Этот человек представлял редкий для России тип аристократа-предпринимателя. Аристократизм выражался в готовности к меценатству. Деловая хватка – в том, что поддерживаемые им проекты представляли собой технические инновации. Результат оказался не слишком обнадеживающим. Обладатель сказочных богатств оставил около восьми миллионов рублей долга.

Династия Всеволожских вела свою генеалогию от князей Всеволожей и через них от самого Рюрика. На самом деле здесь не обошлось без подтасовок. Всеволожи владели удельным княжеством в Смоленской земле, потеряли его, поступили на службу к московскому князю Ивану Калите, а к концу XVIII века зачахли. Здесь-то и заняли их место дворяне Всеволоцкие, которым для занесения в Бархатную книгу только и потребовалось заменить в фамилии одну букву.

В общем, аристократами они как бы стали, но княжеский титул получить не смогли. Хотя и без него устраивались неплохо.

Три брата Всеволожских Сергей, Всеволод и Андрей сделали карьеру благодаря участию в победном для Екатерины II перевороте 1762 года.

Всеволод поднялся выше всех, став в конце екатерининского царствования обер-прокурором сената. Свое состояние он вложил в сибирские земли, купив около миллиона десятин у промышленников Строгановых. Собственных детей у него не было, но семью ему заменила семья брата Андрея.

Тот был пензенским воеводой и погиб в 1774 году от рук пугачевцев. Жену Марию Ивановну (урожденную Нечаеву) с двумя сыновьями и двумя дочками спас верный слуга.

Большую часть состояния обер-прокурор оставил старшему из племянников, также носившему имя Всеволод.

ДЕНЬГИ К ДЕНЬГАМ

Он появился на свет 5 ноября 1790 года. В 13-летнем возрасте был зачислен в гвардию и еще молоденьким офицером женился на дочери бывшего фаворита императрицы Елизаветы генерал-поручика Никиты Бекетова. Невеста получила приданого в наличности и ценных бумагах примерно на 100 тысяч, недвижимости тысяч на 200, да еще после смерти тестя капитал на 100 тысяч рублей годового дохода. 

Понятно, что Всеволожскому стало не до службы, тем более что вступивший на престол Павел I резко закручивал в гвардии гайки в плане дисциплины.

Всеволод вышел в отставку и занялся хозяйством. Дело он вел с размахом. Строил и расширял металлургические заводы на Урале, занимался соляными и рыбными промыслами, осваивал золотые прииски. Размашисто торговал всем подряд, вплоть до фарфора с принадлежавшей ему подмосковной фабрики. Из крестьян, как и положено крепостнику, выжимал все соки. Но при этом многие его проекты носили инновационный характер.

В 1810-х годах он, например, увлекся идеей наладить доставку грузов со своих предприятий по реке Каме. Приглашенный им французский механик профессор Жан-Батист Пуадебар построил кабестан – вертикальный ворот, позволявший вести по рекам суда на конной тяге. На свое изобретение он получил первый в России патент (привилегию). 

Всеволожский изобретение использовал, но рассчитался с профессором не деньгами, а заемным письмом, под которое Пуадебару никто не хотел давать денег. Умер профессор в бедности.

Дело, кстати, происходило в 1812 году, но вряд ли Всеволожским двигали патриотические чувства. В армию он не пошел, а уехал подальше в тыл в Казань, хотя, впрочем, отправил в ополчение более 300 своих крепостных и закупил оружие и снаряжение еще для двух тысяч ополченцев.

Другой схожий сюжет начал разворачиваться в 1813 году, сразу после изгнания Наполеона из России.

ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ ПРОТИВ ИНЖЕНЕРА

В Петербурге Всеволожский познакомился с талантливым инженером Петром Григорьевичем Соболевским. Тот изобрел первый в России аппарат для получения искусственного газа, именуемый термолампом. 

Александр I наградил изобретателя орденом Св. Владимира 4-й степени и выделил субсидию на устройство газового освещения в Петербурге. Однако расставленные на Адмиралтейском бульваре 50 газовых фонарей светили, по мнению комиссии, недостаточно ярко, а газовая печь на Монетном дворе горела недостаточно жарко. Технологические проблемы, бюрократизм, личные счеты мешали внедрению перспективного изобретения. 

Всеволожский предложил Соболевскому поработать на своем Пожвинском заводе в 150 верстах от Перми, пообещав ему самую широкую поддержку как в финансовом, так и в организационном плане.

На Урале Петр Григорьевич построил свой третий термоламп, который оказался крупнее предшественников и дал возможность осветить цеха газом вместо свечей и сала.

Затем Соболевский спроектировал и руководил постройкой двух пароходов длиной 36 и 15,5 метра. Всеволожский торопил с окончанием работ, но когда более крупный из кораблей спустили на воду, судно тут же сломалось. Соболевский, чей профессионализм оказался поставлен под сомнение, объяснил аварию нервной обстановкой, созданной заказчиком, что, разумеется, никак не способствовало урегулированию конфликта. В результате ликвидация поломок осуществлялась под руководством механика Казанцева и при участии самого Всеволожского. Что же касается Соболевского, то, по его собственным словам, «когда уже все было мною кончено и дело пришло к ращету, то он, г. Всеволожский, поступил со мною так неблагодарно, что я, получив отказ даже в одной паре лошадей, принужден был с семейством своим выйти из завода его пешком и без копейки денег…». 

Позже Соболевский вернулся в Санкт-Петербург и до своей смерти (в 1841-м) был управляющим соединенной лабораторией Горного кадетского корпуса и Департамента горных и соляных дел. Всемирную известность приобрел как металлург и исследователь платины. Но к газовым проектам больше не возвращался.

В 1822–1823 годах по чертежам Соболевского в принадлежавшем Всеволоду Андреевичу имении Рябово, расположенном в 11 км от Санкт-Петербурга, был построен еще один термоламп, использовавшийся для освещения усадьбы. По сути же, речь шла о первом в России частном аппарате для производства искусственного газа и о первом связанном с газом проекте, реализованном за пределами Санкт-Петербурга (в данном случае в Санкт-Петербургской губернии – нынешней Ленинградской области). Так что Петр Григорьевич заочно «работал» на Всеволожского даже после их разрыва. 

РЯБОВО

Рябово было гордостью Всеволожского. Осушив здешние болота и расчистив рощи, Всеволожский устроил их в виде парка, проложив 25 верст новых дорог. На старом кирпичном заводе начали изготовлять кирпич. По проекту архитектора Павла Шретера возвели усадебный дом с церковью и пристроенными к нему деревянным столовым корпусом, «булыжной конюшней о двух этажах», плотиной для нового пруда под горой.

Особое удивление гостей вызывали две огромные оранжереи, примыкавшие к барскому дому и обустроенные по последнему слову агротехники: к 1 января в них поспевали персики, виноград и ананасы, которые перед каждым Новым годом отсылались на золотом блюде императрице Марии Федоровне. Посреди зимы гостей здесь угощали свежей земляникой.

Всеволожский организовывал жизнь в поместье по последнему слову современной ему науки и техники, а в октябре 1822 года устроил в Рябове грандиозный праздник-новоселье, приуроченный к собственному дню рождения.

В его имении часто гостили представители богемы Хмельницкий, Верстовский, Мансуров, Юрьев, Алябьев, Глинка, Крылов, Оленин. Краевед Михаил Пыляев писал, что у Всеволожского был превосходный хор певчих и музыкантов, а также труппа крепостных актеров. «Праздники в его доме тянулись по три дня; к нему наезжало гостей более пятисот человек, для которых всегда были устроены особые помещения, при этом было сделано все так, что привычки каждого гостя не встречали ни малейшего стеснения. На обедах подавалась янтарная уха из стерлядей, саженные осетры в серебряных кастрюльках, гурьевская каша и прочие диковинки кулинарного искусства. После обеда устраивались в театральной зале спектакли, базары в комнатах, в манежах рыцарские турниры, часто, пока гости обедали, в столовую то и дело являлись различные замаскированные персонажи».

В будни же в Рябове кипела активная производственная деятельность. Здесь было налажено производство листового железа и изготовление белой жести. За один только год на небольшом заводе выпустили 6832 пуда железа.

ОТКУДА ПОШЕЛ ГОРОД ВСЕВОЛОЖСК

Для сбыта продукции Всеволожский решил подмять под себя Макарьевскую и Нижегородскую ярмарки. Однако по части ведения бизнеса представители такого привилегированного класса, как дворянство, сталкивались с ограничениями. И тогда Всеволод Андреевич от дворянства отказался, записавшись купцом – разумеется, 1-й гильдии.

Намного бойчее торговля не пошла, поскольку купцы его своим не считали. И вообще, инвестиции в развитие производства упорно не отбивались, а долги росли и выросли до такой степени, что в 1833 году над всеми имениями Всеволожского учредили опеку, при которой часть полученных средств изымалась на выплаты по кредитам.

Всеволод Андреевич, однако, не унывал и наделся выкрутиться. В конце жизни он бился за подряд на изготовление чугунных труб для Общества освещения газом Санкт-Петербурга. Его сын Никита был одним из директоров этой компании, но пролоббировать подряд для родителя так и не смог – деловая хватка у него была еще слабее.

Скончался петербургский Крез 10 мая 1836 году, и, подобно античному царю Крезу, отнюдь не самым богатым и счастливым человеком в мире.

Имение Рябово забрали в казну за долги, и один из внуков – Павел Александрович – поставил целью его выкупить, многое сделав для развития сложившегося вокруг поселения. Среди его добрых дел называют учреждение на собственные средства земской больницы и выделение земли под лютеранскую кирху для местных финнов. В знак признания его заслуг железнодорожную станцию назвали Всеволожском, а потом это название распространилось на весь город.

Вдова Павла Александровича Софья Ивановна Трубецкая имение все-таки выкупила, построив в ней фамильную усыпальницу с церковью Спаса Нерукотворного образа. 

В ней ее и похоронили рядом с супругом.

В 1931 году усыпальницу Всеволожских разорили, а их останки выбросили на улицу. Прах подобрали финские девушки из соседней деревни и захоронили на лютеранском кладбище. На таком мрачном фоне круг благих дел как бы замкнулся.

Что касается Всеволода Андреевича, то местом его упокоения стало Охтинское кладбище.

В 2009 году во Всеволожске ему установили памятник как основателю города. Что одновременно и правда, и неправда.