Ларри Энгельманн, профессор истории университета Сан-Хосе в Калифорнии, преподавал уже более двадцати лет. Чувство, что его засасывает академическая рутина, он начал испытывать уже давно. Поэтому, когда в конце 1987 года университет Джонса Хопкинса в рамках академического обмена предложил Энгельманну место преподавателя в университете Нанкина, тот с радостью согласился. «Наверное, это будет самым большим приключением в моей жизни, — писал профессор своему другу, выезжая в Нанкин.

ПОДОЗРЕНИЕ

Первые несколько недель в древнем городе пролетели для Энгельманна мгновенно. Высокий жизнерадостный американец с вьющимися волосами бродил по Нанкину, фотографируя местные достопримечательности.

Доброжелательный и эмоциональный по натуре, профессор пытался беседовать с каждым, кто говорил по-английски. При этом ему даже в голову не приходило, что он, ученый, может заинтересовать спецслужбы.

Между тем профессор Ларри Энгельманн уже давно попал под их пристальное внимание. Офицерам разведывательного управления Народно-освободительной армии было известно, что историк собирал материалы для книги о Вьетнаме. На этом основании в НОА сделали вывод, что Энгельманн работает на ЦРУ.

Профессионалов от спецслужб несколько смущало искреннее и открытое поведение Ларри, его готовность к любым контактам — вряд ли разведчик стал бы вести себя подобным образом. Однако, поразмыслив, в НОА решили, что профессор мастерски притворяется.

РОМАНТИЧЕСКИЙ УЖИН ПРИ СВЕЧАХ

Однажды после занятий Энгельманн предложил одной из своих студенток — способной и привлекательной девушке по имени Шу Мей Хонг — прогуляться с ним по городу.

О своем выборе профессор не пожалел. Он обнаружил, что Мей Хонг очень умна, прекрасно говорит по-английски и отличается редкой любознательностью. Она задавала ему массу вопросов на самые разные темы, включая военную стратегию.

В начале ноября Энгельманн с коллегой решили съездить в Пекин. Как-то само собой получилось, что их экскурсоводом стала Мей Хонг.

Вечером, ужиная в ресторане, где вместо ламп горели свечи, Ларри увидел, как красива сидевшая рядом с ним женщина. Он понял, что уже давно влюблен в нее, и с каждым днем это чувство становится все глубже и сильнее...

Спустя неделю профессор не выдержал и признался девушке в любви.

Ответного чувства он ждал и боялся одновременно: ему было хорошо известно, что любые связи между китайскими и американскими гражданами здесь запрещены. Несмотря на это, Ларри казалось, что Мей Хонг поощряет его внимание.

Однако у 25-летней китаянки был на это свой резон...

ЗАДАНИЕ ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ

Мей Хонг выросла в сельской местности, в восьмидесяти километрах от Нанкина. Она с детства была тщеславна, прекрасно училась в университете и мечтала вступить в Народно-освободительную армию, члены которой обладали властью и пользовались различными привилегиями. Девушка изучала международные отношения и английский язык.

Когда Народно-освободительная армия начала набирать женщин на особо секретную работу, Мей Хонг стала одной из первых, кого отобрали. Возможно, определяющую роль сыграли ее внешние данные — девушка от природы была на редкость хороша собой.

Мей Хонг переехала в Нанкин и прошла усиленную подготовку в НОА: изучала русский и английский языки, военную историю, самолетостроение. Довольно быстро она научилась стрелять из оружия различного типа. Уверенная в себе, настойчивая в достижении цели, Мей Хонг усиленно делала карьеру...

Осенью 1988 года она получила первое серьезное задание: записаться на курс истории профессора Энгельманна и следить за ним, докладывая руководству обо всех действиях «агента ЦРУ».

ВЛЮБЛЕННАЯ ШПИОНКА

Влюбленность Энгельманна пришлась очень кстати руководству НОА. Профессор потерял голову от Мей Хонг и почти не расставался с ней.

Однако стиль докладов, которые приходили от Мей Хонг в НОА, резко изменился. Девушка узнала Энгельманна как мягкого и доброго человека. Она видела, как он помогает бедным китайским студентам, бесплатно снабжая их учебниками, и очень ценила его щедрость.

С детства ей внушали, что все американские мужчины — соблазнители, которым нельзя верить. На примере Ларри она увидела, что это неправда. За все время их общения ей ни разу не удалось уличить его в шпионской деятельности. Кроме того, молодую женщину по-настоящему тронули чувства американца.

Результатом раздумий Мей Хонг стал доклад руководству, в котором она сообщила, что не считает Энгельманна шпионом. В качестве ответного действия НОА установило подслушивающее устройство в ее комнате.

Мей Хонг наивно надеялась, что, ознакомившись с ее доводами, руководство отменит слежку за американским историком. Подобных указаний не пришло, и в один прекрасный день расстроенная девушка решила во всем признаться любимому.

ПОД КОЛПАКОМ НОА

Разговор получился нелегкий.

«Ларри, я вовсе не студентка, — призналась Мей Хонг. — Я офицер Народно-освободительной армии, и у меня задание следить за тобой. Они считают, что ты агент ЦРУ, но я знаю, что это не так. Я должна была сказать тебе об этом, потому что не хочу, чтобы наши отношения в дальнейшем пострадали». Энгельманн от души рассмеялся, решив, что девушка его разыгрывает. Убедить его, что все сказанное — абсолютная правда, Мей Хонг так и не удалось...

На следующий день она вновь пришла к нему, закрылась в ванной и вышла оттуда в форме НОА. «Я лейтенант НОА», — объяснила она Ларри и рассказала, что его телефон постоянно прослушивают, а почту просматривают.

Но и в этот раз Энгельманн ей не поверил. Сама мысль о том, что его любимая девушка — шпионка, показалась профессору абсурдной.

Он посчитал, что форма не более чем маскарадный костюм.

Живя в Китае, Ларри привык постоянно все фотографировать и тут же сделал несколько снимков Мей Хонг в форме. Впоследствии ему пришлось сильно пожалеть об этом...

УЛИЧЕННАЯ В ИЗМЕНЕ

Через пару дней, отщелкав пленку до конца, профессор отнес ее в фотомастерскую. Ни он, ни его коллеги по университету даже не предполагали, что все фотографии, сделанные в Китае иностранцами, внимательно изучаются агентами китайской разведки.

Снимки на пленке Энгельманна просто потрясли спецслужбы. Мей Хонг, офицер разведки, сама раскрыла военную тайну американскому профессору, которого они считали агентом ЦРУ!...

На следующий день, 2 декабря, Мей Хонг сидела дома и размышляла, как убедить Ларри, что она действительно служит в Национально-освободительной армии. В этот момент раздался звонок. Коллега из НОА попросила Мей Хонг срочно встретиться с ней и сказала, что пришлет за ней джип.

В машине ничего не подозревавшую девушку ждали двое мужчин. Мей Хонг села на заднее сиденье и спросила, куда они едут. Гадать долго не пришлось. Спустя несколько минут джип, сделав резкий поворот, остановился у здания военной тюрьмы.

В КАМЕРЕ

Девушку привели в комнату, где ее уже ждали несколько офицеров НОА. Они показали сделанную Энгельманном фотографию и обвинили Мей Хонг в государственной измене. Допрос длился несколько часов, после чего девушку отправили в камеру.

Все последующие дни с ней «работали» следователи НОА — допрашивали, издевались, не давая спать, избивали. Требовали подписать признание на девяти страницах, что Энгельманн неоднократно насиловал ее — это преступление карается в Китае смертной казнью.

Мей Хонг знала, что если она подпишет признание, то никогда не выйдет из тюрьмы. Поэтому она твердо решила держаться до конца — и ради себя самой, и ради Ларри.

В военной тюрьме Мей Хонг провела два месяца. Все это время слилось для нее в единый кошмар. Каждый день мог стать последним. Сидя в камере, девушка слышала, как во дворе тюрьмы расстреливали заключенных. Иногда ее специально заставляли присутствовать при казни.

ПОД ДАВЛЕНИЕМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Когда Мей Хонг перестала приходить на занятия, а телефон ее безнадежно замолчал, профессор Энгельманн стал наводить справки у других студентов и коллег-преподавателей. Он расспрашивал о судьбе девушки даже ее соседей, пока наконец китайские власти официально не сообщили ему, что Мей Хонг арестована и ему лучше прекратить поиски.

Через месяц, в январе 1989 года, Энгельманну сообщили, что Мей Хонг подписала показания, в которых он обвинялся в изнасиловании. Профессору грозило тюремное заключение, и друзья посоветовали ему срочно уехать из Китая.

19 февраля Ларри вылетел в Гонконг. Предварительно он оставил свои координаты всем университетским знакомым и попросил непременно сообщить ему, если Мей Хонг появится, или станет что-нибудь известно о ее судьбе.

ПОБЕГ

Между тем давление на Мей Хонг продолжало расти. Особенно изощренными были психологические пытки. Многочасовые допросы сменялись беседой по душам. В камеру приходили ее бывшие друзья и сослуживцы по учебе и работе в НОА и уговаривали довериться им.

В день рождения Мей Хонг была даже организована вечеринка. Во время празднования один из руководителей НОА лично пообещал девушке, что ее отпустят, если она во всем признается. Мей Хонг отказалась, и вечеринка тут же закончилась...

В середине февраля, спустя три месяца после ареста, Мей Хонг без каких-либо объяснений сослали в отдаленный сельский район для «перевоспитания трудом». Зная, что здесь можно провести многие годы, девушка решилась на побег. У нее оставалась одна надежда: вернуться в Нанкин и найти Ларри.

План был тщательно продуман. Мей Хонг дождалась, когда местная полиция начнет праздновать китайский новый год, и, сев в лодку, поплыла вниз по течению Янцзы.

ЖИЗНЬ ВНЕ ЗАКОНА

Водное путешествие длилось двое суток. Мей Хонг не терпелось сразу же отправиться в Нанкин, чтобы разыскать там Энгельманна, но она понимала, что делать этого нельзя.

В течение нескольких недель девушка оставалась в провинции, скрываясь от полиции. Затем, отчаявшись, она села в переполненный поезд и отправилась в Пекин. Все восемнадцать часов пути Мей Хонг с ужасом думала, что будет делать, если Энгельманн бросил ее. Эта мысль убивала ее.

Оказавшись в Пекине, она сразу позвонила Ларри. Но незнакомый женский голос на том конце провода ответил, что первый раз слышит о таком...

Показываться в университете в Нанкине было опасно, но у Мэй Хонг не оставалось другого выбора. Здесь от друзей она узнала, что Энгельманн уехал из Китая несколько месяцев назад.

Лишь в конце августа Мей Хонг встретила китайского студента, который собирался на учебу в Канзасский университет. Она рассказала свою историю и буквально умолила его позвонить американскому профессору. Перед отъездом в Америку они встретились, и Мей Хонг дала студенту свой номер телефона и номер телефона Энгельманна в университете Сан-Хосе.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»

В конце августа профессора Энгельманна, который собирался домой после занятий, остановила секретарша.

— Вам сегодня был очень странный звонок — от китайца из Лоуренса, штат Канзас. Он говорил о какой-то Мейрон, оставил свой номер телефона...

Энгельманн побледнел и бросился назад, в свой офис. Начал звонить. Никто не отвечал. Четыре часа подряд, не выходя из кабинета, профессор каждые десять минут набирал номер, пока наконец китайский студент не снял трубку и не дал ему телефон Мей Хонг.

Когда Ларри удалось дозвониться до Пекина, было уже раннее утро.

— Шу Мей Хонг? — закричал он в трубку. — Да, да!

— Я люблю тебя!

Мей Хонг разрыдалась в ответ.

ТАЙНАЯ СВАДЬБА

В течение нескольких недель они звонили и писали друг другу. Профессор добился, чтобы Мей Хонг зачислили в университет Сан-Хосе. Однако шел месяц за месяцем, а китайские власти отказывались выпускать ее из страны.

Отчаявшись увидеть любимую девушку, Энгельманн купил билет на самолет до Шанхая. Он собирался тайно приехать в Китай, жениться на Мей Хонг и заставить китайские власти дать ей разрешение на выезд.

Друзья отговаривали Ларри от безумной затеи. Возможно, она до сих пор работает на НОА и заманивает его в ловушку, говорили они. Но профессор твердо решил ехать.

7 января 1990 года Энгельманн уже был в Шанхае. Пробираясь сквозь толпу, он увидел Мей Хонг. Сердце его замерло: рядом с Мей Хонг стоял человек в военной форме. Мелькнула страшная мысль, что девушка предала его.

— Кто это?

— Друг, — ответила Мей Хонг. — Он нас повезет. Пожалуйста, поверь мне.

Действовать надо было быстро. План состоял в следующем: как только они поженятся, Ларри в тот же день уедет из Китая вместе со свидетельством о браке. Они боялись, что если их арестуют, то китайские власти уничтожат свидетельство о браке и посадят в тюрьму обоих.

Для регистрации брака требовались документы, и Мей Хонг пришлось заехать в небольшой городок в нескольких часах езды от Шанхая, где она родилась. Еще почти целая неделя ушла на то, чтобы собрать остальные бумаги, необходимые для бракосочетания...

Спустя восемь часов после церемонии Энгельманн уже летел в Соединенные Штаты со свидетельством о браке в кармане.

ОТЧАЯНИЕ

Ларри надеялся, что китайские власти будут вынуждены разрешить Мей Хонг эмигрировать, поскольку она стала законной женой гражданина США.

Однако чуда не произошло. Дни складывались в недели, недели — в месяцы, а Мей Хонг не получала никакого ответа на бесконечные просьбы о выезде из страны.

В Сан-Хосе возмущенный Энгельманн засыпал письмами конгресс США, Государственный департамент, Белый дом и посольство Китая. Он писал Барбаре Буш, Патриции Никсон, Генри Киссинджеру и всем, кто был хоть как-то связан с Китаем...

Пролетело еще несколько месяцев, но китайские власти по-прежнему отказывались выпускать Мей Хонг. Измученный, потерявший всякую надежду Энгельманн решил вновь ехать в Китай, чтобы тайно увезти жену из страны.

Он уже продумывал последние детали своего плана, когда в начале декабря ему позвонили из Государственного департамента.

— Подождите что-либо предпринимать, — вежливо сообщили ему. — Ждите вестей от Мей Хонг.

Спустя несколько дней в квартире Энгельманна раздался звонок. Это была Мей Хонг. Ей наконец оформили паспорт.

СВОБОДА

Мей Хонг поселилась в студенческом городке университета Сан-Хосе. Спустя два года после приезда в Соединенные Штаты девушка получила свою первую работу — она знакомила эмигрантов из Юго-Восточной Азии с американской жизнью: рассказывала им о банках, магазинах, о том, как пойти на курсы, найти работу, оформить пособие...

Энгельманн был счастлив, что китайские власти все-таки выпустили его жену. Но долгие месяцы ожидания оставили настолько тяжелое чувство, что эта тема стала для Мей Хонг и Ларри запретной.

Почему все-таки Мей Хонг разрешили выехать из страны? Профессор Энгельманн считает, что китайские власти, скорее всего, побоялись, что дело Мей Хонг получит громкую огласку и о нем заговорят в Вашингтоне. Пекину это было совсем не нужно, поскольку к тому времени еще не затих скандал вокруг студенческого восстания на площади Тяньаньмынь, подавленного правительственными войсками летом 1989 года.