В России туберкулез называли чахоткой, причем произошло это слово от глагола «чахнуть». Кощей, например, чахнул над златом, но, вообще-то, жертвами болезни становились представители самых разных слоев общества. Одно из отличий туберкулеза от других инфекционных болезней заключается в том, что он никогда не принимал масштабов пандемий и даже сколь-нибудь явных эпидемий. Но свою смертоносную жатву собирал регулярно.

ВЫЖЕЧЬ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ

Название болезни обычно связано с ее симптомами. Латинское tuberculum переводится как «бугорок», указывая на возникающую в легких под действием микробактерии гранулему.

Распространителями заразы являются микроорганизмы, известные также как палочки Коха (по имени выявившего их ученого).

Передается болезнь воздушно-капельным путем при разговоре, кашле или чихании больного и, проникнув в организм жертвы, начинает свою невидимую разрушительную работу.

Примерно в девяти случаях из десяти туберкулез протекает в форме скрытой инфекции, но, перейдя в открытую форму, наносит поистине сокрушительный удар.

Из произведений русской классики видно, что столетие назад диагноз «чахотка» был равносилен смертному приговору и даже при самом усердном лечении речь шла лишь об отсрочке. Сегодня туберкулез научились лечить на ранних стадиях, однако не поставленный вовремя диагноз по-прежнему может быть равносилен летальному исходу.

Среди симптомов туберкулеза указываются длительный кашель с мокротой, лихорадка, потливость, пониженный аппетит, приводящий к похуданию. При рассказе об обрушивающихся на различные племена и народы массовых болезнях такие симптомы упоминаются многими древними авторами. Однако если отталкиваться от свидетельств материальных, то при описании «биографии» болезни следует взять в качестве отправной точки рубеж V и VI тысячелетий до н. э. Таков возраст скелета, описанного в 1907 году немецким физиологом Паулем Бартельсом, с характерным именно для туберкулеза поражением позвонков, приводящим к образованию горба.

В своде вавилонских законов, датируемом началом II тысячелетия до н. э., говорится о праве мужа развестись с супругой, больной туберкулезом. Такая формулировка показывает, что изначально туберкулез являлся болезнью, ставящей заболевшего в особо уязвимое положение перед окружающими, которые воспринимали его в качестве потенциальной угрозы собственному здоровью.

В Древнем Египте, где значительную часть рабов составляли представители покоренных семитских племен, туберкулез называли «семитской болезнью».

Римский врач Гален, живший во II веке, рекомендовал для лечения прибегать к кровопусканиям, а также назначал диету из ячменной настойки, фруктов и рыбы.

Очевидно, что врачи Античности не всегда точно диагностировали именно туберкулез, путая его по внешним симптомам с пневмонией, абсцессом, раком.

Знаменитый арабский медик Авиценна в «Каноне врачебной науки» правильно указал, что туберкулез передается воздушно-капельным путем («испорченным воздухом») и определил максимально эффективные для того времени схемы лечения (или, точнее, замедления) этой смертельной болезни.

В Древней Руси в случаях, когда туберкулез проявлялся в форме увеличенных лимфатических узлов (лимфаденит), пытались прибегать к прижиганию. Таким способом в 1071 году лечили черниговского князя Святослава Ярославича, и это лечение его не убило. Он прожил еще пять лет, а последние три года жизни даже был великим киевским князем. А вот московского князя Василия II Темного такое лечение убило.

Исследованию туберкулеза – болезни, протекающей преимущественно внутри организма, – мешали запреты на вскрытие трупов. Соответственно, изучать анатомию врачам приходилось либо умозрительно, либо все-таки прибегая к вскрытиям в нарушение закона.

Лишь в 1720 году британский врач Бенджамин Мартен издал книгу, в которой вывел целую теорию заражения туберкулезом посредством передаваемых от больного микробов. Однако открывший микробы Антони ван Левенгук придавил молодое дарование своим авторитетом, заявив, что микробы вызывать какие-либо болезни не могут.

Как результат, вместо того, чтобы терапевтическими средствами бороться с первопричиной, и власти, и врачи зачастую сосредотачивали свои усилия на мероприятиях санитарно-эпидемиологического характера.

Так, в 1751 году в Испании, а затем в Португалии и многих государствах Италии были приняты законодательные акты об обязательной регистрации и госпитализации всех заболевших чахоткой с дезинфекцией их жилищ, уничтожением одежды и предметов домашнего обихода.

Разумеется, санитарно-эпидемиологическая направленность борьбы с туберкулезом не исключала поиска схем лечения, что на первом этапе предполагало составление правильной клинической картины.

Практически же лечение сводилось к перемещению больного в зону с определенным, считающимся полезным для него климатом. И здесь могли иметь место трагические ошибки. Например, в 1835–1842 годах в США смертельно больных туберкулезом пациентов поселили в Мамонтовой пещере в штате Кентукки, где доктор Джон Кроган основал санаторий. Ни один из пациентов не прожил более года, и таким образом было установлено, что пребывание в темноте способствует развитию болезни.

Перспективной оказалась высказанная в 1822 году английским врачом Джеймсом Карсоном идея лечить туберкулез пневмотораксом (введением воздуха в плевральную полость), хотя реализовать этот метод на практике удалось гораздо позже.

Вехой в развитии лечения туберкулеза стало создание в 1854 году врачом Германом Бремером санатория «Соколовско» (на современной территории Польши), получившего свое название в честь соратника Бремера Альфреда Соколовского.

В России доктор Сергей Петрович Боткин успешно лечил от туберкулеза супругу Александра II императрицу Марию Александровну. По рекомендации своего врача осень и зиму она проводила в регионах с благоприятным климатом – Крыму либо Италии. В значительной степени именно благодаря Марии Александровне Крым приобрел репутацию естественной противотуберкулезной здравницы. Однако болезнь императрицы была столь серьезна, что потрясения последних лет жизни (покушения на государя и его роман с княжной Екатериной Долгоруковой) привели к обострению болезни и в буквальном смысле свели царицу в могилу. В 1899 году в семье Романовых чахотка сгубила сына Александра III и брата Николая II великого князя Георгия Александровича.

КОХ И ЕГО ПАЛОЧКИ

Эпохальным в плане борьбы с туберкулезом стал 1882 год, когда итальянский врач Карло Форланини впервые успешно применил пневмоторакс (продувание легких), а Роберт Кох открыл микроорганизмы – возбудители болезни. Дата 24 марта – день открытия палочки Коха по инициативе Всемирной организации здравоохранения отмечается как День борьбы с туберкулезом.

В докладе о своем открытии Кох особо подчеркнул, что развитие болезни определяется и климатом, и социальным условиями: «Пока имеются на земле трущобы, куда не проникает луч солнца, чахотка и дальше будет существовать. Солнечные лучи – смерть для бацилл туберкулеза. Я предпринял свои исследования в интересах людей. Ради этого я трудился. Надеюсь, что мои труды помогут врачам повести планомерную борьбу с этим страшным бичом человечества».

Своего рода главным штабом по борьбе с туберкулезом в международном масштабе стал основанный на деньги миллионера Эндрю Карнеги Институт Роберта Коха.

С 1887 года, когда в Эдинбурге (Шотландия) открылся первый противотуберкулезный диспансер, аналогичные учреждения, оказывавшие больным не только медицинскую, но и социальную помощь, начали появляться и в других странах мира.

И при этом на рубеже XIX–XX веков туберкулез стал едва ли не самой распространенной и, во всяком случае, самой обсуждаемой инфекционной болезнью.

Из-за отсутствия убедительной статистики трудно судить с какой силой туберкулез бил по деревне, но очевидно, что болезнь эта была более актуальна для города.

Великий биолог Илья Ильич Мечников аргументированно доказал связь между устойчивостью иммунитета и социальными условиями. Изучение туберкулеза было для него отчасти делом личным, поскольку от этой болезни умер и брат будущего Нобелевского лауреата – географ по специальности и анархист по политическим убеждениям Михаил Ильич Мечников.

По мнению Ильи Ильича, жизнь и работа на свежем воздухе, даже при прочих минусах сельской жизни, не способствовала развитию чахотки. В то же время города с их скученным населением, маленькими (зачастую подвальными) квартирами и низкой санитарией обеспечивали условия для распространения болезни.

Российский врач-терапевт Григорий Иванович Сокольский констатировал, что чахотка наиболее характерна для бедняков, живущих в подвалах или сырых помещениях и выполняющих тяжелую работу, сопряженную с дыханием загрязненным пылью воздухом (каменщики, портные, сапожники). Также он особо отмечал высокий уровень заболеваемости (2,4–3,5%) в армии.

Согласно статистике 1880-х – 1890-х годов в российских городах от туберкулеза умирал каждый десятый. И хотя била болезнь прежде всего по малообеспеченным слоям населения, очень часто ее жертвами становились известные публичные фигуры. В России и Советском Союзе чахотка унесла из жизни огромное число «властителей дум» и деятелей культуры; среди них литературные критики Виссарион Белинский, Николай Добролюбов и Константин Аксаков, театральная актриса Варвара Асенкова, поэт Семен Надсон, художники Николай Петров, Василий Перов, Борис Кустодиев и Кузьма Петров-Водкин, писатели Илья Ильф и Андрей Платонов.

Своего рода «певцом чахотки» стал Антон Павлович Чехов, обосновавшийся из-за этой болезни в Ялте. Умер он в возрасте 44 лет в германской клинике. Тема роковой болезни звучит во многих его произведениях, например в повести «Цветы запоздалые» (1882). Обращаясь к литературе, стоит отметить, что от чахотки умирают и герои многих широко известных произведений – например, Пат в романе Эриха Ремарка «Три товарища».

Туберкулез основательно проехался и по рядам зарубежных литераторов: на кладбище этой болезни покоятся Мольер, Новалис, Джейн Остин, Юлиуш Словацкий, Франц Кафка, а также все три сестры-писательницы Бронте – Шарлотта, Эмили и Энн.

Такой список жертв в определенной степени способствовал формированию вокруг туберкулеза образа «благородной» болезни. С другой стороны, мартиролог жертв, казалось, взывал к мщению. И борьба с туберкулезом становилась все более энергичной, что прослеживается и по России.

В 1891 году «Русское общество охранения народного здравия» составила соответствующую программу, включавшую создание сети приютов для больных, разработку профилактических санитарных мер (дезинфекция помещений, надзор за пищевыми предприятиями, санитарное содержание больниц). При Пироговском обществе в 1900 году была организована комиссия по изучению туберкулеза. В 1903 году аналогичную комиссию создали при медицинском совете Министерства внутренних дел. Через год в Москве открылась первая в стране амбулатория для туберкулезных больных. К 1913 году в империи насчитывалось 67 таких амбулаторий и 45 противотуберкулезных санаториев (в том числе 8 детских).

1 мая 1908 году в Швеции в общенациональном масштабе отметили День белой ромашки. Этот цветок обозначал пресловутый «природный антибиотик», входивший в качестве составного элемента в народные средства лечения, а также символизировал любовь и хрупкость человеческой жизни. Изготовленные из целлулоида белые ромашки мужчины вдевали в лацканы пиджаков, а женщины прикрепляли к шляпкам.

В России День белой ромашки впервые отмечался 1 мая 1911 году, причем мероприятия под символом цветка в некоторых городах проводились и в другие дни.

Статистика свидетельствует, что в 1913 году смертность от туберкулеза в Российской империи составляла около 400 случаев на 100 тысяч человек ежегодно, с очевидной тенденцией к снижению. В 1917-м было зафиксировано 300 случаев, после чего по очевидным причинам статистика запуталась.

При этом, расценивая туберкулез именно как социальную болезнь, бьющую прежде всего по «угнетенным классам», большевики продолжали с ней бороться в меру имеющихся у них в распоряжении ресурсов.

САМЫЕ УЯЗВИМЫЕ – БЕДНЯКИ

25 октября 1918 года в Народном комиссариате здравоохранения РСФСР была учреждена секция борьбы с туберкулезом. 30 ноября того же года создали первый советский Институт туберкулеза, а в 1921 году в Московском университете организовали первую в стране кафедру туберкулеза.

Честь создания в 1919 году вакционного штамма микробактерии туберкулеза принадлежит двум французам – микробиологу Альберу Кальметту и ветеринарному врачу Камилю Герену.

В Советском Союзе главным специалистом по борьбе с болезнью считался в это время и эпидемиолог Лев Александрович Тарасевич. Именно ему в 1925 году Кальметт передал штамм вакцины БЦЖ-1. К этому моменту в Советском Союзе уже полным ходом шло формирование системы государственного надзора за качеством вакцин и сывороток. И по этой причине в широких масштабах вакцинация начала проводиться только после тщательных испытаний, показавших, что смертность болевших туберкулезом, но вакцинированных детей в три раза превышает смертность среди не вакцинированных.

В 1920-е годы в стране было создано 15 туберкулезных институтов в 15 городах. С 1923 года издавался журнал «Вопросы туберкулеза» (в настоящее время – «Туберкулез и болезни легких»). Позитивную роль играли профилактические меры, а также развитие сети климатологических здравниц в Крыму и на Кавказе. Как результат, в 1920-е годы заболеваемость туберкулезом в СССР существенно снизилась, составляя всего 20–30 случаев на 100 тысяч человек в год среди городского населения.

К 1940 году в СССР действовало уже 18 НИИ туберкулеза, 1687 туберкулезных диспансерных учреждения (в том числе 554 самостоятельных диспансера). В больницах и санаториях для больных туберкулезом было выделено более 100 тысяч коек.

Новый этап начался после Великой Отечественной войны. Еще в 1904 году русский ученый Алексей Иванович Абрикосов определил, что флюорография позволяет выявить эту болезнь на ранних стадиях. В 1948 году было принято постановление Совета министров СССР «О мероприятиях по снижению заболеваемости туберкулезом», после которого в стране стал широко распространяться флюорографический метод обследования населения, а также противотуберкулезная вакцинация.

В 1950-е годы обследование на туберкулез проходило до 50 миллионов человек ежегодно и была введена обязательная вакцинация новорожденных. Вкупе с выявлением болезни на ранних стадиях это давало нужные результаты.

Уровень заболеваемости туберкулезом резко снизился, что соответствовало и общемировым процессам. Тем не менее при снижении относительных показателей из-за общего увеличения численности населения в абсолютных цифрах количество заболевших в масштабах планеты продолжает увеличиваться.

Показатели некоторых стран и вовсе выглядят провальными. Печальное лидерство здесь принадлежит Центрально-Африканской, Южно-Африканской и Корейской Народно-Демократической республикам – соответственно 540, 520 и 513 заболевших на 1000 тысяч населения (по данным 2018 года).

По данным ВОЗ, в 2015 году было зафиксировано 1,4 миллиона случаев смерти от туберкулеза, но здесь следует учитывать, что 400 тысяч умерших были ВИЧ-инфицированы.

Наиболее высок уровень заболеваемости и смертности среди безработных и малоимущих. В общем, туберкулез по-прежнему тесно связан с экономикой и тем, что характеризуется понятием «качество жизни».

Как и другие «социальные» болезни он тоже напоминает затаившегося зверя, готового наброситься на ослабевшую жертву – страну или человека.