До и после «крови в бассейне»
СПОРТ
«Секретные материалы 20 века» №23(539), 2019
До и после «крови в бассейне»
Борис Ходоровский
журналист
Санкт-Петербург
19911
До и после «крови в бассейне»
Венгерский пловец Эрвин Задор после матча «Кровь в бассейне»

Самым известным матчем по водному поло за всю историю стал поединок между сборными Венгрии и СССР на Олимпиаде‑1956 в Мельбурне. Он даже получил неофициальное название «Кровь в бассейне». Игра состоялась менее чем через месяц после подавления советскими войсками Венгерского восстания. Еще до начала встречи обстановка была накалена. Весь мир обошли кадры, на которых игрок венгерской команды Эрвин Задор доигрывает последние минуты с сильным рассечением брови, полученным в стычке с советскими ватерполистами.

Сборная Венгрии завоевала тогда золото, советские ватерполисты довольствовались бронзой. Сразу же после завершения Олимпиады многие чемпионы попросили политическое убежище на Западе и в Венгрию так и не вернулись.

В Петербурге живет участник этого матча, заслуженный мастер спорта Борис Маркаров. Его жизнь и судьба заслуживают разговора, даже если бы не было «Крови в бассейне». Ведь Маркаров пережил ленинградскую блокаду, а после завершения спортивной карьеры сделал блестящую профессиональную карьеру. Наша беседа и началась с истоков.

— Вы родились в Волховстрое, где ваш отец работал директором самой известной в довоенные годы ГЭС, первенца плана ГОЭЛРО…

— После советско-финской войны отца перевели в Карелию. Он работал в поселке Яаски директором ГЭС, входившей в систему Вуоксы. Сейчас она называется Лесогорской. В первые дни войны был получен приказ уничтожить электростанцию, чтобы она не досталась наступавшим финнам. Оборудование вывели из строя, плотину взорвали. Нас с мамой и младшим братом война застала в Ленинграде. Сначала жили в гостинице «Европейская», а когда вернулся из Карелии отец, нам дали комнату. Мама всю блокаду проработала хирургом в госпиталях. Каждый день приносила нам с братом часть своего пайка. Так продолжалось до тех пор, пока во время операции она не упала в голодный обморок. Тогда начальник госпиталя предложил ей брать пробы еды. Такой человек входил в штат — прежде чем дать раненым пищу, кто-то должен был ее попробовать. Так и пережили блокаду: мама питалась в госпитале, а свой паек отдавала нам.

— Спортом вы начали заниматься поздно…

— В первые годы блокады было не до этого, а в 1943-м жизнь поне­многу начала налаживаться. Шли занятия в школе, работали кружки. Из нашего класса пять мальчишек записались в авиамодельный, через две недели я остался один. Потом кто-то из друзей позвал в секцию бокса во Дворец пионеров, что на Фонтанке. И опять через несколько недель занятий из всех записавшихся остался только я.

— Почему же поменяли ринг на бассейн?

— В секции бокса был замечательный тренер Иван Павлович Осипов. Я занимался у него в младшей группе, а в старшей заметной фигурой был будущий олимпийский чемпион Мельбурна Геннадий Шатков. В секции бокса провел три месяца, даже кое-какие надежды подавал, но затем попал на соревнования, где один из боксеров разбил другому нос. Да так, что полринга кровью заняло. Понял, что это не мое.

— Попасть в секцию плавания в те времена было непросто?

— В 1948 году из двух десятков человек, пришедших на просмотр, взяли троих. В том числе и меня, хотя лишь летом научился плавать самым популярным тогда стилем — по-собачьи. Через три года занятий я установил рекорд Ленинграда на стометровке вольным стилем. Тогда же меня перевели в группу водного поло. Мой тренер говорила: «Пловца из тебя не сделала, но зато ты стал классным ватерполистом».

— Правда ли, что в чемпионате Ленинграда в ту пору играло больше команд, чем сейчас в чемпионате России?

— Заметно больше. Команды были разделены на четыре группы. Чемпионат города был настоящим праздником. Зрители на трибунах собирались в открытых бассейнах.

— Как зимой тренировались?

— На весь город было два с половиной крытых бассейна, один на Разночинной улице, второй — на улице Правды. Подобие бассейна было еще в Военно-морском училище им. М. В. Фрунзе. Там курсанты учились плавать. Нас как-то пригласили с ними поиграть в водное поло. Смешная была игра!

— Сколько ленинградских команд участвовало в чемпионате СССР?

— В какие-то сезоны две, в какие-то три, причем сильнейшие игроки кочевали из одной в другую. В составе «Науки» в первый раз участвовал в чемпионате СССР в 1955-м. Был тогда еще совсем зеленым пацаном, но уже одним из самых техничных ленинградских игроков. Опытные мастера из команд ВМС и «Большевик» научили нестандартным приемам, которые с успехом применял. Дебют студенческой команды в Москве произвел настоящий фурор. Мы сыграли вничью с действующими чемпионами, московскими динамовцами, в составе которых были собраны лучшие ватерполисты страны. Должны были вы­играть, но судья не свистнул очевидный фол Нодару Гвахарии. На этой игре меня и заприметил гостренер Николай Королев, рекомендовавший в сборную.

— Мнение главного тренера сборной при этом учитывалось?

— Сейчас Королева назвали бы генеральным менеджером, но тогда его должность звучала куда солиднее: государственный тренер отдела плавания и водного поло Комитета по физической культуре и спорту СССР. С его подачи меня и вызвали на сбор национальной команды в Москву. Это был предолимпийский, 1955 год. Я тогда был студентом второго курса гидротехнического факультета Политехнического института. Учился, несмотря на активные занятия спортом, нормально. В январе сдал сессию, но затем об учебе пришлось забыть. В марте сбор в Киеве, затем еще один, в Москве. Летом в составе сборной СССР отправился на турнир в Италию, на обратном пути заехали в Югославию. Для советского студента 50-х годов это было как полет на Марс. Перед Олимпиадой был еще один сбор, а затем долгая дорога в Мельбурн. Акклиматизационный сбор был запланирован в Ташкенте, куда мы летели на ИЛ‑14. Пара посадок по дороге в столицу Узбекистана точно была. Из Ташкента в Рангун добирались уже на ТУ‑104. Это был один из первых рейсов суперсовременного по тем временам лайнера. В столице Бирмы задержались еще на три дня для акклиматизации, а уж затем отправились в Австралию.

— Как складывалась игра с венграми, завершившаяся «кровью в бассейне»?

— В середине прошлого века сборная Венгрии считалась сильнейшей в мире. Они приехали в Мельбурн в ранге олимпийских чемпионов. Мы имели шанс забить в начале встречи в большинстве, но потеряли мяч и пропустили гол, а затем еще один. Страсти накалились, и Деже Дьярмати ударил нашего капитана Петра Мшвениерадзе, да так, что у него пошла кровь. Голкипер Борис Гойхман выскочил из ворот и стал кричать арбитрам, чтобы те обратили внимание на откровенную грубость. Венгры этим воспользовались и забили гол фактически в пустые ворота. После этого в дело вступил Валентин Прокопов. Сзади к нему подплыл Задор, чьи фотографии потом обошли всю мировую прессу, и Валя приложился от души. Кровь действительно залила бассейн. Пострадавшего венгры вытащили на бортик, а в бассейне началась драка стенка на стенку.

— И вы с кем-то дрались?

— А как же без этого! Мой визави Антал Больвари подплыл и попытался ударить в лицо, но попал в грудь. После этого на спине поплыл к центру поля, видя готовность ответить. Капитан венгерской сборной Кальман Маркович стал кричать, делая акцент на две фамилии, мою и главного тренера Виталия Ушакова. Матч до конца так и не доиграли. Судьи не рискнули его продолжить.

— Уехавший в США Задор (он, кстати, стал востребованным тренером и воспитал семикратного олимпийского чемпиона по плаванию Марка Спитца) вспоминал, что провоцировал Прокопова, причем словесно. Неужели венгерские ватерполисты знали русский?

— Немного говорил капитан команды Маркович, а так никто. Провоцировали венгры знатно. Сейчас по телевидению показывают, что творится во время ватерпольного матча под водой, а в 1956-м телевидение до такого прогресса не дошло.

— Как отреагировало на «Кровь в бассейне» руководство олимпийской сборной России?

— Председатель Спорткомитета СССР Николай Романов пригласил ватерполистов на собрание и врезал по первое число. Правда, закончил свое выступление так: «А вы молодцы, ребята!» На последнюю игру против команды ФРГ нас с Прокоповым не поставили.

— После Мельбурна с венгерскими ватерполистами в бассейне и вне его встречались?

— В 1957-м серьезно заболел, но главный тренер ленинградского «Буревестника» заставил меня играть в таком состоянии. Закончилось это плохо. Думал, что вообще со спортом покончено. Перед Олимпиадой‑1960 меня, правда, вернули в сборную. Только опять не сложилось. На последних сборах в Лужниках во время спарринга между первой и второй сборными СССР мне вывернули левую руку. На этом моя карьера в национальной команде завершилась. А с участниками «Крови в бассейне» встретился уже в XXI веке.

— Неужели решили провести встречу ветеранов?

— Нет, в Венгрию прилетела делегация кинематографистов из Голливуда, которых очень заинтересовали подробности матча в Мельбурне. Пять человек из советской команды образца 1956 года пригласили в Будапешт. Венгры очень хорошо нас принимали. Пригласили в ресторан, в бассейн при одной из бань. Естественно, до серьезного матча дело не дошло, но мячи побросали. Верховодил Дьярмати, который и спровоцировал драку с в Мельбурне. Он тогда в Венгрии был известным человеком, чуть ли не членом правительства. Был капитан олимпийских чемпионов Маркович, даже Задор из Америки прилетел.

— Со своим оппонентом в Мельбурне встретились?

— А как же! Хотя он уже и забыл, как огрел меня ногой. Пришлось напомнить. Хорошо посидели!

— Диплом в Политехе вы защитили в 28 лет…

— Так ведь «академки» приходилось брать. В 21 год стал призером Олимпиады. Таким людям в деканате шли навстречу. Только после серьезной травмы, поставившей крест на ватерпольной карьере, понял, что нужно завершать учебу. Знаний, полученных в институте, хватило для того, чтобы занимать серьезные должности. Когда работал заместителем главного инженера объединения «Аврора», меня вызвали в обком партии и сказали, что хотят назначить генеральным директором Леноблэнерго. Даже удивился: я ведь механик, а не энергетик! Только в те времена с обкомом партии спорить не приходилось.

— Вы ведь и на строительстве дамбы поработали заместителем генерального директора ФКП «Дирекция комплекса защитных сооружений Росстроя»…

— На эту должность попал из «Банкирского дома «Санкт-Петербург», который возглавляли Владимир Коган и Давид Трактовенко. Им президент Владимир Путин поручил завершить стройку века, а Коган сказал, что без меня на дамбу не пойдет. Где бы ни работал, всегда помнил о том, что первостепенным должен быть коллектив. Это еще со времен водного поло. Может быть, повезло, может быть, моя заслуга, но меня всегда окружали первоклассные специалисты.

— Как вам нынешнее водное поло?

— Это совсем другая игра, чем та, в которую играли мы. У нас были кожаные мячи, а сейчас пластиковые, абсолютно круглые — сказка! Только почему-то все делают акцент на атлетизм. Выходят здоровенные амбалы — и бьют на силу. Хотя драться в воде никто на международных соревнованиях не рискует.


21 октября 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847