В холодное ноябрьское воскресенье 1938 года молодой человек по имени Морис Баво, спрятав поглубже в карман оружие и патроны, отправился на озеро Аммерзее под Мюнхеном и взял напрокат лодку покататься. Из принесенных с собой листов плотной бумаги юноша ловко сложил кораблики и пустил их плавать по озерной глади. Вскоре раздались выстрелы…

Никакую цель, кроме бумажных корабликов, он в тот день не поразил, да и не собирался. Странный молодой человек стрелял по бумажным корабликам для тренировки – ему было очень важно научиться метко стрелять, чтобы не промахнуться в решительный момент. Он планировал 9 ноября 1938 года стрелять по совсем другой мишени. 22-летний Морис Баво, чертежник и студент-теолог, приехал в Германию из родной Швейцарии, чтобы, ни много ни мало, убить Адольфа Гитлера.

Из всех людей, покушавшихся на фюрера, Морис Баво, пожалуй, ближе всех подошел к цели. Он довольно долго следовал за Гитлером, ходил и ездил за ним, наблюдал, выслеживал – терпеливо готовился к покушению. Но после войны молодого швейцарца не провозгласили героем, как, например, немецкого антифашиста Георга Эльзера, заложившего взрывное устройство, или заговорщика Клауса фон Штауффенберга. Дело в том, что до сих пор не выяснено, по какой причине Баво решил убить Гитлера. О мотивах поступка студента-теолога десятилетия спорили его родственники, историки и политики.

Морис Баво учился во Франции, изучал теологию в городе Сен-Брие. В июле 1938 года он вернулся в Швейцарию, к своим родителям в Невшатель. 9 октября опять уехал из дома, прихватив у матери из шкатулки 600 франков, и появился в Базеле. Скорее всего, именно в это время у него окончательно сформировалось решение убить рейхсканцлера Германии. 20 октября Баво приобрел автоматический пистолет типа «Шмайсер» с патронами калибра 6,35 миллиметра. Теперь можно было ехать в Германию, и Баво отправился в Берлин.

Швейцарец беспрепятственно прибыл в Берлин, снял комнату, прикупил еще патронов. Он разузнал, что Гитлер пребывал в это время в Баварии, в своей резиденции Бергхоф под Берхтесгаденом. Баво переехал в Баварию, бродил по горам и упражнялся в стрельбе по деревьям совсем неподалеку от Бергхофа. Случайно Морис Баво услышал, что 9 ноября Гитлер будет в Мюнхене. По случаю пятнадцатой годовщины «Пивного путча» фюрер намеревался присутствовать на торжественном шествии по улицам баварской столицы. 31 октября Баво уже был в Мюнхене.

Предполагалось, что Адольф Гитлер пройдет на параде во главе колонны по тем же улицам и площадям, по которым в 1923 году шли участники путча. При этом он должен был пройти мимо церкви Святого Духа, перед которой по случаю торжества построили главную трибуну. С нее открывался вид на все происходящее. 9 ноября на трибуне расположился «журналист» Морис Баво с заряженным пистолетом. Он занял место в первом ряду, хотя не имел пригласительного билета для прессы и не знал немецкого языка. Он надеялся, что Гитлер подойдет достаточно близко для прицельного выстрела. В этот момент Баво выхватил бы из кармана пальто пистолет и выпустил все семь пуль в живую мишень.

Но сначала к трибуне подошли строем члены СА и выстроились вдоль улицы. Когда голова колонны достигла трибуны, оказалось, что Гитлер шел не по середине проезжей части, а по противоположной стороне улицы – далековато для малокалиберного пистолета. Кроме того, при виде приближавшегося фюрера люди на трибуне так рьяно выбрасывали вперед руки в нацистском приветствии, что Баво не то что застрелить, а и разглядеть-то Гитлера не мог. Раздосадованный «убийца» убрался с трибуны.

Но неудача не обескуражила стрелка, просто пришлось отложить реализацию плана.

Упорный швейцарец решил действовать иначе. Он состряпал фальшивое рекомендательное письмо от некоего французского политика, согласно которому Баво имел поручение передать Гитлеру в собственные руки бумаги личного характера. Целыми днями мнимый курьер-порученец разъезжал по Верхней Баварии вслед за Гитлером. Он то пробирался к Бергхофу, то спешил в Мюнхен, где находился Коричневый дом – штаб-квартира Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), то ехал в Бишофсвизен к отделению Имперской канцелярии. План «швейцарского стрелка» был крайне незатейливый. Он выслеживал рейхсканцлера Германии, чтобы встретиться с ним и тут же застрелить.

Наивные фантазии Баво меньше всего соответствовали реальным обстоятельствам. Он не дошел даже до приемной фюрера. Подозрительного «курьера» при очередной попытке пройти в канцелярию задерживали партийные функционеры или сотрудники службы безопасности. Чиновники, согласно должностной инструкции, направляли Баво в следующую инстанцию, где его вежливо «отфутболивали». Это происходило так последовательно и так неизбежно, что к вечеру 12 ноября «стрелок» потерял всякую надежду подойти к Гитлеру на расстояние пистолетного выстрела. Поскольку у него оставалось очень мало рейхсмарок, на следующий день он без билета сел в скорый поезд, следовавший в Париж.

Доехать «зайцем» до Парижа не удалось. В Аугсбурге железнодорожная полиция задержала безбилетного пассажира, нашла у него пистолет, 19 патронов и фальшивое рекомендательное письмо. Через несколько недель Суд первой инстанции в Аугсбурге приговорил 22-летнего иностранца к двум месяцам лишения свободы за безбилетный проезд и незаконное ношение огнестрельного оружия. Но это было еще не все: в начале 1939 года швейцарец признался на допросе, что он планировал покушение на жизнь Адольфа Гитлера. Зря он это сказал.

В начале декабря «Народный суд»(высший суд по политическим преступлениям в гитлеровской Германии) приговорил незадачливого студента-теолога к смертной казни на гильотине за то, что он пытался «отнять у немецкого народа его спасителя». 17 месяцев Баво ждал приведения приговора в исполнение и надеялся на помощь швейцарской дипломатической миссии в Берлине. Напрасно надеялся.

Посол Швейцарии Ханс Фрелихер отказался подать ходатайство о помиловании, он ни разу не поговорил ни с арестованным соотечественником, ни с его адвокатом, а в конфиденциальной переписке охарактеризовал действия приговоренного к смерти человека как «отвратительную гнусность». Обмен Баво на арестованных в Швейцарии немцев швейцарские чиновники тоже отклонили. Председатель швейцарского военного суда выразил свое согласие с приговором, поскольку «такие преступники, как Баво, «должны нести надлежащее наказание в Германии».

Тем временем швейцарская полиция даже предприняла, по просьбе немецкого гестапо, следственные действия по делу Мориса Баво и по завершении расследования послушно направила результаты в Берлин вместе с «заверениями в глубочайшем почтении».

Морис Баво умер 14 мая 1941 года на эшафоте.

После войны Швейцария еще раз занялась «делом Баво» и в 1955 году потребовала отмены приговора, вынесенного швейцарскому гражданину. Суд второй инстанции в Берлине смягчил приговор до пяти лет лишения свободы, мотивировав это тем, что «жизнь Адольфа Гитлера обладает с правовой точки зрения такой же ценностью, как жизнь любого другого человека».

В 1956 году родственники Баво получили в качестве компенсации 40 тысяч франков после того, как Высший суд в Западном Берлине отменил обвинительный приговор, признав, что обвиняемый, не сделавший ни одного выстрела, не может быть приговорен за попытку убийства. Тем не менее Мориса Баво никто не объявил героем, мучеником и борцом Сопротивления, он стал сомнительной и спорной фигурой. Вопрос, почему он хотел убить Гитлера, остался открытым.

Сам Баво утверждал на суде, что своим поступком намеревался «послужить человечеству и всему христианскому миру», так как Гитлер угрожал католицизму и Швейцарии. Именно на это заявление ссылаются теперь родственники Баво, некоторые политики и общественная организация «Комитет Мориса Баво».

С другой стороны, студент-католик на допросах в гестапо и в прощальном письме признался, что хотел свергнуть «миролюбивого Гитлера» и тем самым открыть дорогу войне Германии против России, чтобы уничтожить там коммунизм и еврейство. Его «вдохновил на подвиг» товарищ по университету француз Марсель Жербоe, с которым Морис жил в одной комнате. Француз оказывал сильное влияние на своего друга. Он был незаурядной личностью, хотя, к сожалению, страдал шизофренией и в моменты обострения нуждался в лечении. Жербоe, в частности, рассказывал, что его настоящее имя Димитрий Романов-Гольштейн-Готторп и он является младшим отпрыском царской династии. Историк Клаус Урнер основывает свои выводы именно на несуразных высказываниях французского студента. Урнер полагает, что Баво был душевнобольным, но действовал не самостоятельно, а как марионетка в руках другого сумасшедшего. Родственников Марселя Баво он не убедил.

В 1998 году правительство Швейцарии назвало ошибочным поведение своих дипломатов в деле арестованного Баво и призвало сохранить о нем память: «Морис Баво, возможно, догадывался, что Гитлер принесет много горя всему миру и, главное, Европе. За одно это швейцарец заслуживает признательности и одобрения, и он достоин занять место в нашей памяти».