История Второй Тихоокеанской эскадры — это история ее гибели. Идущие от берегов Балтики и совершившие труднейший переход через три океана русские корабли безнадежно опоздали и, преодолев более 15 тысяч морских миль, уже не могли повлиять на итоги безнадежно проигранной войны с Японией. Подавляющее большинство из них были затоплены или пленены в Цусимском сражении. Прорваться во Владивосток сумели не многие…

ПОХОД ОБРЕЧЕННЫХ

Изначально состав русской эскадры под командованием адмирала Зиновия Петровича Рожественского включал 30 боевых кораблей (8 эскадренных броненосцев, один броненосный крейсер, 3 броненосца береговой обороны, 8 крейсеров, один вспомогательный крейсер, 9 миноносцев, 8 вспомогательных судов). Всего 228 орудий, в том числе 54 пушки калибра 203–305 мм.

Царское правительство рассчитывало, что если силы Рожественского сумеют разгромить японцев, вражеские армии в Манчжурии и Корее окажутся отрезанными от родины и начнут испытывать серьезные проблемы со снабжением.

Однако русская эскадра по количеству и своим боевым возможностям была несравнима с японской, и разгромить врага было нереально. Японские силы насчитывали 121 боевой корабль (4 эскадренных броненосца, 8 броненосных крейсеров, 16 крейсеров, 6 канонерских лодок, 24 вспомогательных крейсера, 63 миноносца), имея преимущество в бронировании, эскадренной скорости (16–18 узлов против 12–13), скорострельности (360 выстрелов в минуту против 134) и дальности стрельбы (70 кабельтовых против 50). Русские моряки вступили в бой после тяжелого семимесячного перехода, проведя за это время только две учебные стрельбы во время стоянки у берегов Мадагаскара. Комендоры сделали от 10 до 12 выстрелов на одно орудие с дистанции в 30 кабельтовых по неподвижным целям. Японцы же проводили регулярные стрельбы в составе эскадр. Возвращаясь на хорошо укрепленные базы, они принимали новый боезапас и при необходимости меняли износившиеся орудия.

В момент, когда адмирал Хэйхатиро Того встретил русских в Цусимском проливе, он, по его собственным словам, держал в руках оружие, выкованное им самим и проверенное в самых яростных сражениях. А русские… Как говорил генерал Михаил Драгомиров: «Они нас минами, а мы их иконами. Итог известен: 19 погибших и 4 сдавшихся русских корабля… И каждый был набит живыми людьми в матросских робах. Офицеры с гвардейского эскадренного броненосца «Александр III» были элитой дворянства, из них спаслись только четверо.

«НЕПРИЯТЕЛЬ МНОГО СЕБЕ ПОЛУЧИЛ И ЖЕЛАНИЕ СВОЕ ИСПОЛНИЛ»

В ходе двухдневного сражения русская эскадра потеряла все эскадренные броненосцы — «Александр III», «Бородино», «Император Николай I», «Наварин», «Ослябя», «Орел», «Суворов», «Сисой Великий»; один броненосный крейсер — «Адмирал Нахимов»; три броненосца береговой обороны — «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Сенявин», «Адмирал Ушаков»; четыре крейсера — «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Изумруд», «Светлана»; один вспомогательный крейсер — «Урал»; шесть миноносцев — «Безупречный», «Блестящий», «Бедовый», «Быстрый», «Буйный», «Громкий»; семь военных транспортов — «Иртыш», «Камчатка», «Корея», «Кострома», «Океан», «Орел», «Русь».

Теперь о людских потерях. Всего в заключительном аккорде Русско-японской войны погибло 216 офицеров и 4614 матросов, 278 офицеров и 5639 матросов (включая раненых) попали в плен, 70 офицеров и 1783 матроса были интернированы властями нейтральных стран.

Японские потери составили 110 офицеров и матросов убитыми и 590 ранеными. Наибольшее число жертв (18 убитых и 105 раненных) пришлось на флагманский броненосец «Микаса». Русские комендоры нанесли ему чувствительные удары: в него попало 48 снарядов. Построенный в Великобритании броненосный крейсер «Ниссин» тоже получил очень серьезные повреждения. У «Кассаги» был поврежден корпус ниже ватерлинии, и он, в сопровождении «Ситозе», отправился к ближайшей бухте. Это был единственный японский крейсер, вышедший из строя до конца сражений. Три миноносца оказались потоплены, еще шесть выведены из строя огнем русской артиллерии.

Адмирал Рожественский был несколько раз ранен. Из всего личного состава «Суворова» спаслись только те немногочисленные матросы, которые вместе с адмиралом и штабом успели перескочить на миноносец «Буйный». Когда потерявший сознание командующий пришел в себя, он приказал миноносцу «Бедовый» спасать команду. Однако спасать было уже некого, ибо броненосец к этому времени затонул.

С рассветом следующего дня командир «Буйного» капитан 2-го ранга Коломейцев доложил адмиралу, что миноносец неисправен: один котел сгорел, машина давала не больше 130 оборотов, и запаса угля не хватало, чтобы дойти до Владивостока. Рожественскому предложили перейти на крейсер «Дмитрий Донской», но адмирал отказался и перебрался на миноносец «Бедовый», который имел запас угля на двое суток и машины в полной исправности.

После разгрома главных сил флота Рожественский передал командование контр-адмиралу Николаю Небогатову. Таким образом, устаревший эскадренный броненосец «Император Николай I» стал флагманским кораблем Второй Тихоокеанской эскадры.

В ночь с 14 на 15 мая, когда красный диск солнца опустился на синюю полосу моря, адмирал Небогатов предпринял попытку оторваться от противника и прорваться во Владивосток.

От некогда грозной эскадры остался раненый, но еще живой отряд из пяти судов. Впереди шел «Император Николай I», за ним страшно изуродованный многочисленными попаданиями «Орел», ему в кильватер — «Адмирал Сенявин», за ним сильно отставший «Адмирал Апраксин». Чуть впереди, на траверзе «Николая I», держался «Изумруд». Замыкал колонну сильно отставший «Адмирал Ушаков».

Однако утром 15 мая в 18 милях от острова Такесима русские корабли были настигнуты главными силами японского флота. Японцы открыли огонь с дистанции 55 кабельтов (10 километров), недоступной для русских орудий. В броненосец попало еще несколько снарядов, повредивших боевую рубку. Клюз левого борта был разворочен, в результате чего произошла самопроизвольная отдача якоря. При этом были убиты один офицер и два матроса. В этих условиях адмирал Небогатов, не желая увеличивать число жертв, принял решение сдать «Императора Николая I» противнику. По его приказанию броненосец поднял международный сигнал о сдаче и застопорил машины.

Интересно отметить, что японцы не разобрали поднятого «Императором Николаем I» сигнала к сдаче. Тогда по приказу Небогатова на броненосце, а затем и на других кораблях эскадры на стеньгах и гафеле были подняты японские военно-морские флаги. Случай беспрецедентный в военно-морской истории! Вслед за флагманом сдались и все возглавляемые им корабли. Однако крейсер «Изумруд» внезапно покинул строй, развил полный ход и, по выражению японцев, «исчез как тень». Это произошло 15 мая 1905 года в 10 часов 45 минут.

Во Владивосток «Изумруд» не пришел, а 17 мая погиб на камнях в бухте Владимир.

ПРОРЫВ «АЛМАЗА»

А тем временем в 200 милях от поля сражения по направлению к Владивостоку, «Бедовый» без единого выстрела сдался в плен японским миноносцам «Сазанами» и «Кагеро».

Но не таков был командир миноносца «Грозный», капитан 2-го ранга Константин Андржеевский, следовавший совместно с «Бедовым». Он действовал смело и решительно. Увидев, что на «Бедовом» спускают Андреевский стяг, приказал: дать самый полный ход и идти курсом на Владивосток.

Преследуемый первоклассным японским миноносцем «Кагеро», «Грозный» вступил с ним в бой. И здесь выучка и меткость русских комендоров оказались на голову выше, чем у японских. «Грозный», как бы оправдывая свое название, нанес противнику столь сильные повреждения, что тот вынужден был прекратить преследование.

Курсом на Владивосток шел и крейсер 2-го ранга «Алмаз», командир — капитан 2-го ранга Иван Чагин. 14 мая «Алмаз» в составе крейсерской эскадры вел бой с противником, выпустив 342 снаряда разных калибров. Людские потери: пятеро убитых, десять раненых.

В 23.00 тела погибших моряков зашили в парусиновые мешки и отнесли на ют. Собрали команду. Старший офицер прочитал молитву. Тела положили на помост и одно за другим опустили в море. Имея 29 повреждений, под покровом темноты крейсер смог уйти от преследований и наутро 15 мая перед моряками открылся чистый горизонт.

Через сутки, 15 мая 1905 года, «Алмаз» стал на якорь в бухте «Наездник». Через 2 часа 40 минут из Владивостока пришли три миноносца. «Алмаз» снялся с якоря и, сопровождаемый ими в качестве тральщиков, направился к Владивостоку.

В 6 часов 30 минут 16 мая, преодолев 254 мили, вошел в бухту «Золотой рог», произвел салют и стал на бочку. Одиссея крейсера, вышедшего из Либавы, завершилась. Он оказался единственным крупным боевым кораблем, сумевшим после окончания сражения прорваться в русский порт. За этот подвиг командир крейсера Чагин был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени, а 31 нижний чин — знаками военного ордена Св. Георгия.

Владивосток встретил «Алмаз» ярким солнцем… Берег усеян народом. Люди машут шапками, платками, зонтиками. Отовсюду несется громкое «ура». Жители города, еще не знавшие о цусимской трагедии, думали, что, раз «Алмаз» пришел во Владивосток, об остальных беспокоится нечего.

Прибывшие на корабль офицеры с «Громобоя», «России» и «Богатыря» не верили тому, что рассказали офицеры «Алмаза».

На следующий день, 17 мая 1905 года, на родную базу Владивосток пришли миноносцы «Грозный» и «Бравый». В бою 14 мая «Бравый» (командир лейтенант Дурново), дерзко маневрируя под огнем противника в районе гибели броненосца «Ослябя», принял на борт своего крохотного корабля (водоизмещение 350 тонн) 180 моряков «Осляби». Спасенные ослябинцы привезли во Владивосток еще более грустные известия. От Второй Тихоокеанской эскадры осталось 4 крейсера (3 ушли на Филиппины) и 3 миноносца («Бодрый» ушел в Шанхай).

ВТОРОЙ «ВАРЯГ»

С броненосцем береговой обороны «Адмирал Ушаков» связана еще одна героическая страница русского военно-морского флота, хотя свершенное им потомками по достоинству не оценено. Он был уничтожен противником, но его команда даже в момент гибели продемонстрировала высокое понимание воинского долга и величайшее мужество…

На рассвете 15 мая 1905 года броненосец шел курсом, указанным вступившим в командование остатками флота контр-адмиралом Небогатовым.

Впереди по курсу были едва заметны дымы судов нашего флота… Из-за повреждений, полученных в дневном бою, броненосец не мог развить номинальную скорость — 12 узлов и за ночь сильно отстал, из-за чего оказался предоставлен собственной участи. Командиру, капитану 1-го ранга Владимиру Николаевичу Миклухе-Маклаю, предстояло самому решать, как действовать дальше. Он созвал всех офицеров на военный совет, где было единогласно решено: прорываться во Владивосток.

Рано утром 15 мая командир приказал похоронить погибших по морскому обычаю. Под звуки боевой тревоги и пение «Вечная память» тела убитых были опущены в море. Корабль лег на курс и упорно продолжал идти на север, дважды удачно уклонившись от встречи с кораблями противника.

В 13.30 на горизонте показались дымы неприятельской эскадры. Однако корабли не приближались, а находились на определенном расстоянии… Затем от всей массы дымов отделились два и направились к «Ушакову». Это были броненосные крейсера 1-го класса «Якумо» и «Ивате» из состава 2-й эскадры вице-адмирала Камимуры. На переднем крейсере взвился большой сигнал. С расстояния в 50 кабельтовых удалось разобрать его первую половину: «Предлагаю вам сдать ваш корабль…» — разобрал старший штурман и доложил командиру. Не задумываясь, командир приказал: «Дальше разбирать не надо, долой ответ, открыть огонь!» Это было, по словам японцев, «безрассудное решение слабосильного противника».

Не ожидавшие такого японцы на «Якумо» неосторожно приблизились и поплатились за это, получив залп 250-миллиметровой башни. Снаряды ударили в борт крейсера, впереди кормового левого трапа, разорвались внутри, убив два-три десятка японцев. Быстро слетел сигнал, крейсеры повернули и стали быстро удаляться от маленького дерзкого противника…

«Ни один корабль 2-й эскадры не попадал в такое трагическое положение, в каком оказался «Ушаков», — писал в романе «Цусима» Новиков-Прибой.

Силы были слишком неравны. Противник имел крупнокалиберные дальнобойные орудия, с мощностью гораздо большей, чем у «Ушакова», и мог, находясь вне досягаемости русских снарядов, разнести его на куски. Но не из робкого десятка был капитан 1-го ранга Миклухо-Маклай, родной брат знаменитого путешественника. Ничто не могло поколебать его. Храбрости экипажу также было не занимать. Все — от старого боцмана до самого молодого матроса — четко помнили параграф Морского устава петровских времен: «Все воинские корабли российские не должны ни перед кем спускать флаги».

Перед боем за борт были выброшены остатки снарядов, оставшихся от отражения минных атак. Смело вступив в последний неравный бой, броненосец пытался сблизиться с противником. Блеск выстрелов и непрерывный грохот исходили из всех его орудий. Однако снаряды давали большие недолеты. А между тем японцы с дистанции в 70 кабельтовых быстро пристрелялись. На ушаковцев обрушился шквал огня. Замолкло одно орудие, замолчала башня… На 120-миллиметровой палубе начался пожар. Загорелось несколько боекомплектов со 120-миллиметровыми снарядами, появились подводные пробоины…

Все реже с «Ушакова» несется ворогу грозный ответ. Стреляют три, два, одно 120-миллиметровое орудие — и вскоре все смолкает…

Видя, что огонь почти совсем прекратился, подойдя почти вплотную, японские крейсеры в упор расстреливали броненосец из одиннадцати орудий. После часового боя командир приказал: «Огонь прекратить, открыть кингстоны, корабль взорвать, экипажу спасаться».

Спокойные распоряжения командира действовали на всех ободряюще, и не было никакой паники. Для людей заранее приготовили спасательные средства: пояса, койки, пробковые матрасы, плотики из бревен. Тяжелораненых осторожно выносили на шканцы, обвязывали пробковыми поясами и спускали в море. Через несколько минут, когда броненосец зловеще накренился на правый борт, люди стали бросаться в воду.

После того как команда покинула судно, броненосец перевернулся на правый борт, корма быстро опустилась, и, показав таран, с гордо развевающимся Андреевским флагом, что значило: «Погибаю, но не сдаюсь!», корабль вертикально пошел ко дну. После того как «Адмирал Ушаков» скрылся под водой, раздалось громовое «ура» находившихся в воде моряков.

Когда броненосец исчез, «тихие и скромные» сыны Страны восходящего солнца, подобно современным террористам, еще некоторое время продолжали расстреливать находящихся в воде людей. Многие погибли…

К находившемуся в воде командиру броненосца подошла японская шлюпка, Миклухо-Маклай по-английски крикнул японскому офицеру: «Спасайте сначала матросов, потом офицеров». Когда же шлюпка подошла к нему второй раз, он был уже мертв. Так погиб в Цусимском бою 15 мая 1905 года броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков». Закончили жизнь моряка «на брани убиенные и в море погибшие» командир Миклухо-Маклай, старший офицер Мусатов, старший механик Яковлев, младший инженер-механик Трубницын и около ста матросов.

Вражеские крейсеры подошли к месту гибели только через три часа. Закончив спасение людей (примерно 300 человек), на которых японцы смотрели с таким же любопытством, как дети в цирке смотрят на клоунов, крейсеры дали ход и пошли на базу в Сасебо, где был сборный пункт всех военнопленных.

Отношение японцев к пленным морякам «Ушакова» было чрезвычайно корректным. Они оценили доблестного, гордого, отважного врага, несмотря на то что победа оказалась на их стороне.

Всем ушаковцам в плену было возвращено оружие, им оказывали всяческое внимание.

«СПАСТИ ЖИЗНИ ЛЮДЕЙ…»

Тем временем остатки эскадры во главе с крейсером «Олег», уклоняясь от японских миноносцев, шли на юг. Часть крейсеров отстала и, потеряв своего флагмана, повернула на север, чтобы идти во Владивосток.

Вместе держались только крейсеры «Олег» (командир — капитан 1-го ранга Добровольский) и «Аврора» (командир — капитан 2-го ранга Левицкий).

Они шли всю ночь и утром оказались южнее Корейского пролива. Командующий крейсерами контр-адмирал Энквист, много раз меняя курс, пришел к выводу, что пробиться на север невозможно. Большинство офицеров «Олега» просило старшего офицера Посохова обратиться к адмиралу с просьбой прорываться во Владивосток и повернуть на север. Однако адмирал, взяв ответственность на себя, принял другое решение. «Идти на север — это подвергнуть гибели три крейсера, больше 1200 молодых жизней, которые еще могут послужить Отечеству».

После Цусимского сражения ночь на крейсере «Олег» прошла в откачке воды из залитых отсеков. За ночь ветер утих, море успокоилось. Взошедшее солнце осветило страшную картину, которую представлял собой корабль после боя. От смоченной угольной пыли вся палуба в грязи, всюду беспорядок. Борта разворочены неприятельскими снарядами, шлюпки разбиты. После многочисленных потушенных пожаров виднелись следы огня и разрушений.

С рассветом выяснилось, что за «Олегом» следуют крейсеры «Аврора» и «Жемчуг». На «Авроре» погиб командир, капитан 1-го ранга Егорьев. Адмирал Энквист решил со своим штабом перейти на этот крейсер. «Аврора», став головным, взяла курс на восточную часть острова Формозы (Тайвань).

Подходя ко входу в Манильскую бухту (Филиппины), после соответствующего богослужения, команды похоронили погибших и скончавшихся от ран моряков.

Уголь заканчивался, давление в котлах падало, а с ним гасло и электрическое освещение. Пришлось подбрасывать в топки промасленную паклю, остатки деревянных ящиков и т. д. Вечером 2 июня 1905 года крейсеры вошли на рейд Манилы и бросили якоря в бухте. Все облегченно вздохнули, однако на душе было неспокойно. Вскоре от имени американского адмирала к русским морякам прибыл его флаг-капитан с приветствием.

От него узнали печальные вести: тяжелораненый адмирал Рожественский взят в плен. Отряд адмирала Небогатова («Император Николай I», крейсер «Орел», броненосцы береговой обороны «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин») сдался в плен японцам, которые, заменив Андреевские флаги японскими, отвели суда на базу в Сасебо.

Здесь, в Манильской бухте, после обмена телеграммами между правительствами России и США, пришлось по требованию Вашингтона разоружиться, т. е. сдать американским властям на хранение затворы от орудий.

Стоянкой в Маниле русские моряки воспользовались, чтобы заделать все полученные в бою пробоины. Американцы помогали! На «Олеге» командир велел выкрасить в белую краску все новые листы стали, поставленные на местах пробоин.

Крейсеры простояли в Маниле до конца войны и после заключения Портсмутского мирного договора вернулись на родину.