Русская болезнь украинства
РОССIЯ
«Секретные материалы 20 века» №8(472), 2017
Русская болезнь украинства
Павел Виноградов
журналист
Санкт-Петербург
2623
Русская болезнь украинства
Приняв на Переяславской раде решение в воссоединении с Россией, малороссы много раз пытались его переиграть

Можно говорить, что враги России используют Украину как таран против нее — и это правда. Но они были бы глупы, не воспользовавшись бревном, которое история так удачно для них подложила под наши ворота. Большая геополитическая игра продолжается, а игроки исходят из существующих условий. На самом деле мы все — заложники ситуации, сложившейся за много столетий до нашего рождения — когда гибла Древняя Русь. Случилось это не под ударами монголов, а куда раньше.

КОГДА ПОГИБЛА ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Примерно к середине XII века Киевская держава разделилась на несколько независимых государств. Это была не «феодальная раздробленность», как считают историки-марксисты, а раскол этнического поля. Русский историк и философ Лев Гумилев полагал, что этнос — это, прежде всего, особый стереотип поведения, отличающий представителей одного этноса от другого по принципу «свой — чужой». Дальше мы будем опираться на его выводы, поскольку причина нынешних событий вокруг Украины лежит главным образом в области этнической.

Итак, примерно в XII веке население разных областей Руси стало относиться друг к другу как к чужакам. Между княжествами велись жестокие войны, князья постоянно вступали в союзы с иноземцами против единоплеменников. Причин этому много, и они слишком сложны, чтобы излагать их в небольшой статье. В результате, когда часть русских государств попала в зависимость от Золотой Орды, а часть вошла в состав Великого княжества Литовского и Венгерского королевства, никакого русского единства уже не было. И хотя тогда названия «великороссы», «малороссы» и «белорусы» обозначали еще регионы обитания, а не этническую принадлежность, отношения между ними были не всегда братскими. Достаточно вспомнить, что именно белорусы (в «территориальном» смысле) под началом литовского князя Ягайло после Куликовской битвы напали на русские обозы и перерезали раненых.

Хоть как-то связывала эти осколки народа даже не память об общем происхождении, а вера. Те русские, которые оказались под властью католической Литвы, а позже — Речи Посполитой, стремились всячески отстоять свою православную идентичность, поскольку в католической Польше подвергались постоянному давлению и дискриминации. Ни о каком украинстве речи тогда не было. «Все православное население Польши называло себя именно русским, тогда как слово «украинец» обозначало просто жителя окраины. При этом русские, жившие в Русском государстве, четко отделялись от русских Польши и назывались «российскими». Такое различие представляет типичную фиксацию общей суперэтнической принадлежности», — писал Лев Гумилев. Это было началом образования новой целостности — российского, или, иначе, евразийского, суперэтноса.

ЕДИНСТВО И БОРЬБА

Однако русские в Польше и сами разделялись на частично окатоличенное дворянство, крестьян-хлопов и казаков. Запорожская Сечь, казачья республика, лишь номинально подчинялась польской короне. Сложности добавляло то, что в состав казачества вошли и представители степных народов — торков, половцев и других. Вся эта этнополитическая мешанина на юго-западных границах стоила русскому правительству немалой головной боли. Казаки постоянно использовались поляками в бесконечных войнах с Московским царством. С другой стороны, у малороссов стало традицией при каждом крупном антипольском восстании проситься в подданство России. Получить огромный регион с буйным и вооруженным населением московским государям, надо думать, не очень улыбалось. Но нельзя было отказать в просьбе о защите православных братьев. Поэтому от таких прошений обычно отделывались малозначимыми, но дружелюбными фразами.

Так было, например, в 1620 году, когда гетман Петр Сагайдачный направил в Москву посольство с просьбой принять запорожцев на царскую службу. Это тот самый Сагайдачный, который два года назад вместе с польским войском грабил и жег русские города и осаждал Москву. Царь Михаил Федорович поблагодарил гетмана, пожаловал 300 рублей, но от его службы вежливо отказался. С такой же просьбой уже к следующему царю — Алексею Михайловичу — обратился в 1651 году лидер очередного восстания гетман Богдан Хмельницкий. Московское царство теперь было куда сильнее, чем 30 лет назад, но над просьбой в Кремле думали три года, пока не решили принять казаков в подданство. Однако после смерти Хмельницкого те еще несколько раз пытались переиграть решение Переяславской рады о воссоединении с Россией. Этот 30-летний период смуты называется в украинской истории Руина.

Россия принимала участие в этой фактически гражданской войне между казаками (тогда их называли еще черкасами) крайне неохотно, но была вынуждена периодически посылать туда войска. Для нее это была война с Польшей, а черкасы в ней являлись лишь переменным политическим фактором. Командующий русскими войсками князь Григорий Ромодановский во время очередного казачьего челобитья царю резко спросил: «Какую вы дадите поруку, что впредь измены никакой не будет?» На что гетман и старшина промолчали…

КАК РОЖДАЮТСЯ ХИМЕРЫ

Все это закончилось разделом территории, именуемой тогда Гетманщиной. Левобережье Днепра отошло к России, а правый берег был разделен между Польшей и Турцией. А то, что называется сейчас Западной Украиной, тогда считалось просто Польшей. Там господствовала возникшая в 1595 году под давлением властей и иезуитов Украинская грекокатолическая униатская церковь — то есть при сохранении православного обряда она была подчинена Ватикану. Это пробило страшную дыру в русском этническом поле. Перешедшие в униатство православные быстро теряли чувство своей принадлежности к русскому миру. Переход русских в католичество не просто выбор веры. Он порождает этническую деформацию, поскольку католичество и православие не только разные христианские конфессии (богословское различие, впрочем, между ними невелико). Это этнические маркеры для европейского и российского суперэтносов, которые всегда были враждебны друг другу. Во всяком случае, все попытки затащить Россию в «европейскую цивилизацию» заканчивались плачевно.

Когда в XVIII веке Речь Посполитая была разделена между Россией, Пруссией и Австрией, Западная Украина оказалась в составе Австро-Венгерской империи. Население Галиции, Буковины и Закарпатья, хоть и подверглось сильному влиянию униатства, продолжало называть себя русинами. Вплоть до XX века среди них было немало и ощущавших свою связь с русским миром. Австрийские власти всячески подавляли это движение, в противовес ему поддерживая украинский проект. В качестве названия «нового народа» было взято обозначение пограничных территорий — Украина, которое никогда не было этнонимом (еще Богдан Хмельницкий называл свою страну «малороссийские украинные земли»). Язык конструировался русинскими прозападными интеллигентами по принципу «абы нэ як у москалив», на основе народных диалектов русского языка, часто именуемых «про́ста мова». Против же пророссийских русинов австрийцы устроили настоящий этноцид, причем при помощи их соплеменников-украинофилов. Даже их этноним в Австрии был заменен на латинизм «рутены». А когда по результатам Первой мировой войны часть этих земель вновь отошла Польше, подавление русинов там продолжалось.

В результате получилось то, что Гумилев называл этнической химерой. Это продукт совместного существования несовместимых (имеющих отрицательную комплиментарность, то есть отношение друг к другу) этносов. Гумилев сравнивал химеру с коммунальной квартирой, где ютятся люди, друг другу неприятные. В химере исчезают оригинальные традиции, смешиваются несовместимые стереотипы поведения каждого этноса, приходит культурный хаос, расцветают имморализм и идеологические вывихи.

В то же время похожие процессы шли, как ни странно, в СССР, где власти всячески поддерживали процессы украинизации. При этом территориально Украинская ССР все время увеличивалась. Кремлевские коммунисты «дарили» ей то Новороссию — завоеванное Российской империей Северное Причерноморье, то Слобожанщину — бывшее Дикое Поле. В 1939 году к ней была присоединена Западная Украина, в 1945-м — Закарпатье, а в 1954-м — Крым. Есть мнение, что украинизация в составе СССР была условием сделки московских большевиков с украинскими национал-коммунистами. Большевики были интернационалистами, а этнический фактор лишь использовали в политических целях. Они искренне полагали, что вскоре все народы СССР растворятся в «новой исторической общности людей — советский народ». Однако этногенез — процесс естественный, а искусственно можно сотворить лишь химеру. Что и получилось с Украиной. Химеры, созданные при помощи поляков и австрийцев на западе и большевиков на востоке, соединились, и в СССР стала тикать мощная бомба. Которая рванула после его распада.

Раковая опухоль этноса

Химеры бывают пассивными, их можно сравнить с доброкачественной опухолью в организме. Ну, вот живут в нынешних США индейцы в своих резервациях, и живут хорошо — за счет сдачи в аренду своих земель. Особенно это никому не вредит, кроме самих индейцев, деградирующих от безделья. Но бывают химеры агрессивные, порождающие антисистемы. Это системные целостности людей с негативным мироощущением, то есть отрицающим объективные законы бытия. Они готовы разрушить весь мир во имя абстрактных целей, которые могут быть какими угодно. Химера, производящая антисистемы, становится раковой опухолью, клетки которой только питаются и развиваются за счет организма, приводя его к гибели. «Когда два разных (этнических. — Ред.) ритма накладываются друг на друга, — писал Гумилев, — возникает своего рода какофония, воспринимаемая людьми как нечто противоестественное, что, в общем-то, и правильно. Но тогда люди начинают не любить вмещающую их географическую среду, искать выхода при помощи строгой логики и оправдывать свою ненависть к миру, устроенному так неудобно».

Антисистемы состоят из людей, творящих зло сознательно и с удовольствием, оправдывая его высшими целями. Наиболее известной и мощной антисистемой является нацизм. А на Украине в XX веке антисистема «отметилась» в зверствах Волынской резни, когда Украинской повстанческой армией были уничтожены десятки тысяч поляков. Бандеровцы расчленяли живых людей пилами, приколачивали детей гвоздями, разбивали младенцам головы о стены. Во время же львовского еврейского погрома и в ходе массовых расстрелов евреев, цыган и советских военнопленных в Бабьем Яру украинские националисты плодотворно сотрудничали с немецкими нацистами. «При деле» было и униатство: некоторые грекокатолические священники призывали украинцев к убийствам и освящали оружие для резни поляков.

А после войны западноукраинская антисистема вполне комфортно совместилась с коммунистической. Что не удивительно — для них ведь важна не идеология, а общее мироощущение. У многих представителей нынешней украинской националистической элиты «красное» прошлое. Один из ярких примеров — поэт Дмитрий Павлычко, некогда писавший стихи, проникнутые горячей любовью к КПСС и проклинающие бандеровцев. Сейчас же он призывает к запрету компартии и называет русский «языком оккупантов». Утверждает, что коммунистическим литератором стал в юности по заданию руководства УПА… Так что антисистема латентно существовала на Украине все годы советской власти, а за 25 лет «незалежности» расцвела пышным цветом. Она была движущей силой обоих майданов, особенно последнего, где в одном ряду с озверевшими националистами стояли униатские священники. Она показала свое лицо во время массового сожжения людей в Одессе, кровавой бойни на востоке Украины. Она не ограничивается рамками запрещенного в России «Правого сектора» или партии «Свобода» — настроения мизантропии, ксенофобии, шовинизма, национальной мании величия расползаются по всему украинскому обществу. И делают его крайне нестабильным.

РАСКОЛОТАЯ СТРАНА

Надо помнить, что украинский этнос складывался патологично, во многом насильственно, по воле сменяющих друг друга властей. Американский философ и политолог Самюэль Хантингтон писал еще в 1996 году: «Украина — это расколотая страна с двумя различными культурами. Линия разлома между цивилизациями, отделяющая Запад от православия, проходит прямо по ее центру вот уже несколько столетий». К сожалению, западные политики, встрявшие в российско-украинский конфликт с изяществом слона в посудной лавке, к этим словам своего ученого вовремя не прислушались.

Однако ситуация еще сложнее. По мнению Гумилева, украинский этнос состоит из девяти субэтносов, различающихся и по ландшафту обитания, и по времени вхождения в Украину, и даже по этническому субстрату. Это Буковина, Подолия, Полесье, Закарпатье, Галиция, Северская земля, Крым, Новороссия и Слобожанщина. И сами по себе эти субэтносы не монолитны и не стабильны. Так, часть прикарпатских русинов определяет себя украинцами, часть имеет провенгерскую или прословацкую ориентацию. Но очень многие вернулись из униатства в православие и считают себя частью русского народа. Что уж говорить про Крым и юго-восточные области с преимущественно русскоязычным населением. Впрочем, Крым уже и не Украина…

Конечно, сегодня «свидомых украинцев» (то есть представителей химеры) стало гораздо больше, чем было, скажем, в советские времена. Но осталось и множество тех, кто, называя себя украинцем в смысле гражданском, по-прежнему остается русским и по языку, и по стереотипу поведения. Тем не менее, за годы независимости химеричные «западенцы» поднялись в элиту, захватили власть и определяют сейчас повестку дня для всей страны. Причем повестка эта не несет в себе никакого позитива — антисистема на него не способна. «Свидомые украинцы озабочены не столько созданием украинской культуры, сколько уничтожением русской», — говорил писатель Олесь Бузина. Убитый такими вот свидомыми…

СРЕДИННАЯ ЗЕМЛЯ

Независимая и спокойная Украина Россию очень даже устраивала. В самостийном виде она вполне способна была выполнять роль российского моста в Европу. Худо-бедно работала связанная еще со времен единого государства экономика, а проблемы бывшей союзной республики были теперь ее проблемами. У России и своих было достаточно.

Однако химера становилась все агрессивнее, и это уже угрожало и без того хрупкой российской стабильности. Собственно, к началу XXI века Россия оказалась в том же положении, в каком была в середине века XVII, только теперь ситуация в разы серьезнее. Тогда непосредственно на западной границе у нее была химера Речи Посполитой, за которой стоял могущественный Ватикан. Сейчас — химера Украины, за которой стоит Вашингтон. И тогда, и сейчас в этой химере страдали люди, считающие себя русскими и стремящиеся в Россию.

А уж геополитические реалии за века существенно не меняются. Есть термин «хартленд» — «срединная земля», введенный еще в 1904 году английским географом Хэлфордом Маккиндером. По его мнению, некая осевая географическая область, хартленд, имеет решающее влияние на ход истории. И этим хартлендом ученый считал Евразию, гигантскую естественную крепость, богатую природными ресурсами. «Тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд; кто контролирует хартленд, тот контролирует мировой остров; кто контролирует мировой остров, тот контролирует весь мир», — писал Маккиндер. Но для Восточной Европы таким хартлендом является Украина. «В геоэкономическом смысле Украина и Крым расположены на потенциальном пересечении главных транспортно-коммуникационных путей между севером и югом, востоком и западом», — говорит Якоб Хеденског, заместитель директора по исследованиям шведского Агентства оборонных исследований.

СТРАТЕГИЯ РОССИИ

Россия не может быть уверена в своей безопасности, пока на Украине неспокойно. Дело не в империалистических амбициях — в XVII веке эту территорию приняли в состав России очень неохотно, со множеством оговорок, и прочно она интегрировалась в империю лишь при Петре I. Сейчас, в эпоху глобализации, ядерного оружия и существования сверхдержавы с манией всемирного контроля — США, положение гораздо серьезнее. Но не реагировать на происходящее у соседей России тоже невозможно. Она смирилась в 1991 году, что от нее ушел Крым — полуостров, владение которым означает контроль над Черным морем, то есть и над проливами в Средиземное. Тогдашнее российское правительство полагало, что Киев останется дружественным, а значит, наш Черноморский флот так и будет базироваться в Севастополе. Однако Украина чем дальше, тем больше предъявляла права на крымскую базу РФ, устраивала провокации и прямо давала понять США, что не против их присутствия на полуострове. Но случись такое, Крым бы стал для России тем же, чем Куба для США в 1962 году, когда там были размещены советские ракеты. Тогда это едва не вызвало мировую войну. В России никто не сомневался, что послемайданный режим пустит на полуостров американцев. Так что действия Кремля по присоединению Крыма были вполне логичны и закономерны — даже если бы у них не было массовой поддержки его населения. А она была.

Ситуация в непризнанных ДНР и ЛНР более сложна: здесь и пророссийские настроения не настолько сильны, как в Крыму, и в стратегическом отношении эта территория не так важна для России. В XVII веке Москва тоже неохотно вмешивалась в междоусобицы малороссов, стараясь иметь дело с теми лидерами, которых поддерживало большинство казаков. Именно по этой причине Путин сегодня говорит с Порошенко, хотя никаких иллюзий в отношении его не питает. Но Порошенко и компанию могут сменить персонажи куда как хуже… Вполне реален приход к власти крайних националистов, а это значит не только то, что Донбасс утонет в крови. Многие радикальные деятели нынешнего украинского политикума открыто предъявляют претензии на «исконно украинские территории»: Белгородскую область, часть Брянской, Курской, Воронежской и Ростовской областей, а то и вообще на весь юг России. Над этими заявлениями можно смеяться, но ведь антисистема безумна…

История раз от раза учит, что тот, кто оставляет войну на чужой территории, должен ожидать ее на своей. Но кроме стратегического, есть и этническое, и, в конце концов, моральное измерение. Нельзя бросать сотни тысяч людей, которые надеются на Россию, — такое предательство даром не проходит. Так что республики Донбасса придется поддерживать. Другое дело, что оставлять конфликт в таком виде навечно невозможно. Не берусь предсказывать стратегию Кремля в ближайшие годы, но, похоже, там прекрасно понимают, что нынешняя Украина России не нужна и попросту опасна. Да она в таком виде и не останется — слишком неоднородна и нестабильна. За этими процессами внимательно следят другие украинские соседи, имеющие виды на ее территории: Польша, Венгрия, Румыния. Надо думать, и наше правительство осознает, что Новороссия и Слобожанщина — такие же исконно российские земли, как и Крым…

Впрочем, история — дама капризная, способная на большие сюрпризы. «Два близких этноса — русский и украинский — соединились не благодаря, а вопреки политической ситуации, поскольку народное «волим» или «не волим» неизменно ломало те инициативы, которые не соответствовали логике этногенеза», — писал Лев Гумилев. Правда, писал он это о событиях 360-летней давности…


2 апреля 2017


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847