День воинской славы «День победы русских полков во главе с великим князем Дмитрием Донским над монголо-татарскими войсками в Куликовской битве». Казалось бы, все ясно и понятно. Но в науке истории так бывает редко. И с этой давней русской победой тоже связано множество тайн и недоумений. И до сих пор о ней строятся взаимоисключающие гипотезы и ведутся горячие споры. Все это говорит о том, что события этого давнего времени до сих пор не потеряли актуальность.

АРГУМЕНТ ДЛЯ СЕПАРАТИСТОВ

Особенно в связи с проявившимися после развала СССР сепаратистскими настроениями внутри России. Вот что, например, говорил накануне празднования 625-летнего юбилея битвы Талгат Бареев, тогдашний председатель Всетатарского общественного центра: «Россия, таким образом, признает татар лишь пасынками, и этим дает лишний повод национальному движению бороться за независимость Татарстана».

Можно сразу отмести эти возражения, резонно заметив, что протест любой общественной организации бессилен переиначить исторические факты. Однако Бареев убежден, что факты эти уже искажены. По его мнению, «Куликовская битва основана на мифе, как и многое в российской истории». И в России вокруг этого мифа раздувается антитатарская истерия, что дает повод «татарам не любить эту страну».

Протест против празднования юбилея сразу подхватили жаждущие распада России движения. Например, сразу же после выступления Бареева его полный текст вывесил у себя сайт чеченских боевиков. В общем-то, ничего удивительного: свои сепаратистские убеждения господин Бареев озвучивал неоднократно. Просто его голос очень удачно вписывается в общий концерт осуждения России за все мыслимые и немыслимые исторические грехи, до сих пор звучащий со всех сторон.

Впрочем, есть в словах сепаратиста и некоторые положения, с которыми можно согласиться. Начать с того, что обычно это великое историческое событие преподносится исключительно как столкновение окрепшей Московской Руси с татарским миром.

XIII ВЕК НЕ ПО УЧЕБНИКАМ

Поэтому прежде всего стоит прояснить крайне запутанную историческую коллизию, именуемую в отечественной историографии «монголо-татарское иго».

Она берет свое начало в 1237–1241 годах, когда сравнительно небольшой конный корпус монголов, возглавляемый внуком Чингисхана Бату (Батыем) прошел сквозь бывшую Киевскую Русь, как горячий нож сквозь масло. Последняя фраза звучит полной ересью с точки зрения с детства внушенной всем нам интерпретации истории, однако она правдива. У Батыя действительно не могло быть «огромных орд», а было, согласно подсчетам ученых, от силы 30–40 тысяч воинов. Дело в том, что для более многочисленного войска невозможно было бы прокормить в долгом походе достаточное количество лошадей.

Если бы все русские удельные князья собрали войска, этот отряд был бы попросту раздавлен. Но такой возможности уже не было — к тому времени Киевская Русь перестала существовать как единое государство, и фактически набег Батыя пришелся на несколько разных стран, часто враждующих друг с другом. Потому и сопротивление агрессору было оказано слабое. Среди немногочисленных примеров массового героизма русских — лишь диверсия отряда рязанского боярина Евпатия Коловрата, семинедельная осада монголами небольшого Козельска и еще два-три факта. Многие города, как, например, Углич, попросту открывали ворота перед захватчиками, снабжали их продовольствием и — оставались не разграбленными.

Собственно говоря, Русь монголов не очень интересовала: главной целью их «великого западного похода» было уничтожить старых врагов — половцев, которых поддерживали некоторые русские князья. Эту задачу Батый со своими военачальниками успешно выполнил, загнав остатки половцев в Венгрию и выйдя к Адриатическому морю. Больше в Европе монголам делать было нечего, их претензии на «мировое господство» были выдуманы позднейшими историками.

Попутно рейд Батыя окончательно похоронил Киевскую Русь, которая и так уже умирала в силу этнической депрессии. Именно отсюда идет отсчет «ига». Что значит это слово, объяснить трудно. На Волге Батый создал свое государство — Золотую Орду, в которую русские княжества территориально не входили. Монголы не оставили на Руси гарнизонов, не установили никакого оккупационного режима или своей администрации, сохранив прежнее правительство. Все подчинение им ограничилось выплатой дани, причем в течение 20 лет монголы не облагали податью северные княжества.

Разумеется, для Руси все случившееся было несчастьем — на пути агрессоров оставались пепелища и горы трупов. Но могло быть гораздо хуже. Монголов интересовали только деньги на содержание войска. Выдав князьям ярлык, удостоверяющий их статус, позже ханы позволяли им самим собирать для Орды дань и править вполне самостоятельно. При этом не покушались на веру — православие, которое только и держало тень единства размытой, исчезающей системы, называемой «народом русским».

Но с запада Руси грозила сила гораздо более опасная, победа которой была чревата этнической смертью. Для западноевропейских католиков православные были такими еретиками, что «Самого Бога тошнит». Именно европейцы намерены были распространить власть папы до пределов мира. В 1204 году крестоносцы захватили оплот православия — Константинополь. Потом вторглись в Прибалтику, создав плацдарм для наступления на Русь. Их главной целью был Новгород. Тогда и появился на исторической сцене святой благоверный великий князь Александр Невский.

ПОЧЕМУ СВЯТ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ?

Не надо думать, что канонизация — некая посмертная награда за заслуги перед Отечеством, в противном случае святцы приняли бы весьма странный вид… Да, он был благочестив, подолгу молился перед каждым сражением, но то же самое делали многие русские князья. Он разбил шведов на Неве (не без чудесных явлений) и немцев на Чудском озере, но этим был не в силах окончательно отвести от Руси угрозу латинского порабощения. И тогда он сделал то, что не одобрили многие его современники (да и потомки), — обратился к татарам.

Святой благоверный князь Михаил Черниговский был прославлен Церковью за то, что отказался выполнить в ставке Батыя некоторые принятые монголами обряды. Вряд ли они имели отношение к религии, но князь счел их кощунством и принял мученическую смерть. Но ведь Александр Невский эти обряды исполнил… Канонизация этих двух князей, в политическом отношении бывших антиподами, свидетельствует о мудрой дальновидности Церкви. Время показало правоту Александра, но Михаил, наивно веривший в союз с Западом против Орды, призывавший на Лионском соборе к крестовому походу против татар, был столь же честен и предан вере. Достоянием истории стало их политическое противостояние. Ныне, перед лицом единого Бога, у них нет причин для раздора. «Вечный звезд хоровод теперь их дом и народ», — как писал в одном из своих стихотворений великий ученый-этнолог Лев Гумилев.

Но тогда, в грозном XIII веке, в ужасе поражения и распада, немногие понимали величие выбора князя Александра Ярославича. Дважды новгородцы «указали путь» своему спасителю, то есть лишили княжеского престола, пользуясь при этом «демократической процедурой» веча. Его родной брат Андрей заключил союз с католиками и поднял восстание против монголов — Александр был вынужден выступить на стороне Батыя. В ставке великого хана в Карокоруме был отравлен его отец Ярослав. И, несмотря на все это, Александр Ярославич не изменил своему выбору. В 1252 году он приехал в ставку Батыя, по некоторым сведениям, подружился, а возможно, и побратался с его сыном Сартаком, став, таким образом, приемным сыном хана. Батыю тоже нужен был этот союз — его отношения с великим ханом, главой Монгольской империи, были весьма напряженными.

Спасти Русь можно было только таким путем. С одной стороны, союз с фактически отколовшейся от монгольского улуса Золотой Ордой делал русские земли независимыми от великого хана на Дальнем Востоке. С другой стороны, носители «латинства», как огня боявшиеся татар, так и не смогли подчинить себе всю территорию бывшей Киевской Руси. Два века, втайне от мира, в недрах великой Монгольской империи расширялась и крепла Москва, сохранившая православную веру и этническую доминанту.

— Основные вехи жизни Александра Невского, которая стала примером служения Богу и народу, связаны с северо-западными рубежами Отечества. Святой князь сохранил не только самостоятельность раздробленных и ослабленных княжеств, но и то, что являлось для каждого русского человека силой, помогающей ему жить и преодолевать невзгоды, — православную веру. Именно она стала основой, которая объединяла народ в тяжелейших условиях истории бытия нашей страны, — говорит Варсонофий, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский.

Современникам было сразу позволено увидеть, кем был князь Александр. 14 ноября 1263 года, возвращаясь из четвертой поездки в Сарай, он умер. Когда тело положили в гроб, в руку ему хотели вложить напутственную духовную грамоту. Тогда князь, как живой, сам взял грамоту из рук митрополита. Это был явный знак свыше. Уже у Дмитрия Донского хранилась его икона, а мощи были открыты непосредственно перед Куликовской битвой.

Святость Александра — в готовности «положить душу за други своя», оставить личные привязанности и амбиции ради блага Отечества. Но князь был не один, он принадлежал к первому поколению новых русских людей, которое появились вдруг на территории разлагающейся Киевской Руси.

КАК РУССКИЕ И ТАТАРЫ ПОБЕДИЛИ «ЛАТИНЯН»

Именно эти люди — «пассионарии», продукт мутации, по теории Льва Гумилева, способные отринуть прочие интересы ради идеала, практически на пустом месте создали Московское государство. Впрочем, этнически они первоначально были весьма разнородны. Москва принимала всех: православных литовцев, бежавших от окатоличивания, язычников татар и христиан-несториан, которым стало неуютно в Орде с тех пор, как ханы приняли ислам и в приказном порядке заставляли это делать своих подданных (Руси это не касалось, что лишний раз говорит о том, что ханы признавали ее суверенитет). Последним приходилось принимать православие, после чего оставалось только служить московскому князю. Они женились на русских девушках и основывали дворянские роды — Юсуповых, Урусовых, Шереметьевых, Годуновых… Так складывался новый этнос — уже не русичи, а русские.

В свою очередь, и в Орде шли политические процессы, отражавшие ход этногенеза. Небольшое количество собственно монголов было растворено среди покоренных народов, которые скоро стали доминировать. Вследствие этого огромная империя начала распадаться на части. Случилось это и с Золотой Ордой: Причерноморьем овладел вельможа Мамай, причем опирался он на бывших врагов монголов — половцев. Собственно, монголы к тому времени настолько слились с половцами, что стали с ними трудноразличимы.

Между прочим, нельзя согласиться с интерпретацией Талгата Бареева, что «Мамай поднял мятеж против хана Тохтамыша»: темник (военачальник высокого ранга) был тогда в такой силе, что мог менять ханов Золотой Орды как марионеток. Законного хана, Тохтамыша, действительно поддерживала Москва. Однако времена союза с Ордой уходили в прошлое. Московское государство достаточно окрепло, и восточный союзник становился слишком обременительным, тем более что, приняв ислам, татарские ханы еще более отдалились от своего православного вассала. Но речь о «свержении ига» никак не шла. Сохранялась и даже усилилась опасность с Запада, причем ее проводники были теперь и в Орде. Одним из них был именно Мамай.

Его союзниками стали князь литовский Ягайло и генуэзские купцы, на чьи деньги он навербовал войско из самых разнообразных народов — осетин, черкесов, крымских караимов. Главной целью Мамая было свалить нарождающееся могущество Москвы, отдав ее под протекторат Литвы, и спокойно объединить Золотую Орду под своей властью. Генуэзцы рассчитывали на выгодные концессии в России, что превратило бы ее в торговую колонию. А главным рычагом подчинения Восточной Европы Западу была экспансия католичества, подаваемая, как всегда, под благопристойным видом церковного объединения. Таким образом, как писал Лев Гумилев, русские ратники вышли на защиту «не просто территории, а принципа, на котором надо было строить быт и этику, мировоззрение и эстетику, короче, все, что ныне называется оригинальным культурным типом». Вышли православные против «латинян», а не русские против татар. Это очевидно, если учесть, что собственно татар в войске Мамая было меньшинство, зато в войске Димитрия Донского они составляли многочисленную и самую боеспособную часть — конницу, которая, собственно, и решила исход битвы.

Об этом факте напоминал и покойный Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй в ходе торжеств по случаю юбилея Куликовской битвы. Главе Русской православной церкви и подобает говорить на эту тему — ведь ее роль в куликовской победе огромна. Широко известно, что Сергий Радонежский, игумен Свято-Троицкой обители, чей духовный авторитет был в ту пору на Руси непререкаем, благословил князя Димитрия на войну с Мамаем и послал туда двоих своих иноков — Пересвета и Ослябю. Однако почему именно преподобный был так настроен, известно менее. А ведь благословил он не столько войну с татарами, сколько сопротивление католической экспансии. Еще когда речь шла о предоставлении концессий генуэзцам, он предостерегал светские власти от каких-либо дел с католиками, в чем его поддержал митрополит Алексей. Собственно, отказ великого князя генуэзцам и был одной из главных причин похода Мамая, который должен был итальянским друзьям большие деньги и был вынужден их отрабатывать.

О ходе битвы написано немало, но до сих пор в ней остается множество неясных моментов, хотя бы роль князя Олега Рязанского, которого ославили как предателя русских интересов. Возможно, это не совсем так — поведение князя Олега было весьма двусмысленно и в конечном итоге сыграло скорее на руку Дмитрию Донскому. Однако наша тема — конфессиональный и этнический смысл этого события.

Ценой страшных потерь — из 150 тысяч воинов в строю оставалось не более 30 тысяч — совершилась первая победа новой России. «Суздальцы, владимирцы, ростовцы, псковичи пошли сражаться на Куликово поле как представители своих княжеств, но вернулись оттуда русскими, хотя и живущими в разных городах», — писал Лев Гумилев. Именно отсюда берет начало Великая Россия, в которую неотъемлемой частью входит и татарский народ — второй по численности после русских. «Куликовская битва… положила начало образованию Единой Руси», — сказал патриарх Алексий. Главным побежденным тогда врагом была разрозненность и раздробленность. И это сохранилось в коллективной памяти народа. Это и празднуем.

А 6 ноября — время поминовения. В этот день святой благоверный князь Димитрий установил Димитриевскую родительскую субботу в память павших в этой страшной битве. «В этих службах никогда не говорится: «И да погибнут враги наши», — говорит настоятель расположенного в центре Казани Богоявленского собора отец Олег Соколов, — мы просто поминаем погибших воинов».