Нынешнее поколение, которое может найти в персональных гаджетах все, что душе угодно, с трудом представляет, как обстояло дело с доступом к информации еще в середине прошлого века. Тотальная цензура, в принципе невозможная в век Интернета, закрывала мыслящим людям доступ ко всему, что власть считала крамолой. Были лишь официальные издания, «феями цензурными заняньканные».

В стихотворении Александра Галича «Мы не хуже Горация», откуда взята эта строчка, был поставлен точный диагноз советской прессе и литературе:

Бродит Кривда с полосы на полосу,
Делится с соседской Кривдой опытом!
Был указан и рецепт лечения:
«Эрика» берет четыре копии,
Вот и все!
…А этого достаточно.
Затем следовало продолжение:
Есть магнитофон системы «Яуза»,
Вот и все!
…А этого достаточно.

ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ ПЕВЦА САМИЗДАТА

Стихотворение «Мы не хуже Горация» не без основания считают гимном самиздата и магнитиздата. Оно было положено на музыку, если таковой, конечно, можно считать несколько гитарных аккордов, и входило в обязательную программу «квартирников», еще одного уникального явления в жизни думающей части советского общества середины прошлого века.

Автор диссидентского гимна Александр Галич долгое время жил двойной жизнью. Писал вполне устраивающие советскую власть пьесы и киносценарии. За фильм «Государственный преступник» даже был награжден премией КГБ СССР. Цензоров не смущали ни содержание текстов, ни анкетные данные публиковавшегося под красивым псевдонимом Александра Гинзбурга. Проблемы у него начались в конце пятидесятых годов, когда вполне успешный драматург и киносценарист начал сочинять песни, исполняя их под аккомпанемент гитары. Их содержание было по тем временам крамольным, если не сказать больше. Именно Галича вместе с Булатом Окуджавой и Владимиром Высоцким считают основоположником жанра авторской песни.

Выступления на «квартирниках» не приносили Галичу больших заработков, но гарантировали большие неприятности. Тексты песен тщательно прорабатывались «искусствоведами в штатском», а кассеты с записями изымались при обысках работниками КГБ, зачастую и не знавшими о выписанной автору премии своего ведомства. Главный режиссер московского Театра сатиры Валентин Плучек как-то пригласил Галича, с которым учился в одной студии, выступить на капустнике. Тот согласился. Объявление о предстоящем концерте было вывешено только в театре, и посторонних на капустнике не должно было быть. Тем не менее Плучеку буквально сразу же позвонили из Министерства культуры СССР и потребовали отменить выступление Галича.

Единственный публичный концерт автора гимна самиздата состоялся в марте 1968 года в Новосибирском Академгородке. Там проходил фестиваль авторской песни, организованный клубом «Под интегралом». Галич исполнил свои «запрещенные» песни, в числе которых была и «Мы не хуже Горация». В следующем году в антисоветском издательстве «Посев» вышла первая книга стихов и песенных текстов Галича. Это послужило причиной его исключения из Союза писателей, Союза кинематографистов и даже Литфонда, из которого даже Александра Солженицына не изгнали.

Певец самиздата и магнитиздата умер в Париже. По официальной версии, в результате несчастного случая. Многие сочли смерть барда результатом спецоперации КГБ. Ну а отпечатанные на «Эрике» и других пишущих машинках, а также записанные на пленках на магнитофоне «Яуза» песни Галича долгое время будоражили умы советских граждан, которые не довольствовались изданными официальным путем книгами и пластинками.

ТЕХНИЧЕСКАЯ БАЗА САМИЗДАТА

В СССР пишущие машинки выпускали в Казани, Кировограде, Ленинграде и Уфе. Первая советская пишущая машинка была выпущена в столице Татарстана и называлась «Яналиф». Это слово означало также единый алфавит для тюркских языков, официально существовавший в СССР в двадцатых-тридцатых годах. Более полувека в различных модификациях выпускалась модель уфимского завода под названием «Башкирия». Первые такие пишущие машинки собиралась вручную силами беспризорников. Довоенные образцы «Башкирии» считаются самыми надежными и легче всего поддаются реставрации.

Машинка была огромных размеров, тяжелая из-за большой массы литер и отнюдь не скоростная из-за внушительной амплитуды перемещения рычагов. Печать тоже была не очень четкая. Главным преимуществом «Башкирии» была, как уже отмечалось, ее надежность. Очень стабильную в работе, с огромным запасом прочности пишущую машинку даже сравнивали с пулеметом «Максим».

Большинство «Башкирий» дожило до наших дней в «раздетом» виде, без металлических кожухов. Между тем комплектные машинки 50–60-х годов выпуска удивительно красивы. Плавные обводы выкрашенных светлой краской кожухов напоминают обводы автомобилей тех лет. Для украшения интерьера, оформленного в стиле середины ХХ века, лучшего и не придумать.

Что касается рабочих качеств, то «Башкирия» (последняя модель имела индекс 7 и называлась «Башкирия-7») оставила не очень хорошие воспоминания. Работа на ней сильно утомляла руки. Многие машинистки шутливо называл эту машинку «ужас Башкирии». То ли дело воспетая Галичем «Эрика»! Легкая, компактная, удобная в работе. Идеальный инструмент для самиздата.

Во многих статьях, растиражированных сейчас в Интернете, утверждается: все пишущие машинки подлежали обязательной регистрации, а купить их можно было только при предъявлении паспорта и ходатайства с места работы. Доподлинных свидетельств таких правил обнаружить не удалось. Ну не было такого постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР.

Существовало, правда, положение об обязательном учете и регистрации копировальной техники и пишущих машинок в государственных учреждениях. На многих предприятиях перед праздниками вся техника перетаскивалась в специальный кабинет. Еще в начале 90-х годов списанную копировальную технику уничтожали в присутствии специальной комиссии. «Почерк» большинства пишущих машинок был хорошо знаком «искусствоведам» из соответствующего ведомства.

На этом построен сюжет романа Юрия Дружникова «Ангелы на кончике иглы». Его действие происходит в редакции газеты «Трудовая правда», в которой угадываются многие черты «Московского комсомольца». Именно там трудился в качестве обозревателя отдела науки Юрий Альперович, писавший под псевдонимом Дружников. Писал «в стол», понимая, что напечатать подобное произведение в СССР можно будет лишь в самиздате.

Одним из героев романа является маркиз Астольф Луи Леонор де Кюстин, автор книги «Россия в 1839 году», распространявшейся в виде машинописной копии. Это был своеобразный самиздатовский бестселлер. Заморский путешественник изобразил страну варваров и рабов, всеобщего страха и бюрократической тирании. Хотя речь шла о царской России, в СССР книга была под запретом. Слишком много аналогий приходило на ум.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ САМИЗДАТА В РОССИИ

Самое точное определение этого понятия дал в своем изданном на Западе автобиографическом романе «И возвращается ветер…» еще один писатель-диссидент социалистической эпохи Владимир Буковский: «Сам сочиняю, сам редактирую, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю». Хотя нельзя сказать, что подобное явление — порождение эпохи правления КПСС.

Еще в XVIII веке в рукописном виде распространялись сатиры Александра Сумарокова, которые не могли быть напечатаны ни при каких обстоятельствах. На следующий день после гибели Александра Пушкина весь Санкт-Петербург читал переписанные от руки строчки стихотворения Михаила Лермонтова «На смерть поэта». Даже ставшая классикой пьеса Александра Грибоедова «Горе от ума» поначалу была запрещена цензурой и распространялась в рукописном виде. Не говоря уж о непристойных творениях Ивана Баркова или просто приписываемых этому поэту похабных текстов.

С развитием техники самиздат приобретал все большее распространение. Особенно в середине прошлого века, когда в продаже, как уже отмечалось, появились печатные машинки «Эрика» производства ГДР. Советские «пишмашки» были достаточно громоздкими, да и выпуск их ограничивался нуждами госучреждений. «Эрика» стала мечтой людей творческих профессий и примкнувших к ним диссидентов. На ней перепечатывались не только «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова и «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, но и почему-то не издававшиеся достойными тиражами популярные зарубежные детективы, кулинарные рецепты и «Камасутра», которую сегодня может купить в книжном магазине любой школьник средних классов.

Только в самиздате в середине прошлого века можно было прочитать материалы по засекреченной тогда в СССР теме НЛО и уфологии. Особая тема для серьезного исследователя — рок-самиздат. На пишущей машинке печатались, а затем аккуратно переплетались и распространялись среди «своих» журналы, рассказывавшие об отечественной и зарубежной рок-музыке. И эта тема в СССР не приветствовалась. Того, что печатал официальный «Ровесник», меломанам было явно недостаточно.

Мощный всплеск самиздата совпал с периодом «оттепели», когда резко увеличилась продажа пишущих машинок населению. Для тех, кто увлекся этим небезопасным делом, «Эрика» была идеальным инструментом. Маленькая, компактная, упакованная в чемодан из кожзаменителя, который служил еще и подставкой, она отличалась безупречно четкой работой. «Эрика» — одна из самых малошумных пишущих машинок, а качество отпечатанных на ней страниц поражало воображение. К тому же в СССР поступали достаточно большие партии изделий из дружественной ГДР.

С 1983 года в Рязани стали производить пишущие машинки «Любава». Они изготовлялись по лицензии фирмы «Роботрон» на заводе счетно-аналитических машин. Основной его продукцией были кассовые аппараты, выпускаемые и поныне. Пишущие машинки шли как ширпотреб. Выпуск «Любавы», как и других пишущих машинок во всем мире, был прекращен лишь в начале XXI века. В эпоху персональных компьютеров они представляют интерес лишь для музеев предметов быта XX века.

К категории самиздата во второй половине XX века относили и переплеты светокопий страниц журналов, в которых публиковались популярные в ту пору произведения. Распространителей этих «книг» преследовали даже не за инакомыслие, а за «расхищение социалистической собственности». Бумага и светокопировальная техника находились в госсобственности, да материалы для переплета отсутствовали в свободной продаже. В СССР ксероксы были только в госучреждениях, и для того, чтобы снять копию с любой бумажки, нужно было оформить письменную заявку и получить разрешение «первого отдела». Его сотрудники следили не только за неразглашением государственной тайны, но и за нераспространением вражеской идеологии.

Распространителей самиздата жестоко преследовали, хотя это и противоречило подписанным СССР в Хельсинки международным соглашениям. Несмотря на репрессии, поток самиздата ширился. Председатель КГБ Юрий Андропов в 1970 году в направленной в ЦК КПСС секретной записке сообщал: «За период с 1965 года появилось свыше 400 различных исследований и статей по экономическим, политическим и философским вопросам, в которых с разных сторон критикуется исторический опыт социалистического строительства в Советском Союзе, ревизуется внешняя и внутренняя политика КПСС, выдвигаются различного рода программы оппозиционной деятельности».

Несмотря на преследования, в семидесятые годы самиздат получил широкое распространение. Даже анекдот сочинили: «Бабушка для внука перепечатывает на машинке «Войну и мир», парень ничего, кроме самиздата, не читает».

ПЕРВЫЙ ВЫХОД БУЛАТА ОКУДЖАВЫ

Кассеты магнитиздата появились позже, чем самиздатовские творения на бумаге. Если предшественниками самиздата были рукописные тексты, то магнитофонные кассеты с записями крамольных песен и стихов в качестве родителей имеют «кости». Так называли записанные на рентгеновских снимках джазовые композиции, а также песни Александра Вертинского и Петра Лещенко, которые воспроизводились на стандартных проигрывателях.

Пластинки этих исполнителей фирмы «Мелодия» появились спустя много десятилетий. На обложке первого сингла «Битлз», появившегося в СССР в продаже в начале 70-х, ливерпульская четверка скромно именовалась «Вокально-инструментальным ансамблем», хотя творчество Джона Леннона и Пола Маккартни было уже хорошо известно во всех уголках Советского Союза. Альбомы «Битлз» переписывались с кассеты на кассету. Иногда первоисточником служила привезенная из-за бугра пластинка, стоимость которой на черном рынке доходила до зарплаты младшего научного сотрудника, иногда — передачи «вражеских голосов».

Первые магнитофоны в СССР появились в 50-х годах. Роль «Эрики» в магнитиздате выполняла «Яуза», производство которой было налажено на Московском электромеханическом заводе. Первые катушечные появились в 1956-м, но технический прогресс не стоял на месте. В 1961 году в продаже появился первый советский бытовой стереофонический магнитофон «Яуза-10», а через три года — портативная транзисторная «Яуза-20».

Кроме полузапрещенных джаза и рока энтузиасты магнитиздата внедрили в заполненную «кривдой» советскую жизнь бардовскую песню. В конце 50-х годов, как раз в то время, когда в продаже появилась «Яуза», в Ленинграде активно действовала группа молодых интеллигентов. Они организовывали лекции и выступления тогда еще никому не известных, а ныне классиков авторской песни, создавали клубы. Кто сегодня не знает песен Булата Окуджавы «На Тверском бульваре», «Девочка плачет», «Последний троллейбус»? Шествие по стране они начали в магнитиздате.

Выступление тогда еще мало кому известного поэта осенью 1959 года записали на «квартирнике» ленинградского кинорежиссера Владимира Венгерова. Магнитофон во время записи стоял под столом, качество было ужасное, но энтузиастов нового жанра это не смущало. При перезаписи неясно звучавшие строчки они допевали сами.

В 1961 году Окуджава приехал в Ленинград, чтобы встретиться со своей будущей женой Ольгой Арцимович. Поэт и востоковед, писатель и один из культовых представителей диссидентского движения Борис Вахтин решил организовать публичное выступление барда. Площадку удалось найти с помощью профсоюзных активисток в Пулковской обсерватории. Это был первый концерт будущего классика авторской песни, на который продавались билеты.

Нельзя сказать, что он прошел с грандиозным успехом, но и обструкции, подобной той, что устроили Окуджаве во время выступления в московском Доме кино, не было. После концерта гостю устроили экскурсию по обсерватории, которая затянулась далеко за полночь. Добираться до города пришлось в кузове остановленной на шоссе полуторки.

Благодаря магнитиздату популярность Окуджавы росла с космической скоростью. В декабре 1961 года на его выступление в Доме актера на Невском проспекте пытались прорваться толпы почитателей. Чтобы сдержать их, пришлось задействовать конную милицию. Начиная со следующего года московский бард много и успешно гастролирует по стране. Его концерты разрешены, но сразу же после их завершения молодежные газеты во всех городах обливают барда потоками грязи. А что еще остается верным подручным партии и комсомола, если секретарь ЦК ВЛКСМ Сергей Павлов на одном из пленумов заявил: «Окуджаве и иже с ним сподручнее делить лавры с такими специалистами будуарного репертуара, как Лещенко».

И все же «есть магнитофон системы «Яуза» — и песни, в которых нет пафоса социалистического строительства, разлетаются по всей стране. В 1961 году открывается клуб авторской песни «Восток», названный в честь доставившего в космос Юрия Гагарина корабля. Десятки авторов-исполнителей дебютировали на сцене «Востока», и неизменно рядом с ними стоял магнитофон. С каждым годом все более совершенный.

БАРД С ТАГАНКИ

В 1965 году в Ленинград на гастроли впервые приехал Театр на Таганке. Среди актеров Владимир Высоцкий, которого тогда как автора-исполнителя практически никто не знал. Да и репертуар у таганского барда в ту пору был весьма специфический: блатные песни. У пионеров ленинградского магнитиздата были кассеты с их записями.

После спектакля «Добрый человек из Сезуана», с которого началась история Таганки, главный режиссер Юрий Любимов и несколько актеров были приглашены на вечеринку. Наготове к этому времени были два магнитофона, и Любимову не составило труда после нескольких тостов за успехи молодого театра уговорить Высоцкого взять в руки гитару. В это сложно поверить, но начал «квартирник» будущий классик с песни Галича «Это гады-физики на пари раскрутили шарик наоборот…».

Многие поклонники Высоцкого до сих пор считают его автором этого произведения. Как и некоторых песен Юза Алешковского. Актеру с Таганки чужая слава была не нужна. «Квартирник» в Ленинграде, на котором 45 минут Высоцкий исполнял свои песни, включая сочиненную в «Красной стреле» по дороге на гастроли «Балладу о штрафниках», окончательно утвердил актера в качестве барда.

Пройдет совсем немного времени, и Высоцкий станет кумиром поколения. Кассеты с записями его песен в магнитиздате вытеснят Галича и Окуджаву.

С КОНЦЕРТА — В ЭМИГРАЦИЮ

Для ленинградских энтузиастов, стоявших у истоков магнитиздата (самиздат тоже их не минул), кажущиеся сегодня безобидными увлечения привели к серьезным неприятностям. Хотя на «квартирники» приглашались проверенные люди, осведомителей соответствующего ведомства среди них хватало. Организаторов концертов и распространителей самиздата КГБ держал под колпаком. Многие лишились работы, некоторых в буквальном смысле выдавили за пределы родной страны. Не только из Ленинграда, но и из других городов, где усилиями энтузиастов барды успешно конкурировали с награжденными премиями Ленинского комсомола молодежными ансамблями.

Вот как описывает историю своей эмиграции в опубликованных в нескольких толстых журналах «Мемуариках не на каждый день» бывший свердловчанин, а ныне — немецкий пенсионер Артур Вернер (в начале 70-х он работал заместителем директора картины на Свердловской киностудии и учился на вечернем отделении в местном юридическом институте): «Приехать в Свердловск Юлия Кима и Юрия Колесникова пригласил Клуб песни Уральского политехнического института. Те, конечно, приехали, но в УПИ Киму выступать запретили. И на всех других возможных и невозможных площадках города тоже, хотя в песне о Свердловске, слова которой написал родившийся в Харбине и скончавшийся в Нью-Йорке уральский поэт Григорий Варшавский, Свердловск назывался «работящий уральский наш город, где и песня, и труд с огоньком». Не та, знать, была песня у Кима. Или город не тот.

Ближе к вечеру нашли-таки место для концерта (хоть и неофициального) на квартире организаторов концерта. Народу собралось более чем битком, и Ким с Колесниковым устроили очень яркое выступление с красивыми лирическими песнями без малейшей политики. Потом ненужных гостей выпроводили, а с ними и тех, кого считали потенциальными стукачами. Колесников тоже ушел, и в теплой узкой компании Ким напел — по довоенным нормам — лет на десять-пятнадцать. От потенциальных стукачей, может, и избавились, а вот активные остались. Через несколько дней поклонников творчества московского барда загребли в КГБ, а потом и наказали кого чем. Меня, например, сначала арестовали по липовому обвинению в изнасиловании и продержали трое суток в КПЗ, а потом вышибли из юридического института».

Вскоре после этого «квартирника» Вернер попросил прислать вызов из Израиля, хотя, по собственному признанию, не пылал «сионизменными чувствами».

…Во времена перестройки и гласности в безумно популярных тогда «Московских новостях» была опубликована статья с предложением установить в столице памятник «Эрике» как символу свободы в несвободной стране. Идею не поддержали, и постепенно период, когда самиздатовские бестселлеры заполонили страницы толстых журналов, а магнитиздатовские хиты продавались предприимчивыми кооператорами, сошел на нет. Сегодня в Интернете можно найти все, а нынешняя власть не в пример предшественникам не заставляет мыслящую часть общества обращаться к «издатам». Многим уже даже сложно понять всю боль, которую вложил в свой гимн Александр Галич.