IV съезд РСДРП получил название Объединительного. Две фракции, фактически представлявшие собой самостоятельные партии, – меньшевики и большевики-ленинцы – вновь протянули друг другу руки. В какой-то степени этому сближению способствовала общая приверженность марксистской теории, но, пожалуй, еще большее значение играло стремление не отстать от слишком быстро несущихся событий на родине.

БРОЖЕНИЕ РОССИИ

Тактику действий в охватившей Россию революции большевики постарались выработать на проведенном отдельно от меньшевиков в Лондоне III съезде.

Однако, пока вооруженные решениями делегаты добирались до родины, ситуация во многих отношениях поменялась кардинально.

Дискуссии в Лондоне завершились 10 мая 1905 года, а двумя днями раньше в Москве открылся I съезд Союза союзов, объединившего 14 общественных организаций, ратовавших за созыв всенародно избранного Учредительного собрания и проведения масштабной конституционной реформы.

Такая программа была поддержана широкими слоями общества, включая рабочих, от имени которых большевики обычно и выступали. Главной опорой Союза союзов была, конечно, интеллигенция и представители околоинтеллигентских профессий. Об этом свидетельствуют и названия в разное время входивших в него организаций – Союз инженеров и техников, Всероссийский союз железнодорожников, Союз рабочих печатного дела, Союз служащих правительственных учреждений, Союз учителей, Академический союз, Союз писателей, Союз конторщиков и бухгалтеров, Союз адвокатов, Союз медицинского персонала, Союз фармацевтов, Союз равноправности женщин. Влился в эти стройные ряды и Всероссийский крестьянский союз, о существовании которого широкие массы русского крестьянства, впрочем, не знали.

Зато в Петербурге Союз союзов мог рассчитывать на пролетариев, группировавшихся вокруг недавно созданного Совета рабочих депутатов, лидером которого стал шатавшийся между большевиками и меньшевиками Лев Троцкий.

26 мая 1905 года в Каннах случилось еще одно событие, проходившее по разделу криминальной хроники. От хандры и душевных терзаний застрелился крупный промышленник Савва Морозов, бывший одним из главных спонсоров ленинской фракции. Связь с ним поддерживалась через Леонида Красина, и в обществе возникла неофициальная версия случившегося: Савве Морозову надоело содержать большевиков, за что он и был ими застрелен. Рядом с трупом якобы даже нашли записку с каламбуром. «Долг платежом. Красин».

Это, конечно, было уж слишком, но очевидно, что с гибелью Морозова большевики лишились важнейшего спонсора, что ставило под вопрос реализацию многих их замыслов.

Спустя три недели после окончания III ленинского съезда РСДРП грянула битва при Цусиме, ставшая самым страшным поражением в военно-морской истории России.

Войну с Японией все считали безнадежно проигранной, хотя Страна восходящего солнца израсходовала почти все свои ресурсы, в то время как военная машина России только начала разворачиваться. Однако воля к победе пропала, и кумир либералов Сергей Витте отправился в США заключать мир, по которому победителям достались ранее арендованный у Китая Ляодунский полуострова и южная часть Сахалина.

Но пожалуй, главным событием лета 1905 года можно считать восстание на броненосце «Потемкин».

Впервые со времен декабристов против царской власти выступила регулярная часть, причем действующая не по приказам офицеров-заговорщиков, а по инициативе самих нижних чинов, своих офицеров перебивших. Одиннадцать дней мятежный броненосец курсировал по Черному морю, пытаясь увлечь своим примером экипажи других кораблей, взбудоражить Одессу и Севастополь, но в конце концов ушел в Румынию, где его моряки получили политическое убежище.

Ленин назвал броненосец «непобежденной территорией революции», но если обойтись без патетики, то эпопея «Потемкина» навела его на печальные выводы. Восстание на корабле устроили руководители подпольного социал-демократического кружка Вакуленчук и Матюшенко, причем абсолютно неясным остается план их дальнейших действий. Если они собирались поднять весь Черноморский флот и города юга России, то абсолютно не понятно, почему достаточно сильные марксистские организации Одессы и Николаева не оказали им никакой реальной поддержки.

Во время стоянки в Одессе активней всего с потемкинцами взаимодействовали бундовцы – члены еврейской социал-демократической партии, находившиеся с РСДРП в состоянии хрупкого альянса. Представители других социал-демократических групп лишь бестолково суетились.

Вообще вся история «Потемкина», с точки зрения Ленина, была трагедией упущенных возможностей. Ведь будь РСДРП жестко централизованной партией, и восставший броненосец мог стать тараном, обрушившим самодержавие если не во всей империи, то как минимум в Причерноморье, где находились крупные промышленные центры и сохранилась единственная сильная военно-морская группировка.

Между тем ненавистные Ленину либералы успешно строили именно централизованную партию, фактически организовавшую Октябрьскую политическую стачку.

Эффект от всероссийской забастовки и того, что сегодня назвали бы акциями гражданского неповиновения, был наглядным и очевидным. 30 (17-го по старому стилю) октября 1905 года Николай II подписал «Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка», предусматривавший созыв всенародно избранной Государственной думы и фактически превращавший страну в конституционную монархию.

Ходили слухи, что дядя царя великий князь Николай Николаевич грозил застрелиться, если этот документ не будет подписан, но главную заслугу в подготовке манифеста приписывали Сергею Витте. Именно Витте и занял вновь учрежденный пост председателя Совета министров, то есть стал официальным главой правительства, что было ново и необычно, поскольку раньше каждый министр замыкался непосредственно на государя. Правда, назначался премьер-министр императором, но на горизонте уже просматривалось, что формированием правительства будет заниматься будущий российский парламент.

Просматривался и другой крайне неприятный для Ленина момент. Лидирующие позиции в Государственной думе должна была занять вылупившаяся из либерального Союза союзов партия конституционных демократов (кадетов). На сильные позиции мог претендовать и верноподданнический, но также ратовавший за конституционную монархию «Союз 17 октября» (октябристы).

Отказавшись от самодержавия, страна получила реальный шанс двинуться по эволюционному пути – без мятежей, кровопролитий и катаклизмов.

И Ленина такая перспектива ужасно пугала.

ОТСТАВШИЕ ОТ ВРЕМЕНИ

В ноябре под чужой фамилией он прибыл в Петербург, рассчитывая возглавить столичных большевиков и при удачном стечении обстоятельств выбиться в лидеры революции.

Однако в той ситуации, чтобы стать лидером, следовало проводить больше времени на митингах, общаться с людьми, что Ильича не устраивало по соображениям безопасности.

Вообще, организационные вопросы он решал кулуарно и писал, писал, писал свои опусы, по названиям которых видно, что ни на какой компромисс с царизмом он идти не собирался.

«Приближение развязки», «О новом конституционном манифесте Николая Последнего», «Умирающее самодержавие и новые органы народной власти» – лидер большевиков явно опережал события, поскольку как раз в ноябре самый известный орган «новой народной власти» Петербургский совет рабочих депутатов был разогнан, а его лидер Лев Троцкий отбыл на каторгу.

Хотя существование Ленина мало беспокоило российскую полицию, в декабре он отбыл на территорию автономного Великого княжества Финляндского, где имперские правоохранители были в своих действиях столь же скованны, как и за границей.

Отсюда он наладил диалог с меньшевиками, которые тоже чувствовали, что отстают от событий, положительно отреагировав на переданное им предложение объединиться.

С 25 по 30 декабря в Таммерфорсе (современный Тампере) прошел не съезд, но конференция РСДРП с участием делегатов, представляющих обе фракции.

Именно на этой конференции Ленин впервые встретился с прибывшим из Закавказья Иосифом Джугашвили, более известным по своим партийным прозвищам Коба и Сталин.

В активе у него была стачка в Баку и репутация хорошего организатора, звезд с неба, впрочем, не хватающего. Так что при первой встрече особого интереса у Ильича он, видимо, не вызвал.

На конференции делегаты избрали совместный ЦК из пяти человек, причем исходя из количества голосов, большевикам досталось только два места – на одно меньше, чем у их конкурентов (Николай Красин и Исаак Лалаянц против Виктора Крохмаля, Ивана Саммера и Николая Иорданского).

Две фракции проявили удивительную готовность к компромиссу, договорившись по земельному вопросу. Социал-демократы очень хотели привлечь к себе крестьян, симпатии которых практически монополизировали эсеры. Не вдаваясь в детали, марксисты выражали готовность отменить долги крестьян перед государством (выкупные платежи) и перераспределить в их пользу помещичьи, удельные (царской семьи) и монастырские земли.

Пока социал-демократы совещались, эсеры при поддержке московских марксистов организовали в Первопрестольной вооруженное восстание, подавленное прибывшими из Петербурга гвардейскими частями. Это было самое крупное и резонансное вооруженное выступление Первой русской революции, после чего волна насилия несколько пошла на убыль, точнее, массовые вооруженные выступления сменились индивидуальным террором.

Первые четыре месяца 1906 года Ленин провел в Финляндии в Куоккале (современный поселок Репино Ленинградской области), переписываясь с участниками будущего партийного съезда.

Решения конференции в Таммерфорсе в значительной части уже утратили свою актуальность. Например, большинство делегатов тогда выразили согласие с курсом на вооруженное восстание. Но после разгрома восстания в Москве строить новые баррикады никто не рвался. Зато в России полным ходом готовились выборы в Государственную думу, и социал-демократам следовало определиться, будут ли они в них участвовать.

Участие предполагало легализацию партии, а следовательно, отказ (по крайней мере, на словах) от борьбы с царизмом. Эсеры на такое, например, не пошли и остались в подполье, активизировав отстрел царских чиновников. Социал-демократам вроде бы полагалось быть радикальней такой «мелкобуржуазной публики», однако возможность использовать парламентскую трибуну для пропаганды своих взглядов выглядела соблазнительно.

И еще один вопрос, в случае положительного решения, вообще перечеркивал саму возможность легализации. Речь шла о возможности привлекать дополнительные финансовые средства путем экспроприаций – то есть грабежа казенных учреждений. Тут, конечно, следовало крепко подумать.

Но для начала следовало определить место проведения съезда и собрать делегатов.

Местом встречи определили столицу нейтральной Швеции – Стокгольм, что, вероятно, было сделано не без влияния Ленина, которому было совсем просто добраться туда из Финляндии.

БОЛЬШЕВИКИ В «ЗАЛОЖНИКАХ»

Надо признать, что местные организации РСДРП реагировали на идею собрать съезд с большим энтузиазмом, поскольку необходимость выработки стратегии, исходя из стремительно меняющегося политического момента, осознавалась всеми.

Однако оперативность, с которой подбирались и высылались делегаты, сыграла не только с Лениным, но и с другими признанными лидерами РСДРП (Плеханов, Мартов, Аксельрод) скверную шутку.

На съезд прибывала в основном публика «из окопов»: грубоватые и прямодушные борцы за народное дело, чуждые кулуарных интриг и скептически воспринимающие ошивающихся в эмиграции «теоретиков». Точнее, за лидеров они их признавали, но только постольку-поскольку...

Открывшийся 23 мая съезд выделялся своей многочисленностью. Только делегатов с решающим голосом (112) на нем было в два с лишним раза больше, чем на предшествующих форумах. Плюс еще 22 делегата с совещательными голосами и 12 представителей национальных социал-демократических организаций.

Националы в лице представителей Бунда, социал-демократии королевства Польши и Литвы (СДКПиЛ), Латышской социал-демократии, а также Украинской и Финляндской социал-демократической рабочих партий упорно отстаивали свою автономию в рядах РСДРП. Присутствовал в качестве наблюдателя даже представитель братской болгарской социал-демократии (Богдан Симидов), в которой, кстати, тоже имелись свои радикалы и умеренные, именуемые, соответственно, «тесными» и «широкими» социалистами.

Меньшевиками считались 62 делегата, к большевикам принадлежали 46 человек, прочие относились к «болоту». Впрочем, разделение было весьма условным.

С докладом о внесении изменений в земельную программу от большевиков выступил Ленин. Позицию меньшевиков представлял Петр Маслов – экономист, специализировавшийся именно на аграрных отношениях. (Его любовница Александра Коллонтай в это время вела революционную работу на родине.) Разница заключалась в том, что Ленин предлагал национализировать всю землю в стране и только потом перераспределить ее между крестьянами, которые в таком случае превращались из собственников в арендаторов. Маслов же предлагал муниципализировать помещичьи, удельные и монастырские земли с тем, чтобы муниципалитеты сдавали их в аренду крестьянам.

Дело здесь было не только в словесной эквилибристике. Реформа 1861 года продемонстрировала суть проблемы – большинство крестьян не понимали, что, будучи распорядителями земли и ведя на ней свое хозяйство, они могут и не являться ее собственниками. В понимании Ленина, крестьянам следовало дать отобранную у помещиков землю, но закрепить ее в собственности у государства, прикрыв это мудреным термином «национализация». А потом, когда условия созреют, приучать селян к социализму, напирая на то, что землица-та принадлежит не им, а государству.

Проект Маслова был помягче – в том смысле, что предполагал развитие местного самоуправления в ущерб центральной власти.

В общем, идеи Ленина позже аукнуться крестьянам во времена продразверстки и особенно колхозного строительства. Но тогда, в Стокгольме, большинство делегатов проголосовали за меньшевистскую программу.

Существовал, кстати, и еще один вариант, предложенный так называемыми «разделистами», предполагавший, что отобранные у помещиков земли будут разделены и переданы в собственность крестьянам. Именно за него, кстати, ратовал и Сталин, который, таким образом, изначально не продемонстрировал черт, необходимых «верному ленинцу». Впрочем, и сам Ильич в конце концов примкнул к «разделистам», назвав их программу «ошибочной, но не вредной». Главным для него было блокировать вариант Маслова. Но не получилось: большинство делегатов проголосовали именно за меньшевистскую программу.

Меньшевики настояли и на необходимости участвовать в выборах с тем, чтобы «планомерно использовать все конфликты, возникающие между правительством и Думой, как и внутри самой Думы, в интересах расширения и углубления революционного движения». И вообще сторонники Плеханова – Мартова пустились во все оппортунистические тяжкие, настояв на резолюции, осуждающей любые попытки втянуть пролетариат в вооруженное восстание.

В ЦК прошли только три большевика против семерых меньшевиков, что стало последним мазком в картине маслом. 8 мая 1906 года съезд завершил свою работу.

Хотя новый устав партии был принят именно в большевистской редакции, для Ленина случившееся было сродни разгрому. РСДРП становилась на путь легальной борьбы, подобно каким-нибудь кадетам или, прости господи, октябристам. И главное, именно Ильич всегда категорически настаивал на соблюдении принципа «демократического централизма», согласно которому решение поддержанное большинством (пусть даже меньшевистским) партии, должно было последовательно выполняться всеми социал-демократами.

Но будущий вождь всегда умел приноравливаться к обстоятельствам, чему учил и своих соратников. Главным идейным результатом съезда, по его мнению, было «не объединение, а ясная и определенная размежевка» между двумя фракциями.

Делегат съезда, ставший в скором времени правой рукой Ленина, Григорий Зиновьев (Радомысльский), свидетельствовал: «В ЦК взяли несколько наших товарищей, как мы тогда говорили, заложниками. Но в то же время на самом съезде большевики составили свой внутренний и нелегальный в партийном отношении Центральный комитет. Этот период в истории нашей партии, когда мы были в меньшинстве и в ЦК, и в Петроградском комитете и должны были скрывать свою сепаратную работу».

Плоды «сепаратной работы» проявились довольно быстро, и нельзя сказать, что они были очень сладкими.