фронт, был военным корреспондентом, в 1942 году упросил редактора предоставить ему отпуск и отправился в Ташкент, где жили в эвакуации его жена и сын.

Узнав, что в Ташкент прибывает один из известнейших одесских «куплетистов», режиссер не мог упустить такой шанс. Он снял Агатова прямо с поезда и отвез на киностудию. Даже с семьей не дал увидеться.

Но знаменитая «Темная ночь» еще до выхода фильма на экраны была услышана Утесовым и включена в его репертуар. Тогда Луков поручает Владимиру Агатову написать еще одну песню, которую исполнит Марк Бернес, играющий Костю Дзюбина.

У Агатова есть «одесское» стихотворение, написанное еще в 1937 году, о причерноморской рыболовецкой артели. После его переделки и рождаются строки: «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил».

А вот музыка Богословскому никак не дается. Она получается недостаточно «одесской». После того как режиссер забраковал третий пробный вариант мелодии, композитор в сердцах начал называть песню «баланды, полные фекалий». Но как бы то ни было, а песня нужна. И съемочная группа, помещает в газете объявление с приглашением всех, кто знает одесские песни, прийти на киностудию для прослушивания. Как вспоминал потом сам Богословский: «Такого нашествия людей киностудия давно не знала. Пришло, казалось, полгорода — от профессоров до таких бандитов, которых не приняла бы ни одна тюрьма. И каждый подолгу пел одесские песни».

Прослушивание длилось более девяти часов. И наконец родилась «истинно» одесская мелодия. После выхода фильма на экран песню про «рыбачку Соню» запела вся страна. Правда, официальные власти ее не жаловали и не рекомендовали к исполнению, утверждая, что «если это и музыка, то блатная».

И тем не менее, несмотря на все гонения, песня полюбилась и стала по-настоящему народной. Кто только не исполнял ее: от Бернеса, Утесова и Кобзона до Леонида Агутина и «поющего ректора» Михаила Поплавского. А в 2002 году в Одессе, в садике Литературного музея на Ланжероновской, ей даже был поставлен памятник. Согласитесь, далеко не каждой песне оказана такая честь.

Потом Богословский написал еще множество песен, несколько симфоний, огромное количество музыки, стал лауреатом и народным артистом. Но каждый раз, едва композитор приезжал в Одессу, «все биндюжники вставали, когда в пивную он входил»…


16 июля 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847