Участник «военно-чекистского заговора»
СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«СМ-Украина»
Участник «военно-чекистского заговора»
Дмитрий Веденеев
историк
Киев
9347
Участник «военно-чекистского заговора»
Главный чекист УССР Всеволод Балицкий и здание штаба Киевского военного округа

На стол наркома обороны маршала Ворошилова в 1939 году легло письмо группы ответственных работников Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии: «В результате вражеского руководства в течение длительного времени РККА фактически осталась без разведки. Реальных перспектив на ее развертывание в ближайшее время нет. Итак, накануне крупнейших событий мы не имеем «ни глаз, ни ушей». Подрыв дееспособности стратегической разведки — таким был один из трагических результатов репрессивной «чистки кадров» военного ведомства.

ЧЕКИСТ СО СТАЖЕМ

Среди советских разведчиков, служивших долгие годы в силовых структурах УССР и выдвинутых на свою погибель в Разведупр, были и наши земляки. Один из них — Михаил Александровский — поднялся почти на самую вершину ведомственной пирамиды и занимал пост заместителя начальника 4-го (разведывательного) управления РККА.

Листая страницы архивного уголовного дела, узнаем: родина Михаила Александровского (Юкельзона) — село Волошки на Ровенщине, где он появился на свет в 1898 году. Рос и воспитывался в семье служащих. Большевиком стал в мае 1917-го. В период немецко-австрийской оккупации Украины работал в коммунистическом подполье в Ровно, а с приходом в те края советской власти служил комиссаром юстиции города.

Впоследствии стал военным комиссаром отдельного полка 12-й Армии, а затем перешел в информационный (разведывательный) отдел армии. По окончании основных сражений гражданской войны внимание победителей переключилось на внутренний фронт. Для усиления борьбы с «контрой» по партийному призыву в органы ЧК направляли таких «проверенных товарищей» как Михаил Александровский.

Работа в спецслужбе ладилась: сотрудник секретно-оперативной части, заместитель начальника Экономического управления ГПУ УССР. С 1925 по 1930 годы — начальник Запорожского окружного отдела ГПУ. Подковавшись на курсах марксизма-ленинизма при ЦК ВКП (б) и в Особом отделе ОГПУ СССР, Александровский получил назначение на должность начальника Секретно-политического отдела (СПО) республиканского ГПУ. Насколько ответственным был этот пост, говорит тот факт, что именно СПО вел разработку «антисоветского элемента» — потенциальной политической оппозиции, бывших членов украинских партий, деятелей УНР, видных представителей интеллигенции. Именно его оперативники фабриковали нашумевшие дела «Промпартии», «СВУ», «Украинского национального центра».

Тогда же Михаил Александровский сблизился с председателем ГПУ и будущим наркомом внутренних дел УССР Всеволодом Балицким, решительно искоренявшим «контрреволюцию» и «украинский сепаратизм» в республике. Позднее Всеволоду Аполлоновичу кабинет руководителя чекистского ведомства пришлось сменить на камеру следственного изолятора. Один из подчиненных наркома, бывший начальник Управления рабоче-крестьянской милиции даст показания, что коммунист Балицкий любил устраивать оргии на загородных дачах и пароходах на Днепре, а своеобразным хобби ему служило... содержание собственного зоопарка. Судьба комиссара госбезопасности 1-го ранга бывшего члена Политбюро ЦК КП (б)У незавидна: 27 ноября 1937 года его расстреляли в Москве.

ВО ГЛАВЕ ВОЕННОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ КВО

В 1933-1936 годах Александровский служил начальником особого отдела Украинского военного округа, считавшегося наиболее мощным по числу бронетанковых и кавалерийских соединений в РККА. В 1936-м и до начала 1937-го возглавлял контрразведывательный отдел НКВД УССР.

К тому времени Разведывательное управление Генштаба уже понесло ощутимые кадровые потери вследствие репрессий и необдуманных реорганизаций. От должности заместителя начальника военной разведки 11 января 1937 г. отстранили опытнейшего разведчика, одного из разработчиков классических оперативных игр «Трест» и «Синдикат» Артура Артузова (по свидетельству Юлиана Семенова, вскрывшего себе вены в тюремной камере). На его место пришел старший майор госбезопасности (звание, равное генерал-майору) Михаил Александровский. Вскоре сменили и начальника Разведупра комкора Семена Урицкого, которого бросили на командование Московским военным округом (до скорого ареста).

Вскоре приспел и февральско-мартовский Пленум ЦК ВКП(б), обосновавший тезис об «обострении классовой борьбы по мере приближения к социализму». Жертвой государственного террора стали органы внешней разведки. За время пребывания Ежова во главе НКВД из 450 сотрудников внешней разведки НКВД репрессировали 275. В 1938 году в течение 127 дней Политбюро ЦК ВКП(б) не получило ни одной информации от Иностранного отдела НКВД. Аппарат внешней разведки пришлось спешно восстанавливать уже при Берии — к 1940 году в нем работало 692 сотрудника, из них 242 за границей.

Тут целесообразно коснуться дискуссионной проблемы состояния советской разведки перед войной. Стало хорошим тоном винить советскую разведку и лично Сталина в том, что они не выявили точных сроков гитлеровского нападения. Стало уже штампом утверждение — самонадеянный диктатор не внял предупреждениям разведчиков, и даже материл их в резолюциях. Однако, при этом не учитывают, что разведорганы НКВД, РККА, советская дипломатия стали объектами колоссальной по масштабам операции противника по дезинформированию Кремля.

ГРАНДИОЗНАЯ ДЕЗИНФОРМАЦИЯ

В начале 1941 года немецкое командование ввело в действие систему мер по ложному объяснению военных приготовлений на границах СССР. 15 февраля генерал-фельдмаршал Кейтель подписал «Руководящие указания начальника Штаба Верховного главнокомандования» по маскировке агрессии против СССР. На первом этапе кампании по дезинформации (до середины апреля 1941 года) предполагалось внушать советской стороне уверенность в том, что главным объектом удара остается Англия, а военно-инженерные работы вблизи СССР проводятся для отвода глаз.

21 февраля 1941 года с планом нападения на СССР ознакомился начальник отдела пропаганды вермахта полковник Ведель, и операция по высадке в Англии «Морской лев» фактически превращается в дезинформационную операцию «Ледокол», в ходе которой провели свыше 100 отдельных мероприятий. Создается даже батальон спецпропаганды «К», куда набирают лиц, знающих английский язык, включая жителей приграничных с СССР районов. Массово печатаются листовки для войск на случай высадки на Альбион, «случайно» в прессу просачиваются материалы об учениях по отработке десантной операции, и тиражи газет конфисковывают.

12 мая Кейтель подписал еще одну директиву — «по проведению второй фазы дезинформации противника в целях сохранения скрытности сосредоточения сил против Советского Союза» — демонстративные действия по подготовке «нападения на Британские острова» проводят, кроме вермахта, ряд других ведомств.

Одновременно среди дипломатов, журналистов и иных публичных граждан зарубежных стран запускаются слухи о военных планах Германии, и эти ложные сведения, естественно, собирают источники советской разведки, официальные представители СССР. С конца 1940 года усиливается противоречивость информации, поступающей от различных источников в московский Центр. Называются различные сроки начала войны: февраль, весна, май-июнь, вторая половина 1941 года. Воцарился информационный хаос, тщательно подогреваемый «болтливыми» немецкими дипломатами (от которых и питался информацией тот же Зорге).

20 марта 1941-го начальник Разведывательного управления Генштаба (РУ ГШ) РККА генерал-лейтенант Филипп Голиков представил руководству доклад о возможных вариантах нападения на СССР, по которым агрессии следовало ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года.

С мая 1941-го информация становится целенаправленно ложной. Хотя решение о нападении на СССР 22 июня 1941 года принимается А.Гитлером еще 30 апреля, за считанные недели до начала боевых действий от источников поступают сообщения о начале войны в конце мая. Когда эта дата проходит, идет новая волна «точных» сообщений — 15-20 июня, 20-25 июня, окончание сезона сельхозработ. Военное руководство находится в постоянном напряжении, усугубляемом боязнью ответственности после периода массовых репрессий.

К 21 июня 1941 года Сталин получил относительно сроков нападения Германии три версии от политической разведки НКВД, и четыре от РУ ГШ. До того назывались еще шесть сроков нападения, не подтвердившихся. Недоверие вождя к разведке усиливалось и тем, что она не смогла своевременно добыть сведения о вводе германских войск в Австрию 12 марта 1938 года, о готовящемся Мюнхенском договоре западных держав с рейхом, оккупации Чехословакии, нападении на Польщу в 1939-м и Францию — 10 мая 1940 года.

Фантастические и диаметрально противоположные сведения поступали относительно военного потенциала противника. 8 декабря 1940 года представитель СССР в Германии Деканозов получил анонимное письмо. «Доброжелатель» сообщал, что к весне 1941 года рейх выставит армию в 10-12 миллионов штыков с резервом в 2 миллиона, а ее союзники — еще 4 миллиона солдат! Как известно, 22 июня 1941 года силы вторжения, на самом деле, составляли 5,5 миллионов, из них 4,6 миллиона от Германии. Одновременно от японского корреспондента в Москве Маэсиба получили точную цифру немецких дивизий на границе с СССР — 150 (на самом деле 153 соединения). Однако численность дивизии оказалась занижена на треть, что дало приуменьшение сил противника на 1,5 миллиона штыков!

В начале июня 1941 года Зорге пересказал в радиограмме сведения (по сути — дезинформацию), полученные от германского военного атташе в Таиланде Шоля — все (!) 170-190 немецких дивизий, развернутые против СССР, будут танковыми или моторизованными. На самом деле, моторизованных дивизий оказалось 14, а чтобы увеличить число танковых дивизий до 19, пришлось оставить в них по одному танковому полку (число танков в дивизии сократилось с 324 до 147-209 в разных дивизиях четырех танковых Групп, обращенных против СССР).

Что же касается хрестоматийных «точных сообщений» Рихарда Зорге, то и тут не все так однозначно. Публикация в последние годы подлинных радиограмм агента РУ ГШ «Рамзая» показала, что никаких «точных предупреждений» просто не было! Во многом легенда о Зорге, писал известный знаток подноготной советских спецслужб Юлиан Семенов, родилась благодаря западному художественному фильму «Кто Вы, доктор Зорге?». Его на закрытом просмотре увидел Хрущев, и по его инициативе в 1964 году Зорге посмертно стал Героем Советского Союза.

Следует учитывать и трагедию военного разведчика, скомпрометированного чекистами. 33-летний начальник разведки НКВД Павел Фитин, пришедший в обескровленное ведомство по партийному набору в марте 1938-го, сообщил в РУ ГШ: «По нашим данным, немецкий журналист Зорге Рихард является немецким шпионом. Поэтому после пересечения государственной границы СССР он сразу же будет советскими органами арестован». РУ ГШ отказалось принимать Зорге в отпуск после 7-летней работы в Японии. Видимо, клеймо шпиона не позволило удовлетворить неоднократные предложения японцев об обмене Р.Зорге, задержанного 18 декабря 1941 года (ночь перед арестом, по сведениям японской контрразведки, он провел в постели супруги посла Германии — не секрет, что немало информации «Рамзай» выуживал именно в альковных условиях). Разведчика, талантливого журналиста и востоковеда, повесили в тюрьме Сугано 7 ноября 1944 года.

У высшего политического руководства СССР были и объективные причины полагать, что Гитлер не решится напасть. Действительно, Германия имела весьма ограниченные запасы топлива, боеприпасов (как позднее выяснилось, запас снарядов был рассчитан до 20 августа 1941 года), стратегического сырья (особенно цветных металлов, каучука и других). Не хватало качественной железной руды (даже после захвата французских и норвежских рудников) и марганца. Страна, по сути дела, существовала в блокаде. Захваченная промышленность Европы требовала дополнительных капиталовложений для унификации с немецкой. Вермахт не имел теплого обмундирования, оружейной смазки, не застывающей на морозе, да и многого необходимого для войны в российском климате и просторах. Сталин знал обо всем этом и многом другом не хуже гитлеровской верхушки — уникальная обобщенная информация об экономических проблемах рейха поступала в Москву от агентов-супругов Харнак, прямо из министерства промышленности Германии. Сталин не считал Гитлера самоубийцей, но мистическое мышление фюрера взяло верх…

НА «КОНВЕЙЕРЕ» В ЛЕФОРТОВО

Водоворот массовых политических репрессий поглотил и Михаила Александровского. В ночь с 7 на 8 июля 1937 года он был арестован в собственной квартире. На следующий день учинили тщательный обыск в кабинете старшего майора госбезопасности. Присутствовал при этом его начальник, руководитель Разведупра командарм II ранга Ян Берзин (большевика с 1905 года Берзина-Кюзиса арестовали 27 ноября 1937 года и расстреляли 29 июля 1938 года). Среди «трофеев» чекистов, проводивших следственные действия, оказались ордена Красного Знамени и Красной Звезды, знаки Почетного чекиста, наградной маузер...

Политическую казнь арестованного назначили на 20 июля. В тот день состоялось закрытое партийное собрание Разведупра с повесткой дня «Об исключении из рядов ВКП (б) бывших работников РУ ГШ, арестованных органами НКВД как враги народа». Кроме Александровского, в числе «отверженных» оказались еще 19 его коллег — начальники отделов и их заместители, бывшие нелегалы разведки, полковники и полковые комиссары.

Не прошло и десяти дней, как арестованный написал заявление «железному наркому» Николаю Ежову: «Признаю себя виновным в том, что участвовал в (неразборчиво) заговоре, руководимом Якиром и Балицким на Украине». Почерк, которым исполнено «покаяние», красноречивее слов свидетельствует о душевном и физическом состоянии автора заявления.

Есть и прямые свидетельства о пытках, которые перенес на «конвейере» бывший чекист-руководитель. В июне 1956 года, когда в рамках хрущевской оттепели проводилась частичная реабилитация жертв политического террора, следователи КГБ УССР допросили в качестве свидетеля отставного полковника госбезопасности Сергея Карина-Даниленко, сотрудника спецслужбы с 1921 по 1947 год. «Меня обвиняли в причастности к контрреволюционному заговору, вначале к заговору Балицкого, а потом. — Леплевского (последний сменил Балицкого на посту главы НКВД УССР, расстрелян в 1939 году — прим. автора), подвергали нечеловеческим пыткам и избиениям, требовали признания моего участия в заговорах и выдачи других участников, — свидетельствовал Карин-Даниленко. — Все эти пытки я выдержал, а те, у кого не хватало сил выдержать, вынуждены были лгать на себя и других... Мне приходилось находиться под стражей в Москве, в Лефортовской тюрьме вместе с бывшим начальником Особого отдела НКВД УССР, а затем заместителем начальника Разведупра Наркомата обороны СССР Александровским Михаилом Константиновичем. В сентябре 1937 года, когда я попал к нему в камеру, он мне посоветовал не сопротивляться, не подвергать себя пыткам, а давать показания, какие требует следствие, иначе, говорил мне Александровский, вас уничтожат с жесточайшими муками, что он знает, как перенесший эти муки».

Из Александровского выбивали показания о существовании в Украине «военно-чекистского заговора» во главе с Всеволодом Балицким и командующим Киевским военным округом (КВО) командармом І ранга Ионой Якиром. В число заговорщиков, по сценарию НКВД, должны были входить руководители ряда подразделений центрального аппарата и территориальных органов НКВД, командиры соединений и частей КВО. Якобы на Александровского возлагалось обеспечение прикрытия заговора от разоблачения, насаждение своих людей в Особых отделах войск, а затем, пользуясь постом заместителя начальника Разведупра, обеспечение заговорщикам связи с заграницей.

В фантазиях следователей НКВД нашлось место и для навязчивой идеи украинского сепаратизма: мало того, что военные якобы поддерживали связь с украинской националистической организацией партийных, советских работников, представителей творческой интеллигенции, они, оказывается, планировали двинуть войска на Москву(!). Конечно, «в случае переворота в столице или войны с Польшей и Германией», либо «самостоятельно вне зависимости от выступления в Москве в случае, если от такого выступления на Украине создалась бы внутренняя и внешняя благоприятная обстановка». Цель, естественно, — отторжение Украины от Союза братских республик.

РАЗГРОМ КУЗНИЦЫ ПЕРЕДОВЫХ ВОЕННЫХ КАДРОВ

Отметим, что репрессии против военных кадров в Украине особо ощутимо ударили по оборонному потенциалу страны. Киевский военный округ (КВО, до 1935 года — Украинский) являлся наиболее подготовленным по качеству командного состава. По подсчетам доктора исторических наук Табачника, свыше 50% командных кадров имели боевой опыт, находясь на службе с 1918–1920 годов. В среднем командиры полков имели стаж пребывания в должности 7-8 лет, командиры соединений — не менее 12-13, что обеспечивало и знанием театра военных действий, и необходимый уровень военно-теоретической подготовки.

Округ являлся наиболее насыщенным по количеству войск, механизированных, бронетанковых и авиационных соединений. В КВО впервые в мире организовали авиадесантную бригаду, в нем прошли знаменитые маневры 1935 года с высадкой десанта с техникой, применением телеуправляемых экспериментальных танков, на них отрабатывалась глубокая операция по прорыву обороны противника с массированным применением бронетанковых сил. Иностранные военные атташе и наблюдатели были просто шокированы увиденным — многочисленные жертвы экспериментального десанта прошли для них не замеченными.

Массовые репрессии против военной интеллигенции в Украине развернулись после ареста в конце мая 1937 года командующего КВО Якира и командующего Харьковским военным округом командарма 2-го ранга Дубового в августе. В 1937–1938 годах жертвами преследований стали три командующих округами, начальники их штабов, пять начальников политуправлений округов, командующие всеми родами войск, все начальники отделов штабов округов, все начальники укрепрайонов и так далее.

Жертвами репрессий стали все командиры стрелковых корпусов и почти все комдивы (около 50 высших офицеров), почти все командиры и начальники штабов кавалерийских корпусов и дивизий (свыше 25 командиров), 90% командиров бронетанковых соединений, четыре командующие ВВС округов. В совокупности репрессировали или уволили более 150 военачальников высокого ранга, до 15 тыс. представителей военной интеллигенции.

Репрессивные кампании обернулись подрывом квалификационного уровня командных кадров в преддверии войны. К 1941 году, пишет профессор Табачник, до 7% сократилась доля командиров с высшим военным образованием, в войсках КВО и ХВО имелось 37% офицеров, не закончивших даже среднего военного училища. К 22 июня 1941 года меньше года занимали свои должности свыше 75% командиров и 70% политработников. Когда же началась война, то при перевесе наших войск над вермахтом в 5-6 раз по бронетехнике, артиллерии и авиации на украинском отрезке советско-германского фронта, военные катастрофы не в последнюю очередь объясняются гораздо более высокой квалификацией немецких командных кадров и значительно лучшей управляемостью войск противника.

Без учета этих факторов невозможно понять, почему мощные механизированные корпуса (каждый из них, даже не будучи полностью укомплектованные, имел сотни танков и бронемашин и превосходил танковую немецкую группу — высшее бронетанковое соединение тогдашнего вермахта), не смогли выполнить боевую задачу и понесли колоссальные потери в приграничных сражениях, в крупнейшем танковом сражении Второй мировой войны (по числу участвовавшей бронетехники) в треугольнике Луцк-Ровно-Дубно…

Михаил Александровский недолго дожидался вердикта тогдашней скорой на расправу Фемиды. Уже 15 ноября 1937 года на основании постановления Комиссии НКВД, Прокурора СССР и Председателя Военной Коллегии Верховного суда СССР он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.


31 марта 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847