«Каждое утро… я смотрю на предстоящий день как на последний в жизни… уже устремляя взор в вечность. А вечером… должен благодарить Бога за лишний дарованный мне в жизни день». Вот так ежедневно, из года в год шел на встречу с судьбой, как на поединок, Петр Аркадьевич Столыпин. Он знал, что обречен: долгие годы находился он под прицелом. Больше столетия отделяет нас от гибели великого Реформатора: пуля убийцы настигла его в Киевском оперном театре. Cреди многочисленных очевидцев этого исторического события, пожалуй, только профессор Киевского университета Георгий Ермолаевич Рейн (1852–1942) сумел по достоинству оценить его и поставить свой диагноз в историческом контексте. Но об этом ниже.

последний рыцарь монархии

На торжества по случаю полувекового юбилея отмены крепостного права и открытия памятника Александру II собирались в Киев августейшие особы — царь Николай II с царицей Александрой Федоровной, придворные чины и вся элита императорской России.

Столыпин прибыл раньше других — 27 августа 1911-го (по старому стилю).

Незадолго до отъезда явился ему во сне университетский товарищ Траугот, с которым он поддерживал дружеские отношения, и сказал: «Я умер. Прошу тебя позаботиться о моей жене». Телеграмма с печальной вестью пришла на следующий день.

Ехать в Киев не хотелось. На сердце легла тяжесть. Предчувствия томили его.

Столыпину было что вспомнить. Путь его к вершинам власти начинался в годы первой русской революции. Зарево крестьянских пожаров охватило всю страну. Пылали усадьбы, дворянские гнезда. Империя стала под прицел террора…

Уже в Саратовской губернии Столыпин обратил на себя внимание Николая II не только как энергичный губернатор, смелый и бесстрашный человек (что признавали и террористы). Потомственный аристократ, он был сознательным монархистом, понимавшим, что значит для России исконный «обруч» монархии. Потому-то он умел оставаться служилым рыцарем своего государя.

В апреле 1906 года — новое назначение. Столыпин — министр внутренних дел, а три месяца спустя он уже возглавляет правительство Российской империи. Его назначение премьером стало большим политическим событием, важность которого вряд ли сумели оценить царь и Государственная дума. Зато в революционных кругах гораздо быстрее поняли истинное значение Столыпина и отреагировали на это событие очередным покушением — на Аптекарском острове, где расположена была дача премьера. На этот раз кроме охраны серьезно пострадали дети премьера — Аркадий и Наталья (ей грозила ампутация обеих ног).

«Не запугаете!» — таков был ответ премьера террору.

Он понимал, что одними репрессиями спокойствие в стране не удержишь, поэтому и предложил императору и Государственной думе программу либеральных реформ. Главным ее пунктом была земельная реформа. Российское сельское хозяйство, основа экономики, остро нуждалось в реформировании. И тормозом в его развитии была сельская община. Столыпин предложил разрешить крестьянам свободно выходить из общины вместе с землей, продавать и покупать ее. Реформа стимулировала инициативных крестьян (крепких хозяев — в СССР их стали называть кулаками). Для желающих был организован переезд в Сибирь, где им выделяли крупные наделы (этой программой воспользовались 3 млн семей, в том числе много украинцев). По мысли Столыпина, именно слой зажиточных крестьян должен был стать опорой режима, предотвратив возможность революции. За короткое время в стране произошли огромные перемены — началась европеизация. Старая Россия стала обновляться. Происходила смена общественных настроений. Уже в 1906 году газеты свидетельствовали, что «средний класс» предпочитал Столыпина. Как видно, «два года смуты отрезвили до неузнаваемости большинство…».

Но во взаимоотношениях Николая II и Столыпина наметилась трещина, которая все расширялась по мере стабилизации политической обстановки в России. Новый порядок вещей во многом не устраивал царя. К тому же придворные интриганы искусно разжигали ревнивые чувства Николая II, подсовывая ему многочисленные статьи о Столыпине и его фотографии в русских и иностранных газетах. По свидетельству Зайончковского: «Государь последнее время питал к нему чувство, близкое к ненависти, за его твердый характер, а главное, за то, что Столыпин как бы затмевал его».

Постарался и Распутин.

К тому времени он, почувствовав свою силу при дворе, стал «распоясываться». Еще в начале года Столыпин вызвал к себе Распутина и, пригрозив предать его суду, «приказал ему немедленно… покинуть Петербург и вернуться в свое село…». Борьба Столыпина с Распутиным имела лишь один результат: она неуклонно подрывала положение самого премьера и способствовала его политическому падению.

Завершалось лето, последнее лето Столыпина в его жизни.

выстрел в театре

В Киев царь прибыл 29 августа. Торжества начались с посещения главных святынь «матери городов русских» — Софийского собора, Михайловского монастыря и Киево-Печерской лавры. А затем — открытие Педагогического музея имени цесаревича Алексея (сейчас — Дом учителя на улице Владимирской, 57) и памятника Александру II, который располагался в живописном месте — неподалеку от Купеческого собрания (ныне Филармония), у входа в Царский Сад.

Безопасность киевских торжеств обеспечивали полковник А. И. Спиридович, статский советник М. Н. Веригин и подполковник Н. Н. Кулябко во главе с самим товарищем министра внутренних дел генералом П. Г. Курловым и с непосредственным подчинением его дворцовому коменданту генерал-адъютанту В. А. Дедюлину.

На парадный спекталь — «Сказку о царе Салтане» Н. А. Римского-Корсакова — Киевская опера, третья сцена России (после Москвы и Санкт-Петербурга), не поскупилась выставить лучшие силы. Среди них — бас А. И. Улуханов (Скоморох), тенор Ф. Г. Орешкевич (Царевич Гвидон), а для исполнения партии Милитрисы специально выписали из Одессы сопрано Е. Д. Воронец-Монтвид. Спектакль был прекрасен, но Столыпин на сцену смотрел безучастно. По всему было видно, что его не занимает опера.

О событиях в Киевской опере немало сказано; сохранилось и немало воспоминаний. Как всегда, в кадре царь с дочерьми Ольгой и Татьяной, наследник болгарского престола Борис, великие князья Андрей Владимирович и Сергей Михайлович в генерал-губернаторской ложе, Столыпин в белом кителе и молодой человек (Дмитрий Богров) в черном фраке и с черным браунингом.

Однако немало осталось за кадром.

На парадном спектале оказался вдруг Григорий Распутин. В Киев привезла его А. А. Вырубова, фрейлина и ближайшая наперсница императрицы Александры Федоровны. Накануне спектакля он устроил собственный спектакль, демонстрируя свою способность провидеть. Увидев Столыпина на Александровской улице (ныне — улица Грушевского), он вдруг затрясся весь: «Смерть за ним! Смерть за ним едет, за Петром…»

В ночь на 1 сентября Распутин не спал, кряхтел и стонал: «Ох, беда будет…»

Богрова опекал Кулябко, начальник киевского охранного отделения, который и выдал ему театральный билет № 406 в 18-м ряду партера. В зале присутствовало 95 агентов охраны и 100 офицеров, но никто не препятствовал убийце совершить злодеяние. Богров оказался рядом с премьером в тот момент, когда возле него не было телохранителя.

Публика пела гимн «Боже, царя храни», а профессора Г. Е. Рейн и Н. А. Оболонский перевязывали Столыпину рану. Затем в карете «скорой помощи» премьера доставили в хирургическую клинику И. С. Маковского на Малой Владимирской улице (ныне — улица Олеся Гончара). Он был в сознании, но понимал — все кончено.

узел затянут

Из допросов выходило, что Богров обеспеченный человек (сын домовладельца), учился в Киевском университете, а затем — в Мюнхене. Примкнул к революционерам, но затем разочаровался в них. Скука жизни толкнула его к полиции. В Столыпина стрелял из идейных побуждений. Эти же показания Богров давал в день казни. Он был повешен в ночь на 12 сентября в Лысогорском форте. На казни присутствовали очевидцы.

Между тем в клинике шла борьба за жизнь премьера.

Крест св. Владимира, спасший Столыпина от немедленной смерти, лишь приблизил кончину премьера, поскольку пуля, расплющилась при соударении с орденом, вошла в печень, как разрывная, и расплющила ее.

5 сентября вечером Столыпина не стало.

«В истории России начинается новая глава», – пророчески сообщило «Новое время».

9 сентября Киев прощался с Реформатором. В завещании его было сказано: «Я хочу быть погребенным там, где меня убьют». По настоянию царя Столыпина похоронили в Киево-Печерской лавре у Трапезной церкви, рядом с могилами Искры и Кочубея.

Городская дума посмертно избрала Столыпина почетным гражданином города. Тогда же было принято решение установить в Киеве памятник Реформатору. Царь поддержал инициативу городской думы.

кто виноват?

Загадка Богрова и по сей день не разгадана. Ею широко пользовалась революционная пропаганда. Пытались разгадать ее по-иному. Киевский генерал-губернатор Трепов утверждал, что в день покушения Богров обедал в ресторане «Метрополь» с «известным врагом монархического строя Львом Троцким-Бронштейном». Следы преступления вели, однако, выше. Против Столыпина были настроены самые влиятельные люди, начиная с императрицы Александры Федоровны. Понятна и роль Распутина в устранении премьера, его влияние на царскую чету, в первую очередь на царицу Александру Федоровну, чей сын был болен гемофилией и поддерживался заговорами «старца». Она возненавидела Столыпина настолько, что отказалась помолиться у гроба усопшего.

Распутин должен был предсказать смерть Столыпина. Вот зачем Вырубова и привезла его в Киев. А предсказав смерть, он предупредил этим Николая II и Александру Федоровну. Они знали, они ждали. Ждали избавления от Столыпина…

Вот так и возникла идея о физическом устранении премьера. К примеру, у Курлова. Не случайно многие считали его причастным к убийству Столыпина.

Так полагали в Думе (М. В. Родзянко и А. И. Гучков), так говорили в обществе. Шурин Столыпина, А. Б. Нейдгарт, не сомневался, что «его убила охранная пуля». Главный военный прокурор заявил зятю Столыпина, что Курлов «спровоцировал убийство». Князь В. П. Мещерский рассказывал графу С. Д. Шереметеву в марте 1912 года «о таинственных действиях Курлова в связи с убиением Столыпина».

Ходили слухи, что премьер собрал солидный компромат на Курлова в связи с его денежными махинациями. Недовольство премьером накопилось и у придворных во главе с Дедюлиным. А. В. Зеньковский пришел к выводу, что следы преступления «ведут к Курлову как руководителю охраны царя и министров на киевских торжествах и к Дедюлину как представителю придворных кругов…».

Поэтому вопрос об убийце надо рассматривать как вопрос об убийцах.

11 декабря 1912 года обер-прокурор сенатор П. А. Кемпе следующим образом сформулировал обвинительное заключение в отношении генерала Курлова и Ко: «Следует считать установленным бездействие власти, имевшее особо важные последствия».

Однако все остались ненаказанными. Уже через год в ознаменование исцеления наследника царь решил прекратить дело по обвинению генерала Курлова и Ко.

диагноз профессора рейна

Памятник открыли два года спустя — 6 сентября 1913-го, напротив Киевской городской думы Постарался скульптор Этторе Ксименес, снабдив бронзового Реформатора фигурами витязя и женщины, символизировавшей Россию, историческими изречениями на гранях постамента.

Памятник оказался не вечен. В 1914-м Россию втянули в Первую мировую войну. А затем — революция, большевики и Гражданская война.

После Февральской революции, в марте 1917-го, памятник был низвергнут с постамента и доставлен в литейный цех киевского завода «Арсенал», где и завершил свой скорбный путь. Не менее грустной оказалась судьба могилы Столыпина. Она сохранялась вплоть до 60-х, когда — во времена хрущевской антирелигиозной кампании — крест с могилы сняли, а могилу заасфальтировали. В 1989-м могила была восстановлена.

Распутин погиб в декабре 1916-го, накануне Февральской революции, в подвале Юсуповского дворца, с вином и цианистым калием в пирожных — совсем как в Италии времен Чезаре Борджиа. Последняя попытка спасти царскую власть, но — «по-византийски, а не по-европейски», по словам Милюкова.

Профессор Рейн на 30 лет пережил своего пациента и увидел весь оборот исторического колеса. Он умер в Ницце, в разгар Второй мировой войны, но успел опубликовать в Париже свои воспоминания о событиях в Киевской опере (см. «Иллюстрированная Россия», № 38 и 39 за 1933 год), которые завершает пророческой фразой: «…если бы не было преступления 1 сентября, не было бы, вероятно, и мировой войны, не было бы и революции… убийство Столыпина имело не только всероссийское, но и мировое значение».

…Вспоминал ли Николай II перед расстрелом в доме купца Ипатьева в Екатеринбурге тот сентябрьский вечер в Киевском оперном театре?

Известно только, что после отречения от престола царю пришлось наконец признать: «Если бы Столыпин был жив, этого никогда бы не случилось».