КРАСНЫЕ И БЕЛЫЕ
В краю моржей и белых медведей
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
8597
Два кадровых военных старой, еще времен Александра III Миротворца, закваски, они даже внешне были похожи. Уверенная манера держать себя, спокойная сдержанная речь, седые, но не обвисшие, а браво топорщившиеся усы как бы воплощали понятие «надежность». Кстати и фамилия у одного из них была соответствующая. Надежный. Фамилия обязывает Мальчик, родившийся 5 ноября (по старому стилю — 24 октября) 1873 года получил имя Дмитрий — в честь святого Дмитрия Ростовского, день преставления которого отмечался как раз в день крещения младенца. Отец будущего генерала Николай Надежный был скромным чиновником лесного ведомства, сына же предпочел направить по военной стезе, благо в Нижнем Новгороде имелся кадетский корпус. Дальнейшее образование Дмитрий Николаевич получал в столичном Павловском военном училище. Окончив его в 1894 году, служил в 14-м гренадерском Грузинском полку, прославленного пленением вождя горцев Шамиля. Позже был переведен в 10-й Восточно-Сибирский стрелковый. В 1901 году Надежный закончил Николаевскую военную академию, причем по 1-му разряду. Перспективы открывались широкие, и он ими воспользовался. В японскую войну был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. В приказе без подробностей указывалось «За блестящий подвиг храбрости и самоотвержения, выказанный в ночь на 14 октября 1904 г. при взятии дер. Безымянной близ дер. Вучжанин». В этом бою Надежный был ранен. После войны Дмитрий Николаевич для отбытия ценза строевой службы командовал ротой в 106-м Уфимском полку, а далее пошел по линии Генерального штаба. Впрочем, засиживаться в кабинетах штабистам не давали. Например, в 1912 году во главе группы инструкторов он побывал в отделившейся от Китая Внешней Монголии. В состав Российской империи эту страну не приняли, но укреплять суверенитет помогали. Первую мировую войну Надежный встретил в должности начальника штаба 10-й пехотной дивизии. И снова в тылу не отсиживался, командовал в этом соединении сначала полком, потом бригадой, а с мая 1916-го и самой дивизией, отличившейся во время брусиловского прорыва. Трудно сказать, как Дмитрий Николаевич относился к Временному правительству, но сами «временщики» считали его «демократически настроенным», назначив командиром сначала 3-го, а потом 42-го армейского корпуса. Со стороны подчиненных возражений его фигура не вызывала, хотя они с ним и не считались. В остановке развала фронта Дмитрий Николаевич уехал в Петроград и словно потерялся до весны 1918-го. Но очевидно, что в Красную армию в апреле он вступил добровольно. В соседней Финляндии в Гражданской войне верх одерживали белые, и назначение Надежного начальником обороны Финляндского района показывает, что большевики ему доверяли. Следующая его должность — военный руководитель Уральского окружного комиссариата, далее, с августа, — член военной коллегии Северо-Урало-Сибирского фронта. Казалось бы, где Северный Урал, а где Петроград? Но в данном случае, в чисто военном плане, речь шла об одном фронте…
«Реакционный» генерал Род Миллеров, несмотря на немецкие корни, не относился к остзейским дворянам, и вообще, первые его представители выслужили дворянское звание только в середине XIX века на чиновничьем поприще. Евгений Карлович родился 7 октября 1867 года в Динабурге, являвшемся одним из военных форпостов в северо-западных губерниях. Вероятно, именно военная атмосфера города повлияла и на выбор карьеры. Окончив Николаевский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище, за успехи в учебе Миллер в 1886 году получил назначение в престижный лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк. Николаевскую академию закончил в 1892 году. Потом служил на Кавказе, в Главном штабе. В 1896 году женился на Наталье Николаевне Шиповой — внучке жены Пушкина. Правда, дедушкой ее был не великий поэт, а генерал Петр Ланской (второй муж Натальи Гончаровой). В браке у четы Миллеров родился сын Николай и две дочери — Мария и Софья. В 1898 году Евгений Карлович участвовал в подготовке Гаагской мирной конференции, определявшей «цивилизованные» правила боевых действий. Шесть лет был военным агентом (атташе) в Италии, что предполагало знакомство с разведывательной работой. По возвращении в России чередовал штатную службу со строевой и, неспешно повышаясь в чинах, встретил Первую мировую войну генерал-майором и начальником штаба Московского военного округа. При развертывании на базе округа 5-й армии Миллер автоматически стал начальником ее штаба, приняв участие в Галицийском сражении, отражении германского наступления на Варшаву и Лодзинской операции. В 1915-м произведен в генерал-лейтенанты. За полгода до Февральской революции Миллера перевели в особую армию, на румынский фронт, командующим 26-м корпусом. Под его началом в январе 1917 года русской армии удалось одержать одну из последних в этой войне побед, овладев хорошо укрепленными позициями в Карпатах. Революцию не принял категорически и в апреле за приказ снять красные банты был избит подчиненными. Под конвоем его отправили в Петроград, где всю историю тихо замяли, а самого Миллера сплавили с газ долой в ставку союзной итальянской армии. Когда власть взяли большевики, подчиняться новому руководству Главного штаба он отказался. Союзники по Антанте Миллера знали, и, главное, ему нашлось подходящее поле деятельности. Во Франции и на Салоникском фронте (Греция, Македония) остались «бесхозные» русские части, которые требовалось как-то пристроить. Кого-то можно было задействовать для продолжения войны с австро-германцами в рядах союзников по Антанте. Но еще более перспективной выглядела идея создать из добровольцев новые подразделения и, переправив в Россию, подключить к Белому движению. Именно этим Миллер и занялся, пока ему не предложили более важное поприще.
Северная армия против Северного фронта В 1914–1916 годах поставляемые союзниками военные грузы шли в Россию через Архангельск и Мурманск. Затем по Мурманской железной дороге их везли к фронту, но, поскольку пропускная способность «железки» была малой, в двух северных портах скопилось огромное количество грузов и снаряжения. В марте 1918 года большевики подписали Брестский мир, и у союзников возникло опасение, что эти запасы достанутся немцам. Для предотвращения такого сценария в Архангельск и Мурманск — пока только для «охраны» — складов прибыли подразделения англичан, французов, недавно вступивших в войну американцев и даже итальянцев с сербами. Реальную угрозу представляли не находящиеся далеко немцы, а их «подопечные» — белые финны. Поначалу председатель Мурманского совета большевик Алексей Юрьев договорился о совместных действиях с британским адмиралом Томасом Кемпом. В начале мая отряд британских морпехов, совместно с красногвардейцами, отразил предпринятую финнами попытку взять Печенгу. Но потом относительная идиллия закончилась. Финские отряды вторгались в Карелию и уже совместно с англо-американцами и другими союзниками ликвидировали местные совдепы. Юрьев фактически сдал власть эсеро-кадетскому Мурманскому краевому совету. 2 августа союзники высадили 9-тысячный десант в Архангельске, где их встретили местные белые под командованием капитана 2-го ранга Георгия Чаплина. После бурного выяснения отношений между правыми и левыми контрреволюционерами было создано сначала Верховное управление, а потом Временное правительство Северной области. Формировалась белогвардейская Северная армия, насчитывавшая к концу 1918 года порядка 8 тысяч человек, притом что численность войск интервентов к этому времени достигала 10 тысяч. В Москве нависшую с Севера угрозу поначалу переоценили, думая, что противник рванет на Петроград и Москву. На самом деле планы союзников были скромнее: продвигаться по направлению к Уралу — на Котлас и Вятку на соединение с Колчаком, которому избыточные мурманско-архангельские запасы пришлись бы весьма кстати. С августа 1918-го большевики перекидывали на север подкрепления. 11 сентября указом Реввоенсовета началось формирование Северного фронта, командующим которым стал герой февральских боев с немцами Дмитрий Парский. Но бывшего генерал-лейтенанта заподозрили в связях с белыми и арестовали (хотя через три месяца освободили). Его место занял другой бывший генерал-лейтенант Дмитрий Надежный. С приближением зимы белое наступление выдыхалось само по себе. Военные действия велись в основном на так называемом железнодорожном участке (т. е. вдоль Мурманской железной дороги), на Северной Двине, в Карелии, вдоль северного побережья Ладожского и Онежского озер. Короткие участки сплошного фронта прерывались «серой зоной», где с обеих сторон действовали партизанские отряды. Симпатии населения были довольно переменчивы. В белом лагере многих смущало, что интервенты вели себя как хозяева. Моряки и пролетарии Мурманска и Архангельска склонялись к большевикам или к настроенным на компромисс с советской властью меньшевикам и эсерам. Знаковой фигурой был бывший глава Временного правительства Северной области, один из лидеров эсеров и видный масон Николай Чайковский. Противоположный полюс представляли монархисты, группировавшиеся вокруг бравого капитана Чаплина. В любом случае для укрепления единства в белых требовалась некая компромиссная фигура. Союзники нашли аж двух кандидатов. В ноябре 1918-го в Архангельск прибыл генерал Владимир Марушевский, некогда командовавший русскими войсками на Салоникском фронте. Миллер приплыл на ледоколе «Канада» 1 января 1919 года. Драться из-за власти генералы не стали, аккуратно разделив полномочия. Марушевский возглавил Северную армию, Миллер с 15 января стал генерал-губернатором Северной области. А через три дня после его вступления в должность красные перешли в наступление.
«Штыкъ решаетъ» Надежный как командующий огромным Северным фронтом отвечал не только за мурманское направление, но и за рубеж Псков — Нарва. Первая мировая война завершилась, и, денонсировав Брестский мир, большевики решили нести революцию на Запад. Действовавшая на границе с Эстонией и тоже входившая в Северный фронт 7-я армия должна была весной активизировать действия с перспективой захвата Прибалтики. Пока же следовало как-то нейтрализовать угрозу, нависшую с севера. На мурманском направлении у Надежного имелась 6-я армия примерно в 24 тысячи штыков, что лишь на четверть превосходило силы противника. При этом с белой стороны сражались преимущественно местные крестьяне с навыками охотников либо имевшие за плечами опыт Первой мировой интервенты. Иногда это даже совмещалось. Например, в британском контингенте был сформирован своего рода «спецназ» из австралийских охотников, которые часто шли в атаку с ножами в зубах (не очень практично, но эффектно). Лихими нравами выделялись бойцы 339-го пехотного полка армии США, прозванные «полярными медведями». Девиз полка, кстати, был написан на русском: «Штыкъ решаетъ». Среди русских белых особой известностью пользовались «шенкурята» — уроженцы Шенкурского уезда. Осенью они сражались против красных ожесточенно, хотя к новому году, не желая покидать родные места, сбавили темпы. Планируя наступательную операцию, Надежный использовал то, что в районе Шенкурска позиции неприятеля вклинивались в советскую оборону, и то, что особой активности белые не ожидали. Это дало возможность снять часть красных войск с северодвинского и железнодорожного участков, сформировав из них два отряда, которым предстояло атаковать вражеский выступ с правого и левого фасов. Первый отряд насчитывал 900 штыков, взвод кавалерии и эскадрон Вологодской ЧК плюс семь орудий. Второй был поменьше — 600 штыков, 18 сабель, три пушки. Третьему, самому большому отряду предстояло атаковать противника в лоб — он состоял из 900 мобилизованных преимущественно в здешних местах красноармейцев и 300 моряков-балтийцев при 14 орудиях. Главная трудность заключалась в том, чтобы заранее обеспечить наступающие войска ночлегами и припасами, и здесь к делу подключились красные партизаны, оборудовавшие базы по маршруту будущего наступления. Орудия везли на запряженных сразу десятком лошадей санях, к которым прикрепили треугольные снегорезы. Таким образом, перевозимая артиллерия прокладывала дорогу пехоте. Правому отряду при продвижении пришлось трижды ночевать в открытом поле при 30-градусном морозе. Но к утру 22 января все три группы выдвинулись в заданные точки. У противника на подступах к Шенкурску имелось три линии обороны, занятых примерно тысячью американских пехотинцев и двумя тысячами «шенкурят» при 30 орудиях. 22-го правый отряд сначала атаковал, а потом вынудил белых к отступлению фланговым маневром. Левый отряд на следующий день провел два удачных боя, что создавало условия для нанесения главного удара. Держаться до последнего белые не стали и 26-го оставили город. Благодаря блестяще продуманной Надежным операции красным удалось продвинуться на 90 километров, было захвачено не менее 300 пленных, 15 орудий, 60 пулеметов и 2 тысяч винтовок. По сути, это была первая крупная победа красных на Северном фронте. Ничего большего и не требовалось. Убедившись, что серьезная опасность с этого направления Петрограду больше не грозит, Надежный направился в Петроград и далее в Прибалтику.
Север становится красным К падению Шенкурска Миллер относился как к тактическому успеху красных и особо не беспокоился. Гораздо больше его тревожило то, что в связи с окончанием Первой мировой войны в странах Антанты все громче раздавались голоса тех, кто требовал вывода войск из России. Ведь никаким немцам находившиеся в Архангельске и Мурманске припасы в любом случае уже не достались бы. Миллер правильно оценивал ситуацию и делал все, чтобы к моменту ухода союзников Северная область смогла противостоять большевикам самостоятельно. Добился он очень многого, хотя с мая из-за ухода не выдержавшего политических интриг Марушевского совмещал административные функции с обязанностями главнокомандующего. Выпущенные краевым правительством «моржовки» (по изображению моржа на купюрах) были, пожалуй, самыми «крепкими» деньгами из тех, что печатались многочисленными белыми правительствами. Будучи гарантированы британским банком, они обменивались по курсу 40 рублей за фунт стерлингов. Рабочие в Архангельске и Мурманске получали (с учетом покупательной способности) больше, чем их братья по классу в той же Британии, и больше, чем министры краевого правительства. Продукция у крестьян закупалась по достаточно высоким ценам, а болезненный для других регионов земельный вопрос был для Севера абсолютно не актуален. Формально, хотя и в урезанном виде, существовали свобода слова и независимое судопроизводство. Конечно, был концлагерь для настоящих и вымышленных большевиков на острове Мудьюг, но организовали его все-таки британцы. Когда в августе союзники приступили к эвакуации, они предлагали Миллеру оставить Архангельск и обещали «подбросить» его до Мурманска. Удержать самый северный порт России с имеющимися силами было вполне реально. Однако и для оставления Архангельска видимых поводов не существовало. Миллер в связи с этим правильно указал, что «не знает в военной истории ни одного случая, чтобы главнокомандующий без натиска неприятеля, имея налицо успех на фронте и поддержку населения в тылу, оставил без боя фронт». И действительно, в ходе начавшегося 1 сентября наступления выросшая до 16 тысяч Северная армия взяла около 8 тысяч пленных. Так что, когда 27 сентября последние корабли союзников покинули Архангельск, никто не думал о скором разгроме. На самом деле Северный фронт воспринимался большевиками в этот период как второстепенный. Исход Гражданской войны решался на юге в противостоянии с Деникиным, на западе, где к Петрограду рвался Юденич, на востоке, где Колчак пытался удержаться в Восточной Сибири. К концу года на всех этих направления победа осталась за красными, и они получили возможность подкинуть дополнительные силы для борьбы с Северной армией. 3 февраля 1920 года в Архангельске земское краевое собрание, в котором заправляли социалисты, заявило о намерении сформировать новое правительство. Миллер быстро взял ситуацию под контроль, но когда депутаты уже заверяли его, что «были неправильно поняты», с фронта градом посыпались скверные вести. Красные переигрывали белых даже не в военном отношении, а в агитации, перетягивая к себе укомплектованные мобилизованными крестьянами части. 18 февраля фронт рухнул окончательно. Солдаты Северной армии расходились по домам, в большинстве случаев не трогая своих офицеров и даже желая им на прощание всего наилучшего. На следующий день красные вошли в Архангельск, 22-го большевики подняли восстание в Мурманске. В этих драматичных условиях Евгений Карлович сумел организовать эвакуацию 800 военнослужащих и гражданских беженцев, которых удалось вывезти в норвежский порт Тромсё на ледокольном пароходе «Козьма Минин» и яхте «Ярославна».
Место смерти — Лубянка По роли, сыгранной в Гражданской войне, Миллер был фигурой того же уровня, что и Врангель, Деникин, Юденич. Но Врангель умер в 1928 году, а Деникин и Юденич желания продолжать борьбу с большевиками не демонстрировали. И вполне логично, что именно Миллер стал вождем самого воинственного крыла эмиграции, группировавшегося вокруг Русского общевоинского союза (РОВС). Правда, до него два года РОВС возглавлял ближайший соратник Врангеля Кутепов, но он был похищен из Парижа советскими агентами и, судя по всему, умер «при транспортировке» от сердечного приступа. Миллера судьба Кутепова не напугала, или же он полагал, что снаряд дважды в одну воронку не попадает. В статье «Почему мы непримиримы» он заявлял: «Православная вера, родина, семья — вот те три устоя, на которых русский народ строил свою жизнь, свое государство. И им советская власть, олицетворенная коммунистами, объявила беспощадную войну. В моей душе сейчас живут три чувства — безграничная ненависть к большевикам, правящим Россией, надежда, что мне придется участвовать в свержении их власти, и вера в грядущее возрождение России». Звучало угрожающе, и чекисты решили похитить его по той же схеме, что и Кутепова. Только вместо бежавшего в Россию Сергея Эфрона главная роль отводилась другому агенту — бывшему командиру корниловской дивизии Николаю Скоблину. 22 сентября 1937 года в своей парижской квартире Миллер оставил записку: «У меня сегодня в 12.30 часов дня свидание с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмэн и Раффэ. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе при лимитрофных государствах, Штроманом и с Вернером, прикомандированным к здешнему германскому посольству. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку». Да, это была ловушка. Усыпленного Миллера доставили на теплоход «Мария Ульянова» и отправили в СССР. В лубянской тюрьме держали под именем Петра Васильевича Иванова. Никаких ценных сведений о деятельности РОВС чекистам он не предоставил. Дважды посылал просьбы наркому Ежову — разрешить посетить церковь и передать ему Евангелие и жития святых. Ответов на обе просьбы не последовало. По приговору суда был расстрелян во внутренней тюрьме НКВД 11 мая 1939 года. Судьба давнего оппонента Миллера Дмитрия Николаевича Надежного сложилась благополучней, хотя и для него дело могло кончиться расстрельным подвалом. В качестве командующего Западным фронтом (с февраля 1919-го) он действовал не слишком удачно, хотя с имеющимися у него силами и в обстановке происходящего в Прибалтике и Западной Белоруссии политического хаоса военные таланты вообще мало что значили. С другой стороны, именно Дмитрия Николаевича назначили 17 октября 1919 года командовать защищавшей Петроград 7-й армией. Это был тот самый драматичный момент, когда войска Юденича уже видели вдали купола Исаакиевского собора. Но решающий рывок обернулся поражением белых. А вся слава досталась Троцкому, хотя он тогда больше чесал языком и грозил «именем революции». Заслуги Надежного, впрочем, отметили орденом Боевого Красного Знамени, но последующие его должности смотрятся, мягко говоря, скромно — инспектор пехоты полевого штаба Реввоенсовета, помощник главного инспектора РККА, командир 2-го стрелкового корпуса, помощник начальника Военной академии. Складывается впечатление, что Надежного задвигал Троцкий, не желавший делиться лаврами спасителя Петрограда. Потом уже сам Троцкий стал «врагом», но выдвинуть Дмитрия Николаевича обратно как-то забыли. С 1926 года он был всего лишь рядовым преподавателем в Военной академии и через пять лет вместе со многими коллегами был арестован по делу «Весна», когда чистили военспецов, преимущественно из тех, что дослужились в царское время до генеральских званий. Виновным себя Надежный не признал и отделался 3-летней ссылкой в Свердловск, где был военруком в педагогическом институте. Наказание с него сняли досрочно, вернули в Ленинград, определили на более престижную педагогическую работу, а в июне 1940 года присвоили звание генерал-лейтенанта — такое же, до которого он дослужился в царской армии. Однако для участия в Великой Отечественной войне в свои 67 лет Надежный все-таки был староват. Находясь в эвакуации в Самарканде, он тяжело заболел. Началась гангрена на ноге, в которую он был ранен еще в Русско-японскую, и ногу пришлось ампутировать. В 1944 году Дмитрий Николаевич приехал в Москву, где и скончался 22 февраля 1945 года — за день до очередного праздника Красной армии, полузабытым героем которой он так и остался.
Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы» Дата публикации: 17 мая 2020
Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~DZxQl
|
Последние публикации
Выбор читателей
|