Официально датой рождения российской контрразведки считается 8 июня 1911 года — день, когда военный министр утвердил «Положение о контрразведывательных отделениях» (КРО). Главной задачей этих органов, согласно документу, являлось «воспрепятствование иностранным шпионам собирать сведения о государственной обороне империи, а также иные сведения военного значения, могущие интересовать другие державы, и, с другой стороны, принятие мер к предупреждению и обнаружению преступлений по делам о государственной измене».

В ПЫЛИ АРХИВОВ

Контрразведывательные отделения создавались в Петербурге (для работы в столичном, Московском, и Казанском военных округах), Киеве, Варшаве, Вильно (обслуживались одноименные округа), Одессе (для Одесского военного округа и области Войска Донского), Ташкенте (по Туркестанскому округу), Иркутске (по Иркутскому и Омскому округам), Тифлисе (Кавказский округ), Владивостоке (Приамурский округ).

Столичное отделение непосредственно подчинялось Отделу генерал-квартирмейстера (орган управления тылом и организации разведки) Главного управления Генштаба. Координационным органом всей контрразведывательной системы являлось Центральное военно-регистрационное бюро Генштаба (начальники — генерал-майор Николай Монкевиц в 1909–1914 и генерал-майор Николай Потапов в 1914–1917 годах). Для его финансирования был принят закон «Об отпуске из государственной казны средств на секретные расходы военного министерства». Правовая база для наказания собственно шпионов устанавливалась указом «Об изменении существующих узаконений о государственной измене» от 5 июля 1912 года.

Начальники контрразведывательных отделений и их помощники назначались начальником Главного управления Генштаба из числа жандармских офицеров. Подразделения обязывались контактировать с окружными генерал-квартирмейстерами и жандармскими полицейскими властями губернии и округа. В Генштаб направлялись сводки агентурных донесений. Вводились должности чиновников, старших и младших наблюдательных агентов, переводчиков, писарей. Главным инструментом оперативной деятельности определялась «секретная агентура».

О методах работы контрразведчиков дает представление статистика документации, которую они использовали: дневники агентурных сведений, дневники наружного наблюдения, алфавитные учетные листки на лиц, находящихся в разработке, схемы текущего агентурного и филерского наблюдения, фотоархив. Архивные материалы зафиксировали теоретические соображения генштабистов о методах контрразведывательной деятельности: во-первых, общая режимная система в учреждениях и ведомствах, во-вторых, активные меры по выявлению и пресечению проводимых противников разведывательных мероприятий.

Теперь снова остановимся на финансовой стороне дела. По смете столичного КРО на 1911 год, из общей суммы в 126 360 рублей треть денег выделялась на агентурное наблюдение за посольствами Германии, Австро-Венгрии, Италии, Турции, Румынии, Швеции, Англии, Франции, Японии, Китая, Америки, Персии. Еще четверть — на наблюдение за подозреваемыми в шпионаже. На содержание четырех конспиративных квартир — 2%.

Введение четкой организационной структуры и разработка профильных нормативно-правовых документов позволили активизировать борьбу с иностранным шпионажем. К 1913 году только на территории Варшавского округа действовало 66 «внутренних контрразведывательных пунктов», а на поимку вражеской агентуры в западных губерниях (вскоре ставших театром боевых действий) выделялось 395 тыс. рублей.

Переподчинение органов контрразведки Генштабу позволило улучшить координацию между различными силовыми ведомствами. Так, в сентябре 1912 года по распоряжению Киевского генерал-губернатора всем начальникам полицейских органов предписывалось сообщать в штаб Киевского округа данные обо всех иностранных подданных, прибывших в «мать городов русских» и об их контактах с военнослужащими. В свою очередь, штаб округа выдавал ориентировки жандармерии на иностранцев, прибывших в Россию для совершения противоправных действий. К примеру, в том же году от закордонной агентуры поступила информация о сербе Петре Михайловиче, подготовленном Генштабом Австрии к разведывательной работе в России. По прибытии «брата-славянина» в Киев за ним было установлено наблюдение, выявившее его контакты с российскими гражданами.

В среднем ежемесячно в 1912 году от окружных КРО в особое делопроизводство Главного управления Генштаба поступали данные на 250 лиц, заподозренных в шпионаже и другой подрывной деятельности.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРОТИВНИК

И все же вряд ли можно считать, что к началу Первой мировой войны контрразведывательная система полностью оказалась готовой к выполнению своих задач.

Уже в 1945 году в руки Смерша угодил бывший руководитель германского шпионажа. Вот какие показания он дал на Лубянке.

«Вопрос: В своей книге «Тайные силы» вы утверждаете, что дислокация русской армии, ее вооружение, подготовка и снаряжение, равно как и район предполагаемого наступления, к началу войны 1914–1918 годов были известны германскому Генеральному штабу. Вы это подтверждаете?

Ответ: Подтверждаю. Германскому генеральному штабу до начала войны 1914–1918 годов были известны: дислокация русской армии, добытая через агентуру германским Генеральным штабом, расположение русских гарнизонов, в особенности на границе, характер вооружения, подготовка и снаряжение русских войск.

Мы внимательно изучали тактику и стратегию русских. Весьма полезными в этом отношении оказались наблюдения майора Генерального штаба германской армии барона фон Теттау, прикомандированного во время Русско-японской войны к штабу генерала Куропаткина.

Донесения майора фон Теттау в известной мере послужили толчком к изменению прежней тактики и стратегии германской армии, имевшей место в Первую мировую войну. Наиболее существенным, однако, наша разведка считала выяснение возможного района наступления русской армии и сосредоточения в этих целях ее крупных ударных частей. В результате наблюдения было установлено, что русское командование придает особое значение укреплению Ковельско-Нарвско-Варшавского фронта своей армии, где в 1913–1914 годах происходила большая работа по усилению существовавших и строительству новых железнодорожных путей, мостов, вокзалов, автострад и приспособлению всех видов транспорта к воинским перевозкам. Офицеры Генерального штаба, разъезжавшие под видом туристов или коммерсантов, постоянно фиксировали изменения, происходившие в приграничных районах, и, на основании анализа их донесений, германским Генеральным штабом были довольно верно предугаданы намерения вероятного противника.

Кроме того, изучением русской армии занимался аппарат 1-го отделения при штабе верховного командования, которое последовательно возглавляли: генерал фон Лауенштейн, полковник фон Лютвиц и полковник граф Позодовский. Все они работали в русском отделении, а затем обычно направлялись в качестве германских военных атташе в Петербург, после чего вновь возвращались в Берлин, чтобы уже возглавить упомянутое русское отделение германского Генерального штаба. Должен отметить, что в России существовала не совсем понятная мне как разведчику традиция, по которой некоторые германские офицеры состояли флигель-адъютантами в свите русского царя. Такими приближенными к русскому царю немцами, состоявшими в его свите, являлись, в частности, упомянутые фон Лауенштейн и граф Позодовский, последний — накануне самой войны, в 1913–1914 годах. Они многое видели и многое слышали, их наблюдения и впечатления представляли серьезный интерес для германского Генерального штаба.

Особенно принят был в России германский военно-морской атташе капитан фон Гинетце, имевший в Петербурге много друзей. Впоследствии он являлся германским министром иностранных дел. Он же, насколько припоминаю, руководил переговорами по поводу заключения Брестского мира.

Основные же донесения о России, ее намерениях и положении в русской армии поступали от наших военных атташе.
Так в общих чертах обстояло дело к началу войны 1914 года».

ГЛАВНЫЙ ЭКЗАМЕН — ВОЙНА

О том, что не все было хорошо в российской контрразведке, свидетельствует и генерал-майор царской (а впоследствии и генерал-лейтенант советской) армии Михаил Бонч-Бруевич. В начале Первой мировой войны он занимал должность генерал-квартирмейстера одной из армий Юго-Западного фронта, весьма успешно отлавливая вражескую агентуру. Вот только с помощниками ему не повезло. Во всяком случае, если верить мемуарам Бонч-Бруевича (с весьма показательным названием «Вся власть Советам!»), состоявшие при армейском штабе два жандармских офицера, были малограмотны в оперативном отношении и не столько заботились о нуждах контрразведки, сколько привычно выискивали «крамолу» в войсках. Впрочем, учитывая общеизвестную высокую квалификацию жандармов и социальный заказ в соответствии с которым книга писалась, с автором нельзя безоговорочно согласиться...

Но что же происходило на самом деле? Итак, 18 июля 1914 года объявляется всеобщая мобилизация и начинается создание контрразведывательных отделений при штабах соединений и армий. 29 июля утверждается «Положение о полевом управлении войск в военное время», которое предусматривает организацию КРО при штабах фронтов и армий с подчинением их генеральному квартирмейстеру.

Спустя год, 6 июля 1915 года, Верховным главнокомандующим утверждается «Наставление по контрразведке в военное время». Ведущими разработчиками нормативных документов военного времени выступали начальник Центрального военно-регистрационного бюро Генштаба князь Туркистанов, руководители КРО Петроградского округа Якубов, Юго-Западного фронта Арнольдов и другие старшие офицеры.

Значительно усложнилась и вся система борьбы со шпионажем. Генеральному квартирмейстеру Генштаба подчинялись контрразведывательные отделения тыловых военных округов (Московского, Казанского, Туркестанского, Омского, Иркутского, Приамурского). Управлению генерального квартирмейстера Штаба Верховного главнокомандующего подчинялось контрразведывательное отделение Ставки (создано в январе 1916 года). Соответствующие ведомства существовали и в составе разведотделов фронтовых штабов (Юго-Западного, Западного, Северного, Румынского, Кавказского).

К примеру, КРО Юго-Западного фронта имело по штату начальника, трех помощников, двух чиновников для поручений, восемь старших наблюдательных агентов, сорок младших, пять железнодорожных агентов, делопроизводителя и четырех писарей. На секретную агентуру выделялось 1–1,5 тысячи рублей в месяц.

В важнейших населенных пунктах или при штабах корпусов создавались контрразведывательные пункты (КРП). Как правило, их возглавляли чиновники для поручений или старшие наблюдательные агенты. Сотрудники КРП имели право вербовать агентуру, до 10 % которой составляли женщины. Аресты («ликвидации») производила полиция и жандармы по заявкам контрразведчиков.

14 октября 1916 года самостоятельное контрразведывательное отделение появилось на Черноморском флоте, в конце декабря — на остальных флотах.

В ходе противоборства взаимная засылка агентуры в тылы противника приобрела поистине «конвейерный» характер. Так, при отступлении 8-й армии из Львова (в 1915 году) «на оседание» в городе оставили 108 агентов, пригодившихся при подготовке знаменитого Брусиловского прорыва. Контрразведка вскрывала готовящиеся неприятелем диверсии, их специальные учебные заведения, анализировала социальный состав вражеской агентуры, формы и методы разведывательно-подрывной деятельности, задерживала шпионов и диверсантов. Много внимания уделялось распространению среди военнослужащих и населения сведений о тайной деятельности врага, о чем свидетельствует, например, подготовленная начальником КРО Юго-Западного фронта полковником Ивановым «Сводка № 1 агентурных сведений об организации шпионажа в Австрии против России» (1915). Прилагались усилия к компрометации эмигрантских общественно-политических организаций, сотрудничавших со спецслужбами противника. Так, неоднократно штабами Юго-Западного фронта и Генштабом издавались публикации о взаимодействии с австрийской разведкой «Закордонной группы украинцев» Николы Зализняка и созданного 4 августа 1914 года в Вене «Союза освобождения Украины».

Отметим, что антимонархические организации в России и в эмиграции, в случае эффективного использования спецслужбами, превращались в опасный инструмент тайной войны. Известно, скажем, о выдвинутом в 1915 году немецким политическим авантюристом социал-демократом Парвусом (Гельфандом) плане. В общих чертах замысел сводился к тому, чтобы организовать с помощью российских социал-демократов и разного рода сепаратистов (польских, еврейских, украинских, кавказских) одновременные масштабные диверсии во всех основных портах Российской империи. Ну а про пресловутый «запломбированный вагон» с Лениным и другими большевиками написано предостаточно…

Российские спецслужбы тоже не дремали. Постоянно расширялась агентурная сеть за линией фронта, и к середине 1915 года в Петрограде уже располагали поименными списками личного состава 23 разведывательных структур Германии, Австрии и Турции.

К маю 1917 года наши контрразведывательные органы внедрили своих людей во многие противостоящие организации. Имелись весьма результативные разведчики вроде отставного капитана Кавтрадзе, который сумел внедриться в германскую резидентуру в Китае, завоевать доверие своих новых «работодателей» и предотвратить серию диверсий на КВЖД.

ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО — ВРЕМЕННЫЕ ИНСТРУКЦИИ

По состоянию на март 1917 года, как говорилось в докладе военному министру начальника Генштаба генерал-майора Аверьянова, общая система контрразведывательных органов включала в себя Центральное военно-регистрационное бюро Генштаба, контрразведывательные отделения при штабах всех военных округов, Ставке Верховного главнокомандующего, штабах фронтов и штабах каждой из двенадцати действующих армий. Собственную контрразведывательную службу имело Морское ведомство.

Временное правительство запретило принимать на работу в контрразведку сотрудников жандармерии и политической полиции. С ликвидацией в апреле 1917 года Корпуса жандармов обновилось почти 90 % личного состава КРО. Пополнение шло за счет армейских офицеров и юристов, проходивших месячные курсы при Генштабе (два выпуска до октябрьского переворота). Правда, из действующей армии отозвали Монкевица, направив его военным атташе в центр международного шпионажа — Швейцарию. В 1926 году он, находясь в эмиграции во Франции, оставил записку о намерении покончить с собой из-за долгов и исчез, породив слухи о сотрудничестве с чекистами и своем выезде в СССР…

2 мая 1917 года принимается «Временное положение о контрразведывательной службе на театре военных действий». Органом руководства контрразведкой стала Контрразведывательная часть (КРЧ) при Штабе Верховного главнокомандующего (4 сотрудника). Одновременно были введены новые штаты для контрразведывательных отделений фронтов (48 сотрудников), армий — 32 (сотрудника), военных округов на театре боевых действий (71 сотрудник).

По «Временному положению о контрразведывательной службе во внутренних районах» начальник центрального КРО подчинялся помощнику генерал-квартирмейстера по контрразведывательной части Генштаба. Центральное КРО обязывалось вести оперативную работу за границей, противодействовать шпионажу с дипломатических позиций, в высших органах власти. Впервые учреждался «мозговой центр» контрразведки — Центральное бюро с аналитическими функциями, ведавшее разработкой кодов, тайнописи, архивом, имевшее фотолабораторию и кабинет экспертиз.

А В КОМНАТАХ НАШИХ СИДЯТ РАДИКАЛЫ…

Дело между тем шло к очередной общероссийской смуте, последствия которой затянутся на 74 года. Не лучшие времена наступали и для российских спецслужб. Здесь стоит упомянуть приведенный Валентином Пикулем в замечательном романе «Честь имею» анекдотический эпизод: в Разведывательное управление Генштаба заявился некий гражданин, выдул графин воды и предъявил мандат, свидетельствующий, что его податель по случаю прихода эры свободы выпущен из психушки и назначается комиссаром разведки. Проходимца выставили «по добру, по здорову», однако «эра комиссаров» еще только начиналась.

Случалось и худшее. Бывший двойной агент Карл Рейнсон, ранее осужденный за сотрудничество с немцами и вышедший на свободу, повел раскрепостившуюся толпу на погром охранки — Петроградского контрразведывательного отделения, откуда и выкрал свое досье. Сквозняки в разгромленном помещении шуршали тремя сотнями тысяч разбросанных регистрационных карточек… Начинаются погромы и других органов контрразведки. Правда, от них почти не пострадали моряки: они не афишировали себя и старались сосредоточиться на проникновении в зарубежные разведцентры.

В дальнейшем контрразведывательные отделения подключились к борьбе с нелегальными организациями и лидерами большевиков, что лишний раз подтверждает связи революционеров со спецслужбами Германии и Австро-Венгрии.

Бесспорно одно — лозунг «Долой войну!» на полтора года оттянул поражение австро-немецкого блока. Не случайно начальник германского Генштаба Гофман писал в 1917 году: «Лишь бы русские солдаты не вылезли из окопов», настолько критическим было положение фатерланда…

Обыск, проведенный 7 июля 1917 года на питерской квартире товарища «Н. Ленина» (так обычно подписывал свои статьи основатель первого в мире государства робочих и крестьян, отчего не шибко эрудированный президент США Рональд Рейган именовал Ильича Николаем), проводили местные контрразведчики. Месть партии, вскоре ставшей правящей, не заставила себя ждать. 15 декабря большевистский Верховный главнокомандующий Николай Крыленко издает приказ о расформировании контрразведывательных отделений Ставки, фронтов и армий. Военно-революционные комитеты обязывались направить своих комиссаров в «хозяйства» армейских контрразведчиков.

Правда, генерал-лейтенант Николай Потапов, давний приятель первого начальника Особого отдела ВЧК Михаила Кедрова, убедил его не трогать контрразведку Генштаба, и она просуществовала до октября 1918 года.

Надвигалась новая эпоха в истории отечественных спецслужб. Через несколько лет генерал Потапов станет одним из главных фигурантов классической операции ОГПУ «Трест», руководителем «военного отдела» этой вымышленной (с целью дезорганизации зарубежных антикоммунистических центров) организации. Но это уже скрижали советской истории...