Два итога одного съезда
СССР
«Секретные материалы 20 века» №8(446), 2016
Два итога одного съезда
Василий Соколов
публицист
Санкт-Петербург
5717
Два итога одного съезда
Председатель Совета Министров СССР, член Президиума ЦК КПСС Николай Булганин выступает на XX съезде КПСС

В мои ранние школьные годы в большом ходу была так называемая шутка, которая позволяла старшеклассникам утвердить свое моральное и физическое превосходство над малышней. С этой целью лбы поздоровее отлавливали малыша и в категорической форме требовали от него ответа на вопрос: «Ты за солнце или за луну?» Неопытный ученик начальных классов, как правило, решал, что солнце привлекательнее луны. И тогда лоботрясы радостно восклицали: «Ага, ты за солнце — за пузатого японца!» И тут же следовало наказание, щелбаны в лоб, а то и слегка поколачивали незадачливого малыша. Правильным считался ответ: «За луну — за советскую страну!» Тогда отловленного малыша отпускали с миром. К чему это я? Да к тому, что именно так и выглядят схватки сталинистов с антисталинистами и наоборот, которые с завидной регулярностью вспыхивают в отечественном медиапространстве. Так оно и случилось в очередной раз, когда лучшая часть населения нашей страны принялась с большим энтузиазмом отмечать шестидесятилетие ХХ съезда КПСС.

ЮБИЛЕЙ

Случилось это в начале 1956 года. Очередной исторический (а иных по значимости вроде как и не бывало) съезд открылся 14 февраля и спокойно себе шел по накатанным рельсам: отчетный доклад, в котором первый секретарь ЦК отменил тезис о неизбежном вооруженном конфликте двух миров, провозгласил принцип мирного сосуществования, публично открестился от сталинских традиций и поклялся в верности ленинским традициям. Вроде все было весьма благопристойно — и по форме, и по содержанию. Бывшего вождя пожурили, кое-кого прокляли (в первую очередь Лаврентия Павловича Берию), а заодно утвердили шестой пятилетний план развития страны. На съезде были приняты два важнейших (без преувеличения) решения: о прекращении производства паровозов и о переходе на семичасовой рабочий день. Правда, при этом рабочая неделя оставалась сорокачасовой — шестой, субботний день становился коротким, завершался на два часа раньше. Об этом даже песни по радио пели: «У каждой работы имеется срок — суббота, суббота, хороший вечерок!»

И все закончилось бы как положено, если б под самый занавес Никита Сергеевич Хрущев не объявил, что делегатам съезда придется остаться на еще одно заседание, на которое не будут допущены иностранные делегаты — представители братских (!) партий, а таковых было пятьдесят пять… Наверное, это выглядело не очень красиво со стороны хозяев и могло довольно сильно обидеть гостей: ведь не на заседание правительства отказались пустить их — там могли обсуждаться вопросы, составляющие государственную тайну. Не допустили к идеологическим братьям! А ведь на этом самом секретном заседании присутствовали не только официально избранные делегаты съезда, но и представители различных парторганизаций Москвы (!). В их число попал и Черняев, преподаватель новейшей истории в МГУ, в дальнейшем — помощник генсека и президента СССР по международным делам. Вот как он вспоминает это «секретное» заседание: «Кончился доклад. Люди молчаливо, сумрачно спускались с этих больших лестниц. Расходились по домам молча. В гардеробе, пока разбирали пальто, не слышал ни одного голоса. Люди были угнетены. Они не могли понять, что это такое и как вообще теперь все воспринимать».

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН

Только с очень большой натяжкой можно назвать 1956 год удачным. О роли, которую сыграл в нем ХХ съезд КПСС, мы скажем чуть позже, хотя он и случился в начале года. Не будем досаждать читателям многочисленными примерами, приведем только два: суэцкий кризис и венгерские события.

Против англо-франко-израильской агрессии выступил, естественно, СССР, а также ООН и… США. 5 ноября правительство СССР сначала «призвало» прекратить агрессию, а 11 ноября ТАСС опубликовал заявление, в котором говорилось: «В руководящих кругах СССР заявили, что если Англия, Франция и Израиль, вопреки решениям ООН, не выведут все свои войска с территории Египта… то соответствующие органы Советского Союза не будут препятствовать выезду советских граждан — добровольцев, пожелавших принять участие в борьбе египетского народа за его независимость». К этому моменту Советский Союз уже развязал себе руки в венгерском конфликте, разгромив в Будапеште антикоммунистический мятеж, так что «добровольцы» могли без особых сложностей перебраться на Ближний Восток. В то же время советский посол сообщал из Каира: «В городе распространяются слухи, что сорок тысяч мусульман-добровольцев воздушным путем направляются из СССР на помощь Египту и что советская авиация бомбит английские базы на Кипре».

Еще много других мелких и крупных неприятностей творилось в мире в том злополучном году. Похоже, стали сбываться слова, сказанные Сталиным во время Ялтинской конференции Рузвельту и Черчиллю: «Пока мы все живы, бояться нечего. Мы не допустим опасных расхождений между нами... Но пройдет десять лет или, может быть, меньше, и мы исчезнем. Придет новое поколение, которое не прошло через все то, что пережили мы, которое на многие вопросы, вероятно, будет смотреть иначе, чем мы».

Как в воду смотрел…

Уже в середине ноября в Китае произошло событие, непосредственно связанное с докладом Хрущева и на десятилетия определившее обострение наших межгосударственных отношений: на II пленуме ЦК КПК Мао призвал развернуть в партии движение «по упорядочению стиля». Это означало отказ от советских методов руководства, чистку рядов КПК от их сторонников и развертывание «китайских методов строительства социализма».

Обернулось это колоссальным падением авторитета, как тогда писали, «коммунистических и рабочих партий». До пресловутого съезда они занимали более-менее прочные позиции в странах, далеких от прямого влияния СССР и КПСС: все-таки идеи справедливого мироустройства, начертанные классиками, несмотря на всю их утопичность, довольно долго сохраняли свою привлекательность. Но после ХХ съезда авторитет сориентированных на классический марксизм партий стал катастрофически обваливаться. В попытке спасти левые идеологические принципы возник так называемый еврокоммунизм, создавший очередную и невероятно сложную головную боль для догматиков в политбюро ЦК КПСС.

Но, так сказать, с внешним влиянием худо-бедно удалось справиться: мятеж в Венгрии подавили, с югославскими «ревизионистами» вроде бы договорились, спекулируя на «мадьярской опасности». Правда, потери на внешних фронтах борьбы «за коммунизм» были весьма ощутимы: развенчание культа личности Сталина послужило предлогом для полного разрыва отношений с Албанией, в связи с чем были утрачены стратегические позиции флота СССР (в основном подводного) в Средиземноморье. И именно тогда началось противостояние с «братским» Китаем, едва не приведшее к серьезной войне. Вместе с тем и внутри страны пошли совершенно непредвиденные процессы…

ЖЕРТВЫ БОРЬБЫ

Хрущеву надо было расчистить площадку для великих дел, а также для самого великого партийного деяния — построения коммунистического общества в отдельно взятой стране, пусть даже и на фоне отдельных стран соцлагеря, вполне успешно строивших социализм, мало чем отличающийся от обычного мелкобуружуазного капитализма. Главное, что у народов «лагеря» было практически все и по вполне приемлемым ценам. Наши же, весьма редкие отечественные туристы падали в обморок при виде колбасных и мясных витрин в «братских» странах. Им терпеливо объясняли, что на жертвы надо идти во имя идеологической борьбы. Вот на нее-то и положили жизнь Никита Сергеевич и его ближайшие соратники.

Дедушка Сталин стал для народов «социалистическим» пугалом, не более того, а Никиту Сергеевича все несло и несло вперед. И донесло до такой степени, что его перестали воспринимать всерьез — и в первую очередь в нашей родной стране. Люди старшего поколения помнят анекдоты про «кукурузника», а что касается автора этих заметок, то в свои 15– 16 лет в благословенной Молдавии мне приходилось отстаивать очереди за хлебом! Конечно, не борьба со сталинизмом была тому виной — страна погрузилась в какую-то благостную анархию, в ожидание подступающего коммунизма, до которого было то ли рукой подать, то ли как в сказке…

Так вот, в одно ухо вливались велеречивые сентенции Никиты Сергеевича, а в другое — свидетельства живых людей: великие ожидания и никакая, просто нищенская жизнь. Построение коммунизма, объявленное Хрущевым к 1980 году, оказалось таким гигантским пузырем, который, лопнув, окатил своим смрадным духом почти все население страны. Это был конец веры в светлое будущее, которое нам обещала самая главная и единственная партия нашей страны. Какое-то время ужасное положение дел внутри страны удавалось маскировать «происками врагов». Уже через год после исторического ХХ съезда случилась жестокая схватка.

ПОПЫТКА — НЕ ПЫТКА

В руководстве КПСС сложилась группа коммунистов, крайне недовольная авантюризмом Хрущева. В июне 1957 года на заседании Президиума Совета министров СССР ряд его членов выставили исключительно серьезные и крепко обоснованные претензии к деятельности самого «вождя» и его ближайших соратников — в первую очередь внутри страны. В итоге большинством голосов (7 против 4) Президиум принял решение вынести вопрос о власти на пленум ЦК КПСС и рекомендовать ему сместить Хрущева с должности Первого секретаря ЦК и обновить состав всего секретариата. Дело запахло государственным переворотом, но тут на помощь «нашему Никите Сергеевичу» пришла армия. Точнее, шеф госбезопасности Серов, срочно доставивший в Москву лояльных Хрущеву членов ЦК, и Жуков, стянувший в столицу армейские подразделения.

На открытии пленума выступил Суслов, который объявил собравшимся, что раскол в руководстве партии происходит исключительно из-за сопротивления отдельных руководителей процессу десталинизации, что, мягко говоря, не совсем соответствовало действительности. Дровец в костер подбросил и маршал Жуков, обвинивший «заговорщиков» — в частности, Молотова, Кагановича и Маленкова — в том, что они были главными зачинщиками и движителями массовых репрессий. Такой прием сразу же увел в тень прочих деятелей, руки которых были по локоть в крови. И напрасно Каганович говорил о вине практически всех членов сталинского политбюро, напрасно вопрошал он Хрущева: «А вы разве не подписывали бумаги о расстрелах на Украине?»

Справедливости ради следует отметить, что Жуков потребовал провести расследование и наказать всех виновных в репрессиях. Однако это означало бы обезглавливание руководящего ядра партии! И потому этот пункт перепуганный пленум моментально засекретил… Наказать решили только «антипартийную группу сталинистов», заявив на пленуме: «Ожесточенное сопротивление пыталась оказать осуществлению ленинского курса, намеченного XX съездом партии, фракционная антипартийная группа, в которую входили Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров и примкнувший к ним Шепилов».

Нельзя обойти молчанием последнюю фамилию: Дмитрий Трофимович Шепилов вовсе не был «членом антипартийной группы», а просто, будучи секретарем ЦК, записывал хрущевские ляпы и другие глупости, произносимые тем на закрытых совещаниях. Разгневанный Никита велел придумать для него такое обвинение, «чтобы отмазаться от него не смог». Так и возникло знаменитое «примкнувший к ним», то есть ни то ни се.

Досталось не только противникам Хрущева, но и его «спасителям». В серьезную опалу попал и Серов, и Жуков: вождь решил, что они в состоянии так же легко сместить и его самого — если понадобится или если кто-то очень попросит…

А ГОДЫ ИДУТ…

Однако вернемся к той самой дате, от которой ныне принято вести отсчет ни на секунду не утихающей борьбы со сталинизмом. Вот уже шестьдесят лет прошло, а борьба эта превратилась в огромный бушующий океан со своими приливами и отливами, и никак эта жгучая тема не может отойти в сферу архивных да научных воспоминаний — как это бывает с самыми сложными моментами не только в древней, но и в новейшей истории практически всех цивилизованных стран мира. Видимо, это желание искоренить раз и навсегда сталинизм не только из настоящего страны, но и из ее прошлого, является отличительной, ментальной особенностью нашего народа — и подданных Российской империи, независимо от рода и племени, и граждан последовавшей исторической формации, то бишь «советского народа», да и множества ныне здравствующих россиян. По каким причинам мы, населяющие великую страну, постоянно стремимся порочить собственное прошлое и призывать к поголовному покаянию? Трудно сказать. На этой проблеме не один психолог голову сломал.

Остается только надеяться, что с течением десятилетий — а скорее даже веков — само понятие сталинизма перестанет нас так будоражить, как мало кого сейчас волнуют, скажем, опричнина времен Ивана IV Грозного. А тиран Петр Алексеевич Романов, прозванный Великим, положил только в фундамент нашего любимого города десятки (если не сотни) тысяч людей, не говоря уж о прочих жертвах — стрельцах, староверах и других забытых сословий.

И таких примеров множество.

Потому вот и кажется, что давно бы нам пора взять пример с той страны Европы, которая для русского человека служила чем-то вроде культурного примера, — с Франции. Там с 1880 года — почти полтора века! — не мучаются с главным Национальным праздником (именно так он называется официально). Им стал День взятия Бастилии, что случилось в ходе Великой французской революции, и никому, кстати, в голову не приходит устанавливать, на чьи деньги она делалась и каков вообще был характер этого достаточно кровавого эпизода истории страны. Никто не стремится подсчитать количество жертв этой революции, длившейся десять лет. Никто не требует и выноса праха Наполеона из Дома инвалидов, а Марата — из Национального пантеона или сноса памятника Дантону, переименования станции метро имени Робеспьера и улицы Сен-Жюста.

НАШИ ОБИДЫ

Весьма оригинальную мысль высказал в одной из телепередач Виталий Третьяков, создатель и первый главный редактор «Независимой газеты», ныне декан Высшей школы телевидения МГУ. Говоря о репрессиях тридцатых годов, он рассказал, что от них пострадало немало его родственников со стороны матери — в основном православных священнослужителей. А вот по отцовской линии — инженеры и заводские рабочие — террор никого не задел. Вывод прост: пострадали служители культа, кулачество и… представители партийной и военной интеллигенции! Последних было достаточно много, и во время современных дискуссий чаще всего возникают именно их имена — яркие, легко узнаваемые фамилии «комиссаров в пыльных шлемах» и прочие подобные им «деятели революции и старые большевики».

Вглядитесь в их биографии. Возьмем хотя бы не единожды оплаканного «гения» Михаила Тухачевского. Тонкий интеллигент, игравший на скрипке, сидевший в германском плену вместе с самим Шарлем де Голлем (только тот из плена бежал, чтобы продолжить свою войну), а потом проваливший (кстати, вместе с товарищем Сталиным и героической 1-й Конной) войну с Польшей, зато классно расправившийся с Кронштадтским мятежом и Тамбовским крестьянским восстанием. А что говорить о прочих жертвах чекистского террора? Не зря ходят упорные и, похоже, обоснованные слухи о неудачном заговоре красных маршалов…

А знаменитые троцкисты-бухаринцы-рыковцы-каменевцы-зиновьевцы и прочая, прочая, прочая? Если говорить откровенно, начистоту, следует признать: это были жертвы Сталина и его ближайшего окружения, но только не невинные страдальцы. Это были жертвы беспощадной борьбы пауков в банке. Хороши по-своему были обе стороны, и никого из них не следует ни защищать, ни оправдывать, а принимать печальное и героическое течение истории именно таким, каким оно было. И при этом не забывать, что одновременно с пожиранием «руководящих хищников» друг друга народ строил свою великую страну, которую не смогли сломить гитлеровские орды. Вопреки стараниям политиканов перегрызть глотки бывшим соратникам.

МЯЧ В ИГРЕ

Говорят, что историки — не математики. Против 2 х 2 = 4 не попрешь, а вот историк имеет право на собственную оценку событий, и с этим не поспоришь. Только заметим: право на оценку, а не на трактовку, которую он станет навязывать на всех доступных уровнях. Но история сослагательных наклонений не признает: давайте в школах, в СМИ, в вузах учить народ мыслить самостоятельно, а не под мощным идеологическим давлением. И нельзя давать истории превращаться в пропагандистский мяч, которым попеременно играют как сторонники, так и противники того, что происходит в жизни нашей страны.

И второй мяч, совершенно конкретный, которым играет чаще всего оппозиция, стремясь закатить его в Спасские ворота. Это, конечно, несчастная мумия Ильича, могилы у Кремлевской стены и урны с прахом. Недавно один видный, но оппозиционно настроенный ученый заявил о том, что весь прах с главной площади страны следует удалить. Этот вопрос поднимается часто, но только уважаемый ученый муж добавил в это требование свою щепотку перца, да и много других специй. Выступая на известной «либеральной» радиостанции, он предложил распределить (!) покойников по различным кладбищам — престижным, хорошим и чуть ли не по заброшенным — в зависимости от того, насколько эти покойники были лояльны к нынешним либеральным оппозиционерам! Простите, но это называется одним словом: кощунство. Превращать прах в элемент политической игры — не стыдно ли вам, уважаемый господин профессор? И еще: найдется ли честный человек, который возьмет на себя смелость судить? Этого — на Новодевичье, того — на Троекуровское, а этого — отдать уцелевшим родственникам, пусть сами решают: на каминную ли полку или развеять на собственном дачном участке. Если все-таки найдется такой человек, то он будет достоин только плевка в лицо…

Так что давайте успокоимся относительно Сталина, культа личности, антипартийной группы, волюнтаризма, застоя, да и перестройки, обернувшейся «катастройкой». Давайте помнить обо всем, но не будем проклинать одних, оплакивать других и каяться неизвестно в чем. Будем ЗНАТЬ историю, а не приспосабливать ее под сиюминутные политические требования. Хорошо помню песню (народную?) студенческих времен, которую мы распевали, ничуть не опасаясь «кровавой гебни»: «На то она история, та самая, которая ни слова, ни полслова не соврет». Не соврет, в отличие от ее разнузданных толкователей, забывших, что история — наука и знание, а не инструмент в политической игре.


1 апреля 2016


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847