Самаркандский синдром Фюрера
СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«Секретные материалы 20 века» №26(464), 2016
Самаркандский синдром Фюрера
Валерий Нечипоренко
журналист
Санкт-Петербург
23717
Самаркандский синдром Фюрера
Мавзолей Тамерлана Гур-Эмир в Самарканде

Начиная с первых дней мая 1941 года древний Самарканд гудел, словно растревоженный улей. По городу, особенно по старой его части, перекатывались две волны странных слухов, взаимно дополнявших друг друга.

ДРЕВНЕЕ ПРЕДАНИЕ

Первая волна касалась работ, которые проводила экспедиция Академии наук Узбекистана в мавзолее Гур-Эмир, где находились захоронения грозного завоевателя Тимура и некоторых из его родственников и приближенных. Никто в городе так и не знал толком, что именно ищут ученые мужи в древних гробницах, закрытых мраморными плитами еще полтысячелетия назад.

Вторая волна слухов вращалась вокруг фигур трех седобородых аксакалов, которые появлялись то в одной, то в другой чайхане старого города. Как утверждали, эти старцы, усевшись неспешно за дастарханом, доставали из хурджуна старинную книгу в потертом кожаном переплете и принимались читать написанное на ее полях предостережение: «Не тревожьте прах Великого Хромца, иначе быть страшной войне!»

Последняя плита над саркофагом Тимура была поднята, как известно, 20 июня. А менее чем через двое суток Гитлер напал на Советский Союз.

Так что же: если бы не вскрыли гробницу, то и войны бы не было? Можно ли было принимать на веру столь экзотическое предостережение?

При чем тут древняя гробница, если план «Барбаросса» был разработан много месяцев назад и основная мощь германской военной машины сосредоточивалась вблизи советских рубежей задолго до того, как небольшая по численности экспедиция ученых приступила к своей работе?! Да и сам Гитлер вряд ли знал, что в далеком среднеазиатском городе ведутся раскопки старого мавзолея.

И все же попробуем поискать: нет ли между этими двумя столь разноплановыми событиями некой внутренней, хотя и не очевидной связи?

НЕУРАВНОВЕШЕННАЯ ФИГУРА

Гитлер с точки зрения психиатрии был крайне неуравновешенной личностью. Ему были свойственны как резкие перепады настроения, так и исступленная вера в Провидение, которое якобы ведет его по жизни. В своих предвоенных речах он постоянно называл себя «одиноким путником из ниоткуда», «человеком без имени, без денег, без влияния, без сторонников», «неизвестным фронтовиком Первой мировой войны», избранным, однако, Провидением для великой миссии. Одновременно фюрер культивировал миф о себе как о вожде, который никогда не ошибается.

Примеры на этот счет можно приводить до бесконечности. Обратимся тем не менее к периоду, предшествующему нападению на Советский Союз.

Когда в октябре 1939 года Гитлер со всей определенностью заговорил в узком кругу о скорой войне против Франции, о своем намерении «выманить французов и англичан на поле битвы и разгромить их», то часть генералитета сочла эти планы «безумными» и «роковыми». Некоторые высшие офицеры даже готовы были свергнуть Гитлера путем государственного переворота, а генерал-полковник, начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер предложил отвратить фюрера от его агрессивных намерений с помощью некой ясновидящей, вызвавшись раздобыть для этой цели миллион марок. Сделка, похоже, не состоялась, но показательна сама вера генералов в то, что на позицию вождя успешнее всего можно повлиять мистическими средствами.

Сроки нападения на Францию Гитлер переносил 29 раз, пока 10 мая 1940 года нашествие не началось.

Характерно, что по настоянию Гитлера за основу был принят план, который, с точки зрения стратегов Генштаба, выглядел наиболее авантюрным. Это был план генерала фон Манштейна, отвергнутый первоначально его руководителями и стоивший самому Манштейну его поста. План заключался в том, чтобы нанести массированный танковый удар через труднодоступную горную и лесистую местность туда, где неприятель не ждал нападения. (Позднее Черчилль образно назовет эту операцию «взмахом серпа».)

О предложении Манштейна узнал Гитлер и буквально на следующий день по-новому сформулировал цели кампании.

План был действительно рискованным, но удача оказалась на стороне немцев. Моторизованные соединения союзников в считаные дни оказались в ловушке.

Но когда передовые части танкового корпуса Гудериана находились всего в нескольких километрах от Дюнкерка, забитого огромной массой деморализованных англо-французских войск (340 тысяч человек!), Гитлер нежданно для всех отдает «стоп-приказ». Немецкие танки и орудия замирают на своих позициях на целую неделю, что позволяет уже разбитым союзникам осуществить лихорадочную, но спасительную эвакуацию на британские острова, задействовав даже частные яхты и катера.

Некоторые историки склонны считать, что Гитлер посылал таким образом британским властям сигнал о возможности заключить перемирие. Но эта версия плохо согласуется с директивой, которая появилась в те же дни и начиналась следующими словами: «Ближайшей задачей операций является уничтожение окруженных в Артуа и во Фландрии франко-англо-бельгийских сил путем концентрического удара нашего северного крыла… Задача авиации заключается здесь в том, чтобы сломить всякое сопротивление окруженных частей противника и воспрепятствовать эвакуации английских сил через Ла-Манш».

Истинные мотивы «стоп-приказа» до сих пор остаются предметом дискуссии историков. Но факт, что фюрер в очередной раз поступил непредсказуемо, неожиданно даже для своего окружения, руководствуясь известной только ему логикой.

ОПЕРАЦИЯ «МОРСКОЙ ЛЕВ»

Еще задолго до прихода к власти Гитлер выдвинул альтернативу: либо Германия вместе с Англией выступает против России, либо она, Германия, выступает в союзе с Россией против Англии. Третьего якобы не дано.

Но похоже, на волне триумфального завершения военной кампании во Франции Гитлер счел, что сумеет и сам справиться с Лондоном.

В июле того же, 1940 года он издает директиву № 16 «О подготовке десантной операции против Англии под кодовым названием «Морской лев».

К тайной операции активно привлекаются, в частности, все германские спецслужбы. СД и абвер уточняют координаты целей, составляют географические карты, обобщают сведения о возможных рубежах обороны и даже о нравах и обычаях британцев. Создаются диверсионные группы для захвата королевского дворца, ключевых министерств и ведомств, тиражируются черные списки неугодных лиц…

Немецким подводным лодкам предписано установить блокаду островов, авиации – начать воздушную войну против Англии.

В «День Орла» – 13 августа – немецкие самолеты совершают первые массированные налеты на аэродромы и радарные станции Южной Англии.

Вскоре гросс-адмирал Редер рапортует о готовности военно-морского флота к операции по десантированию.

В самой Британии все это воспринимается с возрастающей тревогой. Ведь ни для кого не является секретом кредо Гитлера: «Для Германии существует один закон, который гласит: при любых обстоятельствах избегать одновременной борьбы на два фронта». А существующий фронт проходил всего-то в 30 километрах от островов. И это означало, что именно здесь Гитлер и собирается воевать.

Казалось бы, Великобритания была обречена если не на поражение, то на жесточайшую схватку с силами вторжения.

Именно в эти дни напряженного ожидания рядовые англичане провели необычную акцию. В один из летних дней тысячи патриотов вышли на мелководье Северного моря и, взявшись за руки, образовали огромный круг, моля высшие силы спасти страну от вторжения. Между прочим, подобная акция уже проводилась в 1805 году, когда Наполеон тоже собирался высадиться в Англии, собрав огромное войско и крупные военно-морские средства. По мнению англичан, именно обращение к высшим силам уберегло тогда страну от нашествия. Вот и сейчас они в точности повторили этот ритуал.

И что же?

В скором времени Гитлер охладевает к операции «Морской лев».

Уже в октябре он издает новую директиву, которая предписывает, «чтобы приготовления к высадке в Англии с настоящего времени и до весны сохранялись лишь как средство политического и военного давления на Англию».

ПЛАН «БАРБАРОССА»

А дело в том, что в середине июля 1940 года в иррациональной логике Гитлера вызрела парадоксальная идея: чтобы одолеть Англию, надо сначала победить Советский Союз. Такой поворот, да еще затеваемый в период, когда судьба войны на Западе оставалась неясной, позднее назовут одним из «слепых», «загадочных», «не поддающихся логике» решений Гитлера. Ведь прежде он не раз заявлял, что никогда не допустит войны на два фронта и не повторит ошибок Наполеона. Но вот в победном угаре тех дней Гитлер вполне серьезно размышлял о проведении военной кампании против СССР уже осенью 1940 года.

Тогда-то и появился на свет план «Барбаросса» – самый, пожалуй, сырой из всех стратегических планов Гитлера.

Этот документ предусматривал вытеснение в течение 4–6 недель «большевистских орд» за Урал. Но о последующих действиях никто из германских стратегов, похоже, не задумывался, хотя было ясно, что русские и за Уралом все равно будут готовиться к освобождению своих земель.

Уже после начала агрессии ответственный представитель министерства пропаганды, выступая перед берлинским объединением представителей зарубежной прессы, заявил: «На каком-то восточном рубеже немецкие войска остановятся, и тогда там мы проведем границу, которая отделит великую Европу от Востока. Военное напряжение, да и мелкие вооруженные конфликты, возможно, будут еще продолжаться лет восемь или десять; однако такое положение дел не повлияет на волю немецкого государственного руководства построить Европейский континент и организовать его по собственным, продиктованным Германией законам. Конечно, это будет «Европа за колючей проволокой», но эта Европа будет в экономическом, промышленном и аграрном отношении абсолютно независимой и, в принципе, неуязвимой с военной точки зрения».

Вот такими иллюзиями тешил себя Гитлер, не имея никакого четкого плана завершения войны на Востоке и вместе с тем упоенно рисуя в своем воображении фантастические планы «трех Б» – Берлин – Баку – Бомбей, дабы поразить наконец самую сердцевину неуступчивой Британской империи и завоевать господство над миром. Но даже в эти минуты фюреру не удавалось скрыть нарастающего внутреннего беспокойства.

В конце 1940 года Гитлер провел совещание, на котором подробно была проанализирована сложившаяся в Европе обстановка. Вот что пишет в своем дневнике об этом совещании его адъютант – майор, впоследствии генерал-лейтенант Энгель: «Фюрер явно подавлен, такое впечатление, что он в настоящий момент не знает, как быть дальше».

Поначалу нападение на Советский Союз планировалось на 15 мая 1941 года. По мнению фюрера, это был наиболее оптимальный срок, учитывая климатические особенности и состояние дорожной сети СССР.

Но в этот период Гитлера бросало из одной крайности в другую. Выступая перед своими генералами, он принимался обосновывать необходимость начать войну уже весной 1941 года, твердя, что находится в положении стрелка, у которого в ружье остался только один патрон. А спустя всего несколько дней уже выражал надежду вовлечь в Тройственный пакт Советский Союз и, переключив устремления Сталина на британские владения в Азии, сделать его партнером по новому переделу мира.

В том же ноябре, когда разработка плана «Барбаросса» близилась к завершению, Гальдер записал в своем дневнике: «Фюрер надеется, что сумеет втянуть Россию в единый антианглийский фронт».

Гитлер мечется между двумя взаимоисключающими вариантами, продолжая черпать аргументы за и против из иррационального мира. Он снова долгими часами размышляет о судьбе Наполеона в России, то твердя о «большевистской заразе», от которой он должен спасти мир, то впадая в состояние магического самоуспокоения, в котором Советский Союз видится ему «глиняным колоссом без головы».

Порой его воображение рисует и вовсе фантастические планы: сначала разгромить Советский Союз, а затем выступить вместе с ним, но уже как с союзником-сателлитом против Англии и Америки.

БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ ВАРИАНТ

Между тем в октябре 1940 года без предварительной договоренности с германским союзником Муссолини напал на Грецию, нежданно для себя встретив там ожесточенное сопротивление и терпя поражение. Вдобавок в декабре рухнул итальянский фронт в Северной Африке.

В конце концов Гитлер вынужден был послать на помощь незадачливому союзнику, от которого всегда было больше хлопот, чем пользы, свои дивизии из числа предназначавшихся для нападения на СССР.

Вынужденная акция поддержки дуче внезапно обернулась для Гитлера чередой обнадеживающих военных успехов.

17 апреля Гитлер принял капитуляцию югославской армии, еще через шесть дней сдались греки. Всего за 12 дней генерал Роммель, посланный с корпусом в Северную Африку, отвоевал всю потерянную итальянцами Киренаику и устремился дальше – к Александрии. В тот же период немецкие парашютисты захватили одну из основных баз британцев в Средиземноморье – остров Крит.

Вот тут-то маятник вполне определенно снова качнулся в сторону войны с Англией.

Командующий германским флотом гросс-адмирал Редер, генералы Роммель, Вайцзеккер и Кестринг, бывший германский посол в Москве Шуленбург умоляют фюрера начать крупномасштабное наступление на английские позиции на Ближнем Востоке, которое «было бы для Британской империи более страшным ударом, нежели взятие Лондона». По мнению известного английского историка Аллана Буллока, четверти выделенных для нападения на Советский Союз сил было бы наверняка достаточно, чтобы нанести сокрушительный удар по всему британскому господству в Передней Азии.

Но Гитлер со странной отрешенностью снова игнорирует очевидные выгоды создавшегося положения, руководствуясь своей иррациональной логикой.

НАКАНУНЕ ВТОРЖЕНИЯ

Чем ближе подступала новая дата – 22 июня, – тем беспокойнее он становился. Ничего похожего не было перед началом предыдущих военных кампаний. Малейший нюанс мог бы повлиять на его окончательное решение.

В его отношениях с генералами также произошел какой-то поворот. Если всего полтора года назад, перед войной с Францией, генералы всячески противились, даже готовы были организовать заговор, то теперь они сами подталкивали фюрера к войне с СССР, воодушевленные чередой непрерывных побед в Европе.

Но Гитлер странным образом как бы утратил свою всегдашнюю харизму.

Во второй декаде июня он, по свидетельству многих очевидцев, выглядел непривычно подавленным и угнетенным. Эти его настроения резко контрастировали с всеобщей приподнятостью в его ставке, оптимизмом военачальников.

Утром 20 июня, накануне того события, когда в далеком Самарканде была вскрыта гробница Тамерлана, Гитлер все еще колебался. Он мог бы отменить свое решение вплоть до 13:00 21 июня, когда армия вторжения получила условный сигнал – «Дортмунд». Но после «часа Икс» события уже выходили из-под его контроля.

В ночь перед нападением он сказал: «У меня такое чувство, словно я распахиваю дверь в темное, никогда не виденное мною помещение и не знаю, что находится за этой дверью».

ТЕНИ ПРОШЛЫХ ВЕКОВ

Кумиром Гитлера во все периоды его жизни оставался прусский король Фридрих II Великий. Портрет этого монарха неизменно украшал все кабинеты Гитлера, которые тот занимал, начиная еще с 20-х годов. Другим непременным атрибутом покоев фюрера являлась книга Карлейля «История Фридриха Великого».

Особенно впечатлял фюрера тот фатализм, что так зримо проявился в судьбе Фридриха, когда этот король, находясь уже на грани самоубийства после череды военных и политических неудач, был спасен благодаря так называемому чуду Бранденбургского дома.

Отношение Гитлера к Наполеону отличалось неоднозначностью.

В начале 20-х начинающий политик Гитлер еще осторожно сравнивал себя с Наполеоном. Но уже вскоре он утверждает, что Наполеон был все же «всего лишь человеком, а не всемирным явлением».

В конце июня 1940 года Гитлер в ходе поездки по оккупированному Парижу сделал остановку возле Дома инвалидов, где долго простоял перед гробницей Наполеона.

Но уже через год с небольшим Гитлера начали донимать видения разгромленного Наполеона, и фюрер приказал изъять из магазинов книги о походе 1812 года.

Своим генералам Гитлер при случае ставил в пример римского полководца Публия Вара. Когда тот потерпел поражение в Тевтобургском лесу в битве с германскими племенами под предводительством Арминия, то приказал своему рабу заколоть его мечом.

А вот образы восточных завоевателей, в частности Аттилы и Чингисхана, вызывали в воображении Гитлера картины «монгольского нашествия» на Европу. При этом большевизм ассоциировался у него с якобы извечным азиатским стремлением к разрушению.

Даже случайное упоминание имен и походов великих восточных завоевателей приводило фюрера в агрессивное состояние.

ПОЛЕ АГРЕССИИ

Как видим, Гитлер, не особо утруждая себя мотивировками, мог с легкостью отказаться от операции, сулившей, казалось бы, неизбежный успех, мог отдать нелогичный «стоп-приказ» или же, напротив, направить в войска директиву, которая воспринималась его генералами как авантюра и даже «безумие».

Отметим и то, что всякий «мысленный контакт» с духом великих восточных завоевателей ввергал Гитлера в агрессивное состояние.

Вера в Провидение, в особую избранность побуждала фюрера руководствоваться особой системой аргументов, где, наряду с учетом реальной обстановки, присутствовала иррациональная составляющая – та самая «темная комната», что открылась его взору в ночь перед нападением на СССР.

Что могло скрываться в этой комнате?

Этого не дано знать никому.

Но быть может, речь идет о том особом поле, где веками и тысячелетиями копилась энергетика агрессивности, поставляемая всеми прежними «сотрясателями Вселенной»? И если допустить, что воинственный дух Железного Хромца, выпущенный на волю, подобно сказочному джинну, присоединился к этому полю, то его заряд мог оказаться той последней «гирькой», что перетянула хрупкую чашу весов в роковую сторону.

ЧУДЕСНАЯ СИЛА НЕБЕСНОГО ВОИНСТВА

Кстати говоря, Железному Хромцу и самому доводилось заглядывать в таинственную глубину неведомого.

Летом 1395 года великий эмир Тимур (на Руси в ту пору его называли Темир-Аксак) захватил и сжег русский город Елец, откуда готовился выступить со своими гулямами (удальцами) на Рязань и далее на Москву. Казалось бы, не существовало никаких серьезных преград для достижения этой цели.

Великий князь московский Василий I, сын Дмитрия Донского, собрал дружину, которая заняла оборону по северному берегу Оки, близ Коломны.

Но было очевидно, что силы неравны. Молодой князь и сам осознавал это.

И тогда по взаимному согласию Василия I и митрополита Киприана решено было обратиться за помощью к небесной силе, перенеся из Владимира в Москву чудотворную Владимирскую икону Божией Матери.

Во Владимир было послано духовенство. После литургии и молебна духовные отцы приняли икону и с крестным ходом понесли ее к Москве. Бесчисленное множество народа собиралось по обеим сторонам дороги и, стоя на коленях, молило: «Матерь Божия, спаси землю русскую!»

26 августа икона прибыла в столицу, где на Кучковом поле состоялась ее торжественная встреча («сретение»).

Митрополит Киприан при огромном стечении паствы молил Божию Матерь заступиться за русскую землю, наслать на захватчиков небесное воинство и обратить врага в бегство.

Как рассказывает древнерусская «Повесть о Темир-Аксаке», в тот самый час великий эмир дремал в своем шатре. Внезапно завоевателю приснился страшный сон: с вершины великой горы к нему шли святители с золотыми жезлами, а над ними в лучезарном сиянии явилась «Величавая Жена в багряных ризах», повелевшая ему оставить пределы русских земель.

Встревоженный Тимур обратился к своим толкователям, и те ответили, что привидевшаяся ему Жена – это великая небесная защитница православных. Тимур приказал спешно сниматься с места и повел свою армию к югу, в сторону Крымского полуострова, где собрал богатую дань и накормил свое войско.

Тимур прожил еще неполных десять лет, затевал немало новых походов, в которых участвовал лично, но никогда более не возвращался на Русь и даже не строил таких планов.

О своих колебаниях по поводу нападения на Советский Союз Гитлер косвенно дал понять уже 4 августа 1941 года на встрече с командующими в городе Борисове: «К сожалению, у Сталина оказалось танков и самолетов гораздо больше, чем мы предвидели. Будь я осведомлен об этом заранее, мне было бы труднее принять решение о войне на Востоке».

По легенде, в декабре 1941 года, в самый напряженный период защиты Москвы, самолет, в который по личному распоряжению Сталина была внесена Владимирская икона Божией Матери, совершил облет оборонительных рубежей города. Известно также, что летом 1943 года, в весьма непростой для страны период, по указанию Сталина на реставрацию мавзолея Гур-Эмир был выделен миллион рублей – сумма весьма немалая, особенно учитывая военную обстановку.

Конечно, можно считать, что все это не более чем совпадения. Но не многовато ли совпадений?



25 декабря 2016


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847