Способная ученица
СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«Секретные материалы 20 века» №17(403), 2014
Способная ученица
Валерий Нечипоренко
журналист
Санкт-Петербург
5631
Способная ученица
Кавасима Ёсико. 1933 год

Не всем особам королевской крови суждена беззаботная сладкая жизнь. Принцесса Айсингёро Сяньюй была четырнадцатой дочерью десятого сына великого князя Су из маньчжурской императорской фамилии. Как острили сами китайцы, принцев и принцесс во дворце было больше, чем прислуги.

Учитывая степень знатности принцессы, ей, скорее всего, предстояло пройти в детстве пресловутую процедуру «бинтования ступней», а при достижении определенного возраста стать супругой какого-нибудь престарелого сановника. Но грянула Синьхайская революция, рухнуло 267-летнее правление династии Цин, и все дворцовые порядки полетели кувырком. Даже правящий император, шестилетний Генри Пу И (так его называли в Европе), был приравнен к иностранному монарху. Правда, за ним сохранили титул нецарствующего императора, а также право жительства в пекинском «Запретном городе».

Семилетнюю Айсингёро Сяньюй, лишенную всех привилегий, удочерил японский торговец, а по совместительству разведчик Нанива Кавасима.

Он перевез девочку в Японию, где дал ей свою фамилию и подобрал новое имя – Ёсико.

Под этим именем – Ёсико Кавасима – бывшая принцесса и вошла позднее в историю японской разведки.

Ёсико воспитывалась в городе Мацуiмото, префектура Нагано, в 200 килоiметрах к северо-западу от Токио.

Нет сомнений, что приемный отец исподволь приобщал ее к азам шпионского ремесла, не забывая о духе самурайских традиций. Когда же Ёсико подросла и превратилась в изящную юную красавицу, у торговца появился иной, плотский интерес к своей воспитаннице.

По одной из версий, он склонил ее к сожительству. По другой, скандал произошел на почве проявившейся у девушки бисексуальности, что в Японии тех лет осуждалось.

Инцидент приобрел такие масштабы, что выплеснулся на страницы местной прессы. В результате впечатлительная Ёсико, которой не исполнилось еще семнадцати, предприняла попытку суицида, по счастью неудачную.

Пережив душевную драму, девушка обрела твердость характера и какое-то время спустя, назло общественному мнению, стала носить мужскую одежду. Вскоре она почувствовала, что ее нетрадиционный облик притягивает тайные взоры состоятельных влиятельных мужчин, как, впрочем, и их молодых жен.

Но оставаться в Японии было уже невозможно.

Так уж совпало, что примерно в этот же период новые китайские власти объявили о низложении нецарствующего императора Пу И, которому накануне исполнилось восемнадцать лет, о лишении его всех титулов и изгнании вместе со своим двором из «Запретного города». Монарх по рождению стал обычным гражданином республики.

Новое пристанище Пу И нашел на территории японской концессии в Тяньцзине, в «Саду небесного спокойствия», где организовал «двор в изгнании».

Китайская контрразведка держала «разжалованного» правителя под колпаком, а его резиденцию охраняли по периметру революционные китайские солдаты.

Ёсико сохранила в памяти отрывочные воспоминания о прежней «царственной» жизни, о малолетнем императоре, которого не видела уже много лет.

Вообще, надо заметить, что, несмотря на все превратности судьбы, Ёсико считалась своей в аристократической среде маньчжуров и монголов и поддерживала контакты со многими представителями знатных родов. Оказавшись на родине, она вышла замуж за лидера монголо-маньчжурского движения за независимость генерала Ганджурджаба.

Однако брак оказался непрочным, и через пару лет она переехала в Шанхай, где одно время жила с японским военным атташе, разведчиком Рюкити Танакой.

В Шанхае же она встретилась с резидентом японской разведки в Китае, непревзойденным мастером шпионажа, диверсий и заговоров Кэндзи Доихарой, который разглядел заложенные в ней дарования и огранил их, превратив способную ученицу в настоящий бриллиант разведки Страны восходящего солнца.

Вернемся немного назад.

Политическая карта Китая 1925 года напоминала больше лоскутное одеяло. Чуть ли не каждая провинция контролировалась либо собственным правительством, либо генералом-диктатором. Генералы вели между собой непрерывные войны, вступали в противоречивые союзы, которые распадались и вновь сколачивались уже в другом составе с калейдоскопической быстротой.

В Маньчжурии, которая объединяла три северо-восточные провинции Китая, правил железной рукой генерал Чжан Цзолинь, давний союзник японцев. Этот диктатор был из тех командующих, которые «академий не кончали». Если уж называть вещи своими именами, это был выходец из простой крестьянской семьи, недоучившийся ветеринар, вставший на разбойничью тропу. Еще в период Русско-японской войны 1904–1905 годов он во главе своей шайки «рыжебородых», вооруженной японцами, совершал рейды по тылам русских войск. Позднее, под давлением японцев, банда была включена в состав китайской армии, а главарь, соответственно, назначен командиром дивизии. Вскоре после Синьхайской революции 1911–1913 годов Чжан Цзолинь стал фактически неограниченным диктатором Маньчжурии.

При нем японцы обосновывались здесь всерьез и надолго. Еще в 1905 году Япония получила концессию на Южно-Маньчжурскую железную дорогу сроком на 35 лет. Довольно быстро общество ЮМЖД превратилось в гигантского промышленно-транспортного спрута, подмявшего под себя не только железнодорожные сети, но и склады, промышленные и торговые предприятия, банки и прочее. В руках японцев оказалось несколько крупных портов Маньчжурии, в том числе Дайрен, угольные копи. Вдоль ЮМЖД тянулась полоса отчуждения, ставшая фактически японской территорией и охраняемая японскими войсками. За пределами этой зоны располагались крупные части японской полиции и жандармерии, приписанные к японским консульствам, которые расплодились по всем значимым городам края. На всех предприятиях работали японские специалисты, которые жили в обособленных поселениях.

Разумеется, такой правитель вполне устраивал японцев, тем более что Чжан Цзолинь лелеял честолюбивые планы по расширению своих владений. Несколько раз его войска захватывали Пекин, а однажды диктатор даже перевел туда свою штаб-квартиру.

В 1926 году он получил от центральных властей титул главнокомандующего Армии Умиротворения страны, в июне того же года – генералиссимуса сухопутных и морских сил Китая, что фактически соответствовало статусу президента страны.

В Маньчжурии его называли «старым маршалом» в отличие от его сына Чжан Сюэляна, имевшего прозвище «молодой маршал». Персонаж далеко не бесталанный, умный, хитрый и коварный, «старый маршал» видел себя хозяином всего Китая. Он начал вести себя высокомерно по отношению к японцам. Эта тенденция усилилась, когда свои взоры на Маньчжурию обратили американцы. Чжан Цзолинь не скрывал, что рассчитывает получить в США крупный кредит.

Японцы поняли наконец, что «старый маршал» никогда не будет марионеткой в их руках. Но они не собирались сдавать своих позиций в Маньчжурии с ее огромными природными ресурсами и развитой инфраструктурой.

Выход виделся в том, чтобы поставить во главе этого края другую, более послушную фигуру. Тогда-то в Токио и родился план грандиозной тайной операции по созданию в трех северо-восточных провинциях Китая буферного государства.

Еще в 1925 году в Маньчжурию прибыл в качестве нового резидента японской разведки полковник Доихара.

Он начал с серьезного укрепления агентурной сети, прикармливая не только отдельных стукачей, но и целые организации. Такие, например, как тайное общество «Черный дракон», которое ставило своей целью восстановление в Маньчжурии монархии. Ко двору пришлись и различные белогвардейские группы, осевшие в Харбине. Не остался без внимания небезызвестный атаман Семенов, похвалявшийся, что под его командой находится до 15 тысяч сабель. Активная вербовка велась среди местных уголовных элементов, всякого рода ренегатов, в которых Доихара видел не столько информаторов, сколько исполнителей будущих диверсий, погромов, провокаций, актов саботажа и террора.

Доихара отлично знал, на какую наживку ловить всю эту публику. Он iрасполагал полной информацией о многочисленных опиумных притонах, подпольных игорных и публичных домах. Резидент снабжал своих агентов папиросами особого сорта «Золотая летучая мышь», содержащими небольшие дозы героина или опиума. Агенты, в свою очередь, угощали этими папиросами нужных людей. Ничего не подозревающий человек незаметно для себя быстро становился наркоманом. А уж затем из него можно было веревки вить.

На Доихару работала также целая армия проституток.

С точки зрения полковника, операция по ликвидации строптивого «старого маршала» не представляла особой сложности. Ранним утром 4 июня 1928 года пекинский поезд с бронированным вагоном маршала приближался к пригородам Мукдена (Шэньяна). Внезапно под днищем раздался мощный взрыв. Вагон устоял на рельсах, но крышу снесло почти полностью, большинство пассажиров погибли мгновенно. Маршал был тяжело ранен и скончался в местном госпитале через несколько часов, не приходя в сознание.

Мировая пресса сразу же заговорила о японском следе в этом происшествии. Дело в том, что весь участок пути охраняли китайские солдаты, и лишь виадук, где предположительно заложили бомбу с электрическим детонатором, контролировали японцы.

Выяснилось также, что японский полковник, сопровождавший китайского диктатора, вышел из его вагона буквально за несколько минут до взрыва и остался жив.

Версия о японском следе нашла еще большее подтверждение в ходе Международного военного трибунала в Токио в 1946–1948 годах, на котором в качестве свидетеля выступил генерал Танака, возглавлявший в годы войны один из отделов военного министерства. Танака заверил, что операция по устранению китайского маршала была разработана в японском Генштабе, и даже назвал имена конкретных исполнителей.

Так или иначе, но вплоть до конца прошлого века практически во всех авторитетных справочниках по истории спецслужб, в том числе западноевропейских, утверждалось, что Чжан Цзолиня взорвали японцы за его заигрывания с американцами.

Этот взгляд изменился лишь после того, как были рассекречены некоторые архивы советской военной разведки. Руководил безупречно проведенной операцией резидент разведупра в Китае Христофор Салнынь («Гришка»). Чжан Цзолинь поплатился головой за то, что грубо нарушал договоренности с Москвой, спонсировал белогвардейские банды, укрывшиеся в Маньчжурии.

Что касается заверений японского генерала Танаки, то выяснилось, что, находясь в советском плену, он был завербован МГБ и в последующем давал «нужные» показания.

Словом, произошел тот редкий случай, когда за одним и тем же субъектом одновременно охотились две противоборствующие разведки, и советские агенты просто опередили своих японских коллег.

Так или иначе, со «старым маршалом» было покончено.

Власть перешла к его сыну, 27-летнему Чжан Сюэляну, «молодому маршалу». Японцы остро нуждались в оперативной информации из окружения нового правителя.

Вот тогда-то Доихара и вспомнил о Ёсико.

Доихара посоветовал молодой женщине отправиться в Маньчжурию, облачившись в офицерскую форму.

Матерый разведчик сразу приметил, что в этом наряде она выглядит особенно притягательной для мужчин. Да ей и самой нравился военный мундир, и она умела носить его с изяществом искушенного красавца-офицера.

Обладая природным искусством перевоплощения, умением непринужденно устанавливать контакт и с лощеным аристократом, и с грубым разбойником, даром быть желанной и для мужчин, и для женщин, молодая разведчица сумела войти в доверие к новому правителю Маньчжурии.

Одной из тем, к которой оба испытывали жгучий интерес, была военная авиация. «Молодой маршал» имел славу фаната авиации. Он организовал в Маньчжурии летную школу, считавшуюся лучшей в Китае, знал по именам почти всех своих летчиков. Что касается Ёсико, то она рассчитывала исполнить свою давнюю мечту – научиться летать.

Поначалу Чжан Сюэлян и слышать не хотел об этом – в летную школу женщин не допускали. Но ведь из каждого правила есть исключения. Не устояв перед очарованием своей новой знакомой, он уважил наконец ее горячую просьбу.

Ёсико и здесь оказалась способной ученицей.

Она уверенно овладела летным мастерством и получила погоны пилота. Впоследствии она не раз добиралась до нужного ей пункта за штурвалом самолета, а если требовалось, то пересаживалась в кабину автомобиля, в седло скакуна…

Видя то внимание, которое оказывал «красавице в мужском костюме» правитель, с ней охотно общались представители военной элиты, высшие сановники, местная знать. Информация о настроениях в кругах правящего режима стекалась к ней рекой.

Через связников или же лично от самой Ёсико Доихара получал точные донесения, из которых следовало, что «молодой маршал» настроен резко антияпонски, что, в отличие от своего отца, он считает, что Маньчжурия должна входить в состав единого Китая, и готов признать власть центрального правительства.

В Токио поняли, что договариваться с новым правителем не имеет смысла.

Доихара начинает новую крупную игру.

Располагая данными, что Чан Кайши видит в Чжан Сюэляне серьезного соперника и опасается его, разведчик плетет замысловатую интригу, итогом которой становятся события, известные как Сианьский инцидент.

«Младший маршал» угодил в расставленные сети, утратил былое влияние, а в Маньчжурию под предлогом защиты японского населения вошли японские войска.

Но спектакль еще далеко не закончен.

Ёсико получает новое задание.

Ей предстоит поездка в Тяньцзинь, где она должна найти дорогу в «Сад небесного спокойствия».

Как представительница императорской семьи, Ёсико имела право на аудиенцию у «гражданина» Пу И.

Понимая, однако, что у китайской контрразведки есть в окружении затворника свои глаза и уши, она выбрала обходной путь. Разведчица располагала информацией, что Генри давно уже не ладит со своей женой Вань Жун, что та, обделенная вниманием и лаской со стороны супруга, живет в мире иллюзий и успела пристраститься к опиуму. Ее положение при дворе было столь незавидным, что о ней злословили служанки.

Разведчица, искусная в науке обольщения, в совершенстве владевшая методами шибари (эротического связывания), сблизилась с Вань Жун и завела с ней роман, фактически подчинив знатную партнершу своей воле.

Соглядатаи при дворе, знавшие о равнодушии императора к своей супруге, ограничились сплетнями по поводу интимной связи между двумя женщинами.

Зато Ёсико выведала немало сокровенных тайн как о самом императоре, так и о других обитателях этого странного двора. В частности, она узнала, что Генри панически боится змей, но скрывает это от окружающих.

Между тем Доихара тайно прибыл в Тяньцзинь 2 ноября 1931 года. В «Саду небесного спокойствия» у него тоже имелись свои люди.

В один из последующих дней разведчик лично посетил наследника и в состоявшейся секретной беседе с глазу на глаз предложил ему бежать в Маньчжурию, суля золотые горы. Но Генри понимал, что японцы собираются использовать его как марионетку, дабы править страной от его имени. Он ответил отказом. От щедрых посулов Доихара перешел к угрозам, но наследник престола продолжал упрямиться.

Тогда в дело вступила Ёсико.

По одной из версий, она применила хорошо известную в Японии тактику удара по человеческой слабости, подбросив в спальню императора змею.

Решив, что это происки китайцев, намерившихся избавиться от него, Генри в ужасе согласился на японский план.

10 ноября группа китайцев, подстрекаемых агентами Доихары и возбужденных наркотиками, напала на полицейский участок неподалеку от места, где содержался Пу И.

На помощь стражам порядка бросились солдаты, охранявшие опального императора. В возникшей неразберихе Доихара вывез затворника в багажнике автомобиля к реке, где их ждал военный катер и небольшая охрана, вооруженная двумя пулеметами.

Через некоторое время катер достиг Тангу – одного из морских аванпортов Тяньцзиня. Здесь все пассажиры пересели на военный корабль «Авадзи-мару», который взял курс к берегам Маньчжурии.

Одновременно Ёсико вывезла из Тяньцзиня жену Пу И.

В конце февраля 1932 года в Мукдене состоялась конференция местных органов власти, а уже 9 марта было объявлено об образовании нового «независимого» государства – Маньчжоу-Го. Его возглавил Пу И – пока в качестве верховного правителя.

Через неполных два года он был провозглашен императором.

Никакой реальной властью Пу И не обладал. Все решения за него принимали японцы – сначала Доихара, затем командующий Квантунской армией. Но указы подписывал все же Пу И. В сущности, император был незлым, тихим, даже мягким человеком, далеким от честолюбивых порывов. К власти он не стремился. Власть навязал ему Доихара. Слишком уж удобной фигурой был этот слабовольный соглашатель.

Подданные ненавидели своего повелителя. Со злой иронией называли его «бронированным императором» за то, что тот, опасаясь покушений, передвигался по городу исключительно в бронированном автомобиле, окруженный тройной цепью телохранителей.

Пу И тяготился своим положением. Выступая позднее в токийском трибунале в качестве свидетеля, он не без чувства облегчения признался: «Не было в истории второго такого короля, которому столько раз подсовывали яд, подкладывали бомбы. Я не только боялся закурить сигарету, но и утолить жажду обычным способом. Впервые спокойно, без дрожи в руках, я прикоснулся к чашке, когда меня свергли с престола».

На протяжении довольно длительного времени Ёсико оставалась при дворе императора, сблизившись с военным советником Пу И генерал-майором японской армии Хаяо Тадой.

В Маньчжурии было неспокойно. Разрозненные китайские отряды, сохранившие верность низложенному «молодому маршалу», нападали на японские гарнизоны и склады. В отдаленных уголках действовали партизанские формирования китайских коммунистов. Ёсико это не пугало.

По своей инициативе она организовала из всякого сброда карательный кавалерийский отряд численностью до пяти тысяч сабель, который по приказу своей атаманши осуществлял «План умиротворения Маньчжоу-Го», проводя зачистку территорий от партизан. Есть сведения, что нередко «красавица в мужском костюме» лично участвовала в рейдах, несясь на лихом скакуне впереди своего пестрого воинства.

Эти акции получили известность в Японии, где пресса воспевала Кавасиму как Маньчжурскую Жанну д,Арк.

Впрочем, к этому моменту за Ёсико закрепилась целая коллекция прозвищ. Ее называли Восточной Мата Хари, Восточным бриллиантом, Восточным сокровищем, Восточной звездой, а также Кицунэ (в переводе «Лисица-оборотень»). В японском фольклоре этот образ обладает волшебными свойствами и способен принимать облик различных существ, в том числе людей.

Постепенно Ёсико начала отходить от разведывательной деятельности, переключившись на исполнение популярных песен. Она с успехом выступала по радио, выпустила пластинку своих шлягеров.

Все бы ничего, но с некоторых пор Кавасима принялась критически отзываться о колонизаторской политике Японии в Маньчжурии – сначала в приватных разговорах, затем публично.
Этого ей не простили, и однажды она едва не стала жертвой покушения.

Надо полагать, это был последний «привет» от Доихары. Тот не знал жалости, когда речь шла об отступниках.

Но Ёсико сумела уйти от удара ножом, после чего скрылась из Маньчжурии. Не зря же ее называли Лисицей-оборотнем.

След Ёсико отыскался уже после войны.

11 ноября 1945 года агентства новостей распространили сообщение о том, что «китайские контрразведчики арестовали в Пекине разыскиваемую в течение долгого времени красавицу в мужском костюме».

25 марта 1948 года гоминдановцы вынесли ей смертный приговор и в тот же день казнили как «пособницу врага» под китайским именем Цзинь Бихуэй.

Вокруг ярких личностей из мира разведки всегда складываются легенды. Неудивительно, что с некоторых пор заговорили о том, что Лисица-оборотень сумела обмануть своих палачей и бежала из тюрьмы, прожив еще 30 лет под чужим именем в Северном Китае. Но ни одного доказательства этой романтической версии нет.


1 августа 2014


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847