3 сентября 1918 года без суда и следствия, по устному указанию председателя ВЦИК Якова Свердлова в Кремле была расстреляна эсерка Фанни Каплан, обвиненная в покушении на Ленина. Тело ее было сожжено в железной бочке комендантом Кремля Павлом Мальковым.

Версия о виновности Каплан не подвергалась сомнению все годы советской власти. В учебниках истории было написано, что вечером 30 августа 1918 года она стреляла во Владимира Ильича Ленина после митинга на московском заводе Михельсона (впоследствии — Московский электромеханический завод имени В. И. Ленина), где вождь революции произносил пламенную речь. Но чем же тогда объяснить такую спешку с ее расстрелом и уничтожением тела? Только тем, что в объявлении Фанни Каплан злодейкой, стрелявшей в Ленина, было что-то не так…

19 июня 1992 года Генеральная прокуратура РФ начала проверку обоснованности привлечения к уголовной ответственности и расстрела Фанни Каплан. Василий Малинин, автор очерка в журнале «Загадки истории», принимавший участие в расследовании Генеральной прокуратуры, пишет: «В самом деле № 2162, которое расследовалось, о покушении на Ленина 30 августа 1918 г. отсутствуют листы 11, 84, 87, 90 и 94». Кто и когда изъял эти листы, непонятно. По всей видимости, человек, обладавший большой властью и боявшийся, что со временем правда будет обнаружена. Так что же истории известно о Фанни Каплан?

БЕЛОШВЕЙКА И БАНДИТ

Фейга Хаимовна Ройдман (имя при рождении. — Ред.) родилась 10 февраля 1890 года в Волынской губернии. Ее отец — учитель хедера (еврейской школы) воспитывал восемь детей. Вот почему старшая дочь Фейга уже с 14 лет трудилась белошвейкой. Видимо, это занятие девушку-подростка не очень прельщало. В 15 лет Фейга бежала из дома и вступила в «Южную группу анархистов-коммунистов», получив партийную кличку Дора.

Юную белошвейку к анархистам привела, скорее всего, любовь к семнадцатилетнему сапожнику Якову Шмидману (он же Виктор Гарский), оказавшемуся удачливым налетчиком, прятавшим бандитские наклонности под маской идейного анархиста. Вот тогда-то Фейга-Дора стала называть себя Фанни Каплан и в 1906 года вместе с любимым разработала план покушения на командующего войсками Киевского военного округа генерал-губернатора Владимира Сухомлинова. Однако все пошло наперекосяк. 22 декабря 1906 года в номере на третьем этаже киевской гостиницы «Купеческая» прогремел взрыв. Гарский не пострадал, а вот Фейга-Дора-Фанни получила тяжелую контузию и ранение. А главное — померк свет в глазах. Контузия сказалась на зрении.

Раненую несостоявшуюся террористку, брошенную любовником, арестовала полиция. Следователь, допрашивавший Фанни, записал: «Без определенных занятий и места жительства, личной собственности не имеет, при задержании у нее обнаружена денежная сумма в один рубль». 8 января 1907 года Каплан предстала перед военно-полевым судом, взяв на себя подготовку теракта и не назвав Гарского. Запомним это.

За покушение на убийство генерал-губернатора Сухомлинова Фанни грозила смертная казнь. Однако суд учел возраст террористки и приговорил ее лишь к пожизненной каторге. В кандалах Каплан отправили в Нерчинск. Осенью 1907 года в Мальцевской тюрьме она практически совсем ослепла, а затем стала мучиться от головных болей и терять слух. Сжалившееся местное тюремное начальство сначала перевело Каплан в богадельню при Акатуйской каторжной тюрьме, а потом в читинскую больницу.

ВЫСТРЕЛЫ ВСЛЕПУЮ?

После Февральской революции слепая политкаторжанка попала под амнистию и кое-как добралась до Москвы. В Бюро курортно-санаторной помощи Каплан получила направление в Евпаторию, в санаторий. Здесь она понемногу стала приходить в себя. Крымские краеведы «раскопали» факт знакомства Фанни Каплан с местным военным врачом Дмитрием Ильичом Ульяновым, приходившимся младшим братом Ленину. Вот какие кульбиты делает история! Говорят, что полуслепая политкаторжанка, восстановившая прежнее очарование под южным солнцем, понравилась Дмитрию Ильичу. Именно он направил Фанни в Харьков, в глазную клинику профессора Леонарда Гиршмана, где знаменитый окулист бесплатно сделал ей операцию.

Было ли восстановлено зрение у Каплан? Нет. Сама она говорила: «Теперь я могу хотя бы видеть контуры людей». Достаточно ли такого зрения, чтобы в темноте сделать прицельные выстрелы? Конечно нет. А вот то, что Фанни никогда никого не сдавала, говорит о возможности ее привлечения к покушению в качестве козла отпущения.

В деле о покушении на Ленина вопрос о времени, когда были произведены выстрелы, является самым важным. Действительно, одно дело, если стреляли в шесть часов вечера. Тут и полуслепая Каплан могла сразить вождя революции. А вот если стреляли часов в 10–11, то поздним московским вечером уже не видно ни зги. Вот что писал в своих воспоминаниях управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич: «Я знал, что Владимир Ильич выехал на митинг, что его нет в здании Совнаркома, откуда я только несколько минут как вышел. Это было часов в шесть вечера. Я только что вернулся домой на маленький перерыв, как вдруг раздался звонок прямого провода, за ним другой, третий… Я бросился к телефонной трубке.

— Скорей! Скорей. Несчастье… — кричал кто-то в телефон искаженным, рыдающим голосом.

— Ранен, убит?..

— Ранен, ранен! — кричал мне товарищ Гиль, бессменный шофер Владимира Ильича».

Бонч-Бруевичу вторила в своих воспоминаниях сестра Ленина — Мария Ильинична Ульянова, писавшая, что Ленин уехал на митинг к пяти часам вчера, а привезли его через час-другой, уже окровавленного.

Совсем другое время назвал в своих показаниях шофер Ленина Степан Гиль. Человеком он был пунктуальным и серьезным. Никто навязать своего мнения ему не мог. В своих показаниях, данных 30 августа 1918 года, Гиль заявил: «Я приехал с Лениным на завод Михельсона около 10 часов вечера». Речь Ленина на заводе, по данным Гиля, продолжалась около часа. Следовательно, покушение, по Гилю, совершилось около 11 часов вечера. Почему же Владимир Бонч-Бруевич и Мария Ульянова в своих воспоминаниях проявили «забывчивость» и перенесли покушение на три-четыре часа назад? Да потому, что, назови они подлинное время (11 часов вечера), сразу же возникла бы уйма вопросов о том, как видящая одни контуры фигур террористка смогла в кромешной летней темноте всадить пули в Ленина.

В десять часов сорок минут вечера 30 августа 1916 года появилось воззвание, написанное Свердловым: «Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. По выходе с митинга тов. Ленин был ранен. Двое стрелявших задержаны. Мы не сомневаемся, что здесь будут найдены следы правых эсеров…» В этом воззвании впервые было сказано о «нескольких часах тому назад» по отношению к 10–11 часам вечера и дан ориентир для поиска — правые эсеры. В наши дни многие историки считают, что нити заговора по устранению Ленина тянулись именно к Якову Свердлову.

СЕРЫЙ КАРДИНАЛ КРАСНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Мне уже приходилось писать об очень интересной семье гравера Мойши Израилевича Свердлова. Он был отцом Якова, возглавившего ВЦИК, Залмана (Зиновия), ставшего французским генералом-разведчиком, и Беньямина (Вениамина), уехавшего еще до революции в США и основавшего там банк. Братья, занимавшие столь разные посты и жизненные позиции, никогда не прерывали отношений.

Что же касается Якова Свердлова, то многое в его жизни и судьбе остается непонятным. Будучи простым «полевым командиром» в РСДРП (полгода возглавлял уральский «куст» боевых дружин), Яков в 1912 году, находясь в очередной ссылке, был вдруг заочно кооптирован в ЦК большевиков и Русское бюро ЦК. До сих пор неизвестно, кто предложил его кандидатуру. Видно, какие-то тайные силы продвигали его.

Заслугой Свердлова историки считают формирование для Ленина, вернувшегося в Россию в 1917 году, новой партии, которая теперь стала не сборищем эмигрантов-теоретиков, а боевой организацией. Все кадровые вопросы Ленин передоверил Свердлову, зная, что в его голове и зашифрованных блокнотах содержатся тысячи и тысячи фамилий нужных людей с их характеристиками. К 1918 году Свердлов являлся председателем ВЦИКа — главного законодательного органа Советской республики, ему были подотчетны ВЧК и ревтрибунал. Он стал вторым человеком после Ленина в партийной иерархии. Товарищи по руководству партией и страной отмечали его энергию, честолюбие, ум, гибкость и умение находить выход из самых непростых ситуаций (повод для разгона Учредительного собрания нашел именно Свердлов). Недаром даже Сталин отмечал: «Я знаю — после Ленина — лишь одного организатора, которым наша партия может и должна гордиться, — Свердлова».

Конечно, многие могут отнестись к версии о причастности Свердлова к покушению как к какой-то дикости и навету. Ведь документов на этот счет нет. Однако есть косвенные данные, на которых строится версия. Во-первых, именно Свердлов ведал распределением путевок на митинги. Сохранилась записка председателя ВЦИКа Ленину, врученная накануне покушения: «Предупредите всех совнаркомщиков, что в случае приглашения и назначения на митинги никто не имеет права отказаться». Никогда до покушения на Ленина и после покушения Свердлов таких записок не писал... Кроме того, на заводе Михельсона у Ленина не оказалось охраны. А охрана тоже подчинялась Свердлову.

Надежда Крупская вспоминала о том, что происходило в кремлевской квартире, когда раненого Ленина привезли с митинга: «Около вешалки стоял Яков Михайлович Свердлов, и вид у него был какой-то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все кончено. «Как же теперь будет?» — обронила я. «У нас с Ильичом все сговорено», — ответил он». Что же было «сговорено» между Лениным и Свердловым? Вероятнее всего, Ленин, предполагая худшее, передал всю полноту власти Свердлову и на этот счет у того были письменные гарантии. Вот только выздоровление Ленина спутало затем план второго человека в партии стать первым и заставило эти гарантии уничтожить. И еще один факт, приведенный Владимиром Дмитриевичем Бонч-Бруевичем, говорит о властных амбициях Свердлова. Во время одного из заседаний Совнаркома, которое проводил без присутствия раненого Ленина председатель ВЦИКа, прозвучали его недвусмысленные слова: «Вот, Владимир Дмитриевич, и без Владимира Ильича хорошо справляемся».

Что же касается обращения, написанного рукой Свердлова, то смущает прежде всего время его написания — 10 часов 40 минут вечера, когда события только-только разворачивались. Многие историки считают, что обращение было написано заранее.

Однако не только все перечисленное является косвенными уликами против Свердлова. Обращает внимание на себя прежде всего ход следствия, проводившегося под руководством председателя ВЦИКа. Пользуясь обретенной властью, Свердлов заявил, что Дзержинскому необходимо находиться в Петрограде, и поручил проводить расследование своему ставленнику в ВЧК Петерсу. К расследованию Яков Михайлович привлек и других своих доверенных лиц: Аванесова, Скрыпника, Козловского, Петровского и Курского. Главным следователем по делу был назначен Кингисепп, которого Свердлов ввел в ревтрибунал. Кроме того, надо помнить, что Виктор Кингисепп являлся членом ВЦИКа и напрямую подчинялся Свердлову. Вторым следователем по делу покушения на Ленина председатель ВЦИКа назначил Янкеля Юровского, расстрелявшего по приказу из Москвы императора Николая II, его семью и приближенных.

НАЗНАЧЕННАЯ ЗЛОДЕЙКОЙ

Стоит ли после этого удивляться, что следствие велось обрывочно, торопливо и даже как-то лихорадочно. Все оно было «заточено» на то, чтобы доказать виновность Фанни Каплан. Прежде всего следствие «крутилось» вокруг показаний комиссара Стефана Батулина, задержавшего на трамвайной остановке на Серпуховской улице женщину, которая, по его словам, «имела вид человека, спасающегося от преследования».

«Я спросил эту женщину, — рассказывал Батулин, — зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: «А зачем вам это нужно?» Тогда, обыскав ее карманы и взяв портфель, предложил ей идти за мной». Вот на таких «свидетельских показаниях» было построено обвинение Фанни Каплан. Все это дополнялось ее путаными признаниями, причем часть протоколов допросов была ею не подписана, и непонятно, кто писал протоколы признаний. Сначала Каплан говорила, что стреляла она, на следующий день хранила каменное молчание, а затем только рыдала. Следователи, да и сам Свердлов пришли к выводу, что у нее начался психологический перелом, после которого Каплан может начать говорить правду.

1 сентября 1918 года, в самый разгар следствия, по приказу Свердлова комендант Кремля Павел Мальков забрал Фанни Каплан из тюрьмы ВЧК и перевез в Кремль. 3 сентября 1918 года все тот же Мальков в Кремле, под гул моторов во дворе Автобоевого отряда, разрядил всю обойму маузера в Каплан. По правилам во время приведения смертного приговора в исполнение должен присутствовать врач, составляющий акт о наступлении смерти. Мальков обошелся без врача. Его заменил прогуливавшийся по территории пролетарский поэт и баснописец Демьян Бедный. Сначала здоровяк-поэт держался бодро. Но когда Мальков затолкал тело женщины в железную бочку, облил бензином и поджег, упал в обморок…

Можно предположить, что кандидатура Каплан на роль главной злодейки удовлетворяла организаторов покушения: никого не выдала, никого не знает и приняла удар на себя. Все знал лишь тот, кто организовал покушение, кто не дал завершиться следствию и к тому же вырвал из следственного дела несколько страниц, содержащих улики или намек на них.

По версии, выдвинутой в книге историка Николая Непомнящего «Тайны советской эпохи», для организации и проведения теракта Свердловым, через своего секретаря Авеля Сафроновича Енукидзе, были привлечены руководитель боевого летучего отряда правоэсеровской партии Григорий Семенов и террористка Лидия Коноплева. Их Енукидзе, занимавшийся при Свердлове военной разведкой, хорошо знал со времен революционной юности. Недаром старший следователь — криминалист Следственного комитета РФ Владимир Соловьев в рамках проверки дела Фанни Каплан писал: «Между большевиками и эсерами до революции были тесные связи».

Причем Семенову и Коноплевой были даны устные гарантии их личной безопасности. Нужно только найти человека, на которого затем падет возмездие. Таким человеком выбрали Фанни Каплан. В эсеровских кругах ее знали как даму, настроенную антиленински, к тому же отличавшуюся большой экзальтированностью. Лидия Коноплева для обработки жертвы сразу же взяла Каплан под опеку, поселив жить на своей квартире. Ряд историков считает, что именно Коноплева поставила Каплан на Серпуховской улице, в двухстах метрах от завода Михельсона. Стреляла же в Ленина сама Лидия Коноплева.

КОНЦЫ ОБРУБЛЕНЫ

В начале октября 1918 года чекисты арестовали Семенова и Коноплеву. Это было как раз в тот период, когда Ленин поправлял здоровье в Горках, а всеми делами вершил Свердлов. Ясно, что в ходе следствия истинная их роль в организации и проведении покушения на Ленина прояснилась. Однако обоих отпустили. Мало того, в январе 1921 года Семенов вступил в РКП(б). Его рекомендовали Авель Енукидзе, Леонид Серебряков, Николай Крестинский. В феврале того же года такой чести удостоилась Коноплева. Рекомендацию в партию ей написал Николай Бухарин. Это еще не все их «приключения».

Как известно, Яков Свердлов скончался в марте 1919 года при весьма странных обстоятельствах — по официальной версии, то ли от испанки, то ли от застарелого туберкулеза. Однако направление поиска «злодеев», указанное им, не менялось. В 1922 году Семенов и Коноплева выступили в качестве свидетелей на процессе над партией эсеров, являвшихся главными политическими конкурентами большевиков. Это был первый крупный политический процесс, при подготовке и в ходе которого широко использовались ложные показания и клевета. Парочка была осуждена и сразу же амнистирована. В 1927 году Семенова направили далеко-далеко от Москвы, аж в Китай. Там он руководил военным отделом компартии Китая. Затем служил в разведуправлении РККА, работал в Маньчжурии и Испании. Имел воинское звание «бригадный комиссар». Был арестован 11 февраля 1937 года, расстрелян 8 октября того же года. Посмертно реабилитирован.

Сведений о том, чем до 1937 года занималась Лидия Коноплева, мне не попадалось. Известно только, что арестована она была 30 апреля 1937-го, а расстреляна 13 июля. Обвинялась в тайном хранении архива правых эсеров. Реабилитирована 20 августа 1960 года.

Все эти факты стали известны только в 90-х годах прошлого века, когда исследователи получили доступ к ранее засекреченным документам.

Но вернемся в Фанни Каплан. С ее именем связан ряд легенд, гулявших по просторам Советского Союза в 1930–1940-х годах. Заключенные многочисленных тюрем и исправительно-трудовых лагерей рассказывали, что якобы встречали Каплан на Соловках, в Воркуте, на Урале и в Сибири то в роли сотрудника канцелярии лагеря (тюрьмы), то в качестве библиотекаря. Авторитетная Израильская энциклопедия утверждает, что Фанни Каплан работала в Бутырской тюремной библиотеке до 1950 года. Однако открытые и рассекреченные источники, по которым восстанавливается тайна тех событий, свидетельствуют о том, что у Фанни Каплан, «назначенной быть убийцей», не было ни одного шанса спастись.