Баскетбольный матч, сыгранный в ночь с 9 на 10 сентября 1972 года, навечно войдет в историю спорта. Впервые родоначальники «игры гулливеров», американцы, были повержены в олимпийском финале. Произошло это при драматичных обстоятельствах, когда советские баскетболисты сначала, казалось, уступили победу в выигранном, по сути дела, матче, а затем вновь обрели ее после серии коллизий. Сборную СССР тренировал ленинградец Владимир Кондрашин. Каждый из ее игроков был яркой и неординарной личностью. Создатели самой кассовой в истории российского кинематографа ленты «Движение вверх» утверждают, что снятое с огромными отступлениями от исторической правды кино даст возможность обратиться к фактам и изучить подлинные биографии героев. Что ж, выполним это пожелание.

Гулливер, которому повезло

Из 12 баскетболистов, завоевавших золотые медали в Мюнхене, сегодня живут и здравствуют лишь четыре. Воспитанник украинского баскетбола Анатолий Поливода ярко заявил о себе еще в юности. Уже в 20 лет он дебютировал в составе взрослой сборной СССР. Раскрыться Поливоде помешала болезнь. Многие вообще недоумевали, что с таким диагнозом можно играть в баскетбол на высоком уровне.

В олимпийском финале он и не играл. Рано закончил карьеру, получил инвалидность, но пережил многих здоровых и сильных партнеров по сборной. Сегодня украинский пенсионер Поливода тихо и незаметно живет в Миргороде. В современной Украине о победах советской сборной предпочитают не вспоминать.

Киевский «Строитель» в сборной СССР мюнхенского образца представлял еще и центровой Сергей Коваленко, рост которого был 215 см. Он родился в Китае, где проходил службу его отец. В баскетбол начинал играть в Грузии, куда перевели служить генерала Ивана Коваленко. В Тбилиси в ту пору были сразу две команды высшей лиги, «Динамо» и ГПИ. Руководители динамовского клуба готовы были переманить из студенческой команды уникального центрового, невзирая на фамилию. Только руководители украинского баскетбола оказались расторопнее.

В олимпийскую команду Коваленко попал волею случая. На последнем сборе уже после завершения тренировки получил нелепую травму основной центровой Владимир Андреев. Его прооперировала тогдашний мэтр спортивной медицины Зоя Миронова — и неудачно. По сути дела, после этого карьера Андреева была закончена, хотя руководитель знаменитого ЦИТО отказывалась признать свою ошибку.

Американцы включили в состав олимпийской команды тогда еще очень сырого, но уже вымахавшего на 223 см Тома Берлсона. Всерьез опасаясь превосходства соперников под щитами, Кондрашин в спешном порядке вызвал в команду Коваленко. Правда, оба гиганта в финале на площадку так и не вышли.

После завершения карьеры Коваленко жил в Киеве. Успешно занимался бизнесом, гордился дочерью-моделью. Умер в 2004 году.

Последний шанс майора Вольнова

Кого Кондрашин очень хотел видеть в составе олимпийской команды, так это многолетнего капитана сборной СССР Геннадия Вольнова. Предыдущий наставник национальной команды Александр Гомельский убрал ветерана сначала из сборной, а затем из ЦСКА, который тренировал. Естественно, Вольнов, не растерявший и малой толики своего мастерства, переживал. Он даже решил завершить карьеру, но Кондрашин уговорил вернуться и даже договорился о том, чтобы Вольнов в олимпийском сезоне сыграл за московское «Динамо» и набрал необходимую форму.

Ради Вольнова наставник советской сборной «отцепил» от Олимпиады эстонца Яка Салуметса. Тот был обижен на тренера много лет. Только после того, как в последнем чемпионате СССР весной 1991 года таллинский «Калев», который тренировал Салуметс, в финале плей-офф обыграл кондрашинский «Спартак», эстонец испытал облегчение. Тем более что буквально сразу же Эстония стала независимым государством, а «Калев» представлял уже несуществующий СССР в Кубке европейских чемпионов.

После Мюнхена Кондрашин настойчиво предлагал Вольнову поиграть еще несколько лет в своем «Спартаке». Даже выбил у руководителей спортивного общества ордер на двухкомнатную квартиру в Ленинграде. Хотя легендарный тренер, в отличие от Гомельского, редко прилагал усилия, чтобы обеспечить своих парней материальными благами. Олимпийский чемпион сделал другой выбор, продолжив службу в армии. «Всегда считал баскетбол чем-то вроде хобби», — признался в одной из откровенных бесед Вольнов.

После завершения спортивной карьеры он служил на кафедре физической подготовки и спорта Академии химической защиты. Ушел в запас в звании полковника с должности начальника кафедры. Не изменил присяге даже в самые трудные времена, когда на зарплату полковника и профессора в Москве прожить было невозможно. Как раз в те лихие годы в гости к полковнику Вольнову приехали американцы и предложили продать золотую олимпийскую медаль. Вроде бы даже хотели вручить ее кому-то из игроков сборной США, категорически отказывающихся получать серебро Мюнхена. Олимпийский чемпион послал непрошеных гостей по хорошо известному в России адресу.

Они сражались за СССР

Еще до прихода Кондрашина в сборную ее капитаном был назначен Модестас Паулаускас, которого в баскетбольном мире называли Модей. Как вспоминал многолетний лидер каунасского «Жальгириса», который в те годы был не столь силен, как во времена Арвидаса Сабониса, его Гомельский просто поставил перед фактом, и спорить было бесполезно. «С Вольновым мы потом не одну бутылку выпили, чтобы сохранить хорошие отношения, — признался во время Евробаскета-2011 в Каунасе Модя. — Геннадий оказался нормальным мужиком. Все время говорил: «Не бери в голову, делай свое дело».

Олимпийский дебют Паулаускаса состоялся в Мехико. На Играх-1968 в составе сборной СССР было шесть будущих триумфаторов Мюнхена, но вместо уже привычного серебра дружина Гомельского довольствовалась бронзой. Как вспоминал Модя, настраивались тогда только на золото. На всех тренировках наигрывали финал против сборной США. Второй состав советской команды моделировал игру американцев.

«Думали, что югославов в полуфинале обыграем без проблем, — делился воспоминаниями Паулаускас. — В концовке равной игры на скамейке запаниковал Гомельский, стал зачем-то на судей давить, как привык это делать на чемпионате СССР. Дивидендов такое давление не принесло, зато команда занервничала вслед за тренером. К тому же в ту пору практиковали замены пар защитников и троек нападающих, как в хоккее. На этом мэтры спортивной науки диссертации защищали. А мы при такой тактике югославам проиграли».

Весьма показательным был ответ Паулаускаса на вопрос, как в сборной восприняли увольнение Гомельского и приход Кондрашина. «Мы были солдатами, сражавшимися на баскетбольной площадке за Советский Союз. Нам было все равно, кто ведет нас в бой», — на очень хорошем русском языке заметил Модя. После завершения карьеры игрока Паулаускас сам стал «полководцем», который вел в бой юношеские сборные СССР. Был в его жизни и период, о котором капитан советской сборной мюнхенского образца предпочитает не вспоминать. Пристрастие к любимым не только в России, но и в Литве напиткам грозило пагубными последствиями.

К счастью, все это позади. Паулаускас живет в маленьком городке на границе Литвы и России. «У меня есть квартиры и в Вильнюсе, и в Каунасе, — поведал Модя. — Только для меня это слишком большие города. В свое время известный московский тренер Юрий Озеров, приехав в Каунас, говорил: «Как ты можешь жить в такой деревне? Давай к нам, в столицу!» Мне же по душе города маленькие».

Обосновавшись в приграничном регионе, Паулаускас два раза в неделю ездил тренировать школьников из крошечного российского Краснознаменска, что в Калининградской области. «Больше десяти лет практически не общался со своими друзьями в России и начал забывать русский язык, — объяснил Модя. — Вот и решил поработать с российскими ребятишками. Конечно, в Краснознаменске вряд ли появится новый Сабонис, но губернатор области наградил меня почетной грамотой, которая висит на самом почетном месте в доме».

Баскетбол бизнесу не помеха

Кондрашин сделал неожиданный для своего американского визави Хенка Айбы ход, выпустив в стартовой пятерке сразу двух игроков тбилисского «Динамо», Зураба Саканделидзе и Михаила Коркию. Грузинские команды в чемпионате СССР всегда отличались «лица не общим выражением». Визитной карточкой тбилисского «Динамо» был скоростной баскетбол.

Воплощением фирменного стиля были именно Коркия и Саканделидзе, без которых сложно представить кондрашинскую сборную. Именно Сако обеспечил феерическую концовку финального матча, сфолив на Даге Коллинзе. Если бы американец забросил мяч с игры, времени на ответную атаку у сборной СССР просто не осталось бы.

Даже в советские времена в Грузии боготворили не только футболистов, но и баскетболистов тбилисского «Динамо». После окончания спортивной карьеры Саканделидзе не бедствовал — руководил чаеразвесочной фабрикой. Не коньячный завод, конечно, но тоже ничего. Только и во времена выступлений за сборную СССР грузинским баскетболистам сложно было соблюдать спортивный режим, а уж после завершения спортивной карьеры это было просто невозможно. Каждый родственник и знакомый считал своим долгом пригласить батоно Зурика за стол, который ломился от яств и напитков.

Под стать одноклубнику был и Михаил Коркия. Племянник легендарного центрового сборной СССР 50-х годов Отара Коркии просто обречен был стать лидером тбилисского «Динамо». Во времена выступлений за национальную команду именно грузинские баскетболисты были лидерами по провозу дефицита из заграничных вояжей. Объясняли просто: «Вах! Нужно всем родственникам подарки привезти. Иначе кровная обида будет».

После завершения карьеры Коркия стал своим человеком в кругу грузинских цеховиков. Даже за решетку угодил, несмотря на всю свою популярность. Зато дождался благословенных времен, когда бизнесмены стали уважаемыми на всем постсоветском пространстве людьми, а не фигурантами уголовных дел. Олимпийский чемпион Мюнхена в независимой Грузии сколотил состояние и даже прикупил по случаю футбольный клуб «Торпедо» из Кутаиси. Жаль, что двух веселых грузинских парней, которые были душой олимпийской сборной мюнхенского образца, уже нет в живых.

«Свободу Корвалану и Дворному Ивану!»

Эту речовку в середине 70-х часто скандировали на баскетбольных матчах в ленинградском «Юбилейном». Если кто не помнит, Луис Корвалан — это лидер чилийских коммунистов, арестованный кровавой хунтой диктатора Пиночета. Ну а Иван Дворный — олимпийский чемпион Мюнхена, на себе познавший справедливость поговорки «от тюрьмы и сумы не зарекайся». Именно Кондрашин отыскал «во глубине сибирских руд» талантливого парня ростом за два метра, который стал дублером Александра Белова и в ленинградском «Спартаке», и в сборной СССР. На Олимпиаде в Мюнхене он был, что называется, на подхвате. После ее завершения на какое-то время и вовсе выпал из поля зрения болельщиков.

Несмотря на поражение в финале, большинство американских студентов подписали выгодные контракты с профессиональными клубами. А олимпийские чемпионы из СССР продолжали числиться любителями. Практически все занимались рискованным бизнесом, провозя через таможню в одну сторону водку и икру, а в другую — магнитофоны, джинсы и мохер. В полной уверенности, что досмотр звезд советского спорта будет, скажем так, лояльным, многие из них перешли запретную черту. Связались с криминальными авторитетами и по их заданию вывозили из СССР драгоценности и раритетные иконы. Среди тех, кто попался и был примерно наказан, оказался Дворный.

Хотя можно сказать, что тюремный срок оказался для него спасением. Вместе с Иваном подобным бизнесом занимался талантливейший баскетболист Владимир Арзамасков про прозвищу Зяма. После первого прокола на таможне он просто перешел из ленинградского «Спартака» в ЦСКА под крыло Гомельского. Затем его нашли мертвым рядом с гостиницей. По официальной версии, это было самоубийство, по неофициальной — месть криминальных авторитетов, чье задание не было выполнено.

Дворный недолго пробыл на зоне. Кондрашин сумел добиться его перевода на поселение в Ленинградскую область, а оттуда олимпийский чемпион приезжал на тренировки и игры «Спартака». Затем судьба забросила олимпийского чемпиона во Владивосток. Там по сей день вспоминают, что на матчи чемпионата СССР его частенько привозили из вытрезвителя. Между тем Дворного отлично помнили в США, где его игра произвела в 70-е годы фурор. Ему даже было присвоено звание почетного гражданина города Буффало. Туда он и уехал, когда приподнялся «железный занавес».

Правда, работал не тренером, как говорил своим знакомым, а разнорабочим в супермаркете. Затем вернулся в Омск, где стал президентом местной федерации баскетбола, написал книгу воспоминаний и даже получил поздравление к 50-летию от Владимира Путина. Увы, победить рак было не под силу даже олимпийскому чемпиону. Дворный умер в 2015 году.

Зигзаги судьбы Туркестанского змея

Одним из самых заметных игроков сборной СССР в мюнхенском финале был Алжан Жармухамедов по прозвищу Туркестанский Змей. В национальную команду он был призван из ЦСКА. В главную армейскую команду страны Алжан перешел из ташкентского СКА. Видимо, поэтому его долгое время считали узбеком. Только в новейшие времена, когда о дружбе советских народов перестали твердить на всех углах, Жармухамедов раскрыл страшную тайну: он, оказывается, казах.

В историю отечественного баскетбола Змей вошел как человек, которого трижды лишали звания заслуженного мастера спорта СССР и дисквалифицировали на различные сроки. Этому наказанию он подвергался за различные нарушения таможенных правил. Правда, в отличие от Дворного, его все время отмазывали. Жар (это еще одно прозвище форварда сборной СССР) в конце концов возвращался и в ЦСКА, и в национальную команду.

После завершения карьеры Алжану уже не нужно было заниматься рискованным бизнесом. Он тренировал московские студенческие команды, а в 90-е даже ассистировал своему партнеру по сборной мюнхенского образца Сергею Белову в национальной команде России. Был в тренерском штабе сборной, которая выиграла медали на чемпионатах мира и Европы.

Вполне благополучно сложилась судьба Александра Болошева. Трудяга из московского «Динамо» в кондрашинской сборной был одним из тех, кто «таскал рояль». Играли на нем другие, более яркие баскетболисты. После завершения карьеры Болошев долгое время работал на различных должностях и в родном клубе, и в набиравших силу «Химках».

Одним из героев финала стал Иван Едешко, чей пас Александру Белову изменил ход баскетбольной истории. Причем ни одного очка во встрече со сборной США он на свой счет не записал. Интересно, что в ЦСКА, куда белорусский разыгрывающий перешел из минского РТИ, он не всегда попадал в основной состав. В сборной же Кондрашина был незаменим. «Петрович не переставал подчеркивать, что ему нужен Едешко из РТИ, а не из ЦСКА», — делился воспоминаниями с автором этих заметок автор легендарного мюнхенского паса.

Пожалуй, Едешко угнетало то, что он на всю оставшуюся жизнь стал заложником воспоминаний об этих трех секундах. Хотя прожил большую и очень насыщенную жизнь в баскетболе. Тренировал ЦСКА и молодежную сборную России, поднимал игру в странах Африки, о чем с удовольствием делится воспоминаниями и в приватных беседах, и в написанной книге воспоминаний. Название говорит само за себя: «Три секунды и не только».

Два Белова, две судьбы

Победные два очка в Мюнхене принес сборной СССР ленинградский спартаковец Александр Белов, став героем финала. Хотя, как единодушно утверждают все очевидцы, после завершения встречи Кондрашин не удостоил своего любимца похвалой. Ведь именно пас Александра на Саканделидзе обернулся перехватом Коллинза, после которого американская сборная впервые в матче вышла вперед.

В сборную ленинградского центрового пригласил еще Гомельский, но именно при Кондрашине его талант засверкал всеми гранями. Жизнь Белова оборвалась рано. Он умер в 27 лет от редкой болезни — саркомы сердца. Уже в XXI веке молодые питерские журналисты разыскали в специализированном медицинском музее его заспиртованное сердце и написали очерк, который так и назвали: «Сердце Белова».

В Ленинграде многие были убеждены, а в Санкт-Петербурге до сих пор сохраняют убеждение, что Александр Белов пал жертвой чудовищной провокации. Якобы на таможне его поймали не просто так, а по наводке тренерского штаба ЦСКА. Армейцы обещали снять наложенную на олимпийского чемпиона дисквалификацию в случае согласия перейти в эту команду из ленинградского «Спартака». Белов отказался, запил и сгорел буквально за несколько месяцев.

Вряд ли версия заговора имеет какое-то отношение к реалиям. Это специально подчеркнул в своей книге «Движение вверх» однофамилец ленинградского центрового Сергей Белов. Немногие знают, что у него тоже питерские корни. Родители чемпиона Мюнхена, зажигавшего олимпийский огонь на Играх-1980 в Москве, попали в Сибирь по распределению после окончания ленинградских вузов. Белов начинал карьеру в Томске, где еще школьником играл за студенческую команду. Автору этих заметок на Всероссийской универсиаде в Свердловске в 1988 году довелось побеседовать с его первым тренером, Георгием Решем. Он не уставал восхищаться своим лучшим воспитанником.

Белов выиграл еще множество титулов и с ЦСКА, и со сборной. При этом побывал в статусе «невыездного». Он всегда отличался резкостью суждений. Когда во время чемпионата мира 1978 года на Филиппинах итальянские журналисты поинтересовались у него, почему из их страны приехали около трех десятков журналистов, а из СССР только три, Белов, не раздумывая, выпалил: «Двое из них вообще баскетбол здесь увидели впервые».

Тем не менее Сергей Александрович дождался своего звездного часа. После распада Союза он возглавил Федерацию баскетбола России и одновременно тренировал национальную сборную. Самые большие победы российского баскетбола, вплоть до Евробаскета-2007, были связаны с его именем.

…По регламенту тренерам сборной на Олимпиаде-1972 не вручались медали. Перед своей смертью Александр Белов завещал свою награду Кондрашину. Она до сих пор хранится в семье великого тренера.