У кладов своя судьба. Есть клады знаменитые, напоминания о которых не сходят со страниц печати, – золото Степана Разина, адмирала Колчака, барона Унгерна… А есть клады забытые, несмотря на их огромную историческую и материальную ценность. К таковым относятся спрятанные сокровища последнего бухарского эмира Саида Алимхана.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Наверное, мало уже кто помнит, что на территории Туркестанского края, вошедшего в состав Российской империи во второй половине XIX века, долго еще оставались два государства-протектората, которые, собственно, пережили саму империю. Речь идет о Хивинском и Бухарском ханствах.

Бухарское ханство возникло еще в XVI веке на обломках империи Тимуридов. Бухара представляла собой феодальную монархию, которая вела бесконечные войны – то захватнические, то оборонительные. Представители последней правящей династии – Мангыты, пришедшие к власти в 1747 году, стали называть себя эмирами. Соответственно, в ряде источников можно встретить название «Бухарский эмират».

В период наступления Российской империи на Среднюю Азию армия Бухары оказала царским войскам ожесточенное сопротивление, но была наголову разбита в двух крупных сражениях – на реке Сырдарья и под Самаркандом. 

Согласно мирным договорам 1868 и 1873 годов, Бухарское ханство лишалось ряда своих территорий и признавалось протекторатом России. Упразднялось рабство. Русские купцы и промышленники получали право свободной торговли и предпринимательства на всей территории ханства и освобождались от пошлин.

Вместе с тем сохранялась неограниченная власть эмира над своими подданными, как и его право казнить и миловать, а также собирать налоги.

Несмотря на существенные ограничения, Бухарское ханство и в начале XX века продолжало оставаться крупным государственным образованием, простиравшимся от берегов Амударьи на севере до Горного Бадахшана на юге. Накануне крушения Российской империи численность населения Бухарского ханства составляла более 3 миллионов человек, включая проживавших на ее территории таджиков и туркмен.

ПОСЛЕДНИЙ ЭМИР

Последним бухарским правителем был Саид Алимхан из династии Мангытов. Несмотря на склонность к европейской изысканности и тяге к французским куртизанкам, это был типичный восточный деспот.

Резиденция эмира располагалась в крепости Арк в Старой Бухаре. Торжественные приемы он устраивал в большом зале – курынышхане, где восседал на кошме из шерсти белых верблюдиц. Поговаривали, что эмир находится под каблуком своей старшей жены Бош-хатын, которая в пылу гнева, не стесняясь, кричала ему: «Ишачий зад!» И он терпел это.

Но с подданными эмир был крут. Любимым занятием правителя было придумывать все новые налоги. При этом никакого жалованья своим многочисленным чиновникам он не платил, предоставляя тем выживать за счет взяток и поборов.

А вот про собственную армию эмир не забывал, выделяя на ее содержание десятую часть своих доходов. Все же остальное исправно оседало в его личной казне.

Как подсчитал в свое время сотрудник Русско-Азиатского банка Юдакин, состояние эмира оценивалось суммой, превышающей 15 миллионов фунтов стерлингов золотом.

В узком кругу эмир любил порассуждать о притеснениях со стороны русской администрации, но, по сути, та политика, которую проводили царские власти в Туркестане, вполне его устраивала. После того как Россия вступила в Первую мировую войну, эмир стал ежегодно жертвовать «для победы» (так он писал в телеграммах царю) по 1 миллиону рублей золотом. Его рвение не осталось незамеченным. Николай Второй наградил эмира Алимхана орденами Белого орла и Александра Невского, а также присвоил ему звание генерал-лейтенанта русской армии.

Подданные эмира, доведенные до отчаяния нищетой и разорением, не раз брались за кетмени. Эмир, который, по свидетельству очевидцев, «боялся собственной тени», топил без малейших колебаний эти выступления в крови. Чужая жизнь для него не значила ровным счетом ничего.

Вот, например, что писал о расправе с «младобухарцами» современник событий, будущий классик советской таджикской литературы Садриддин Айни в своей книге «Бухарские палачи»:

«В первых числах марта в каждой хавличе-дворике Арка были вырыты канавы длиной восемь, шириной два и глубиной шесть метров. Приговоренных к смерти связывали по рукам и ногам, укладывали ровненько в ряд так, чтобы головы их свисали над самым краем канавы; потом палачи протыкали мученикам горло тщательно наточенными ножами; ученики палачей за ноги оттаскивали трупы в сторону и на краю канавы размещали – в том же порядке – следующую партию тех, кто, дожидаясь удара палаческим ножом, стоял в очереди за смертью.

…Через два дня канавы наполнились кровью, и над Арком повис густой, отвратительный запах…

…Почти сотня палачей от восхода и до захода солнца только тем и занимались, что убивали и убивали, но они не успевали освобождать место для все новых и новых смертников».

Такими методами правил бухарский эмир.

АГОНИЯ

После крушения царской власти у эмира затеплилась надежда стать самостоятельным игроком на международной арене. Советская власть, установившаяся повсюду в Туркестане, кроме Хивинского и Бухарского ханств, казалась непрочной. Саид Алимхан принялся активно налаживать контакты с английскими представителями в Кашгаре, укреплял по возможности собственную армию.

Имелась у него и особая спецслужба. Это были дервиши – «святые люди», которых по традиции принимали повсюду и которые умели наблюдать и запоминать. Предводитель общины дервишей – Даврон – был одним из преданнейших людей эмира, готовый идти за него в огонь и в воду.

Однако сведения, которые Даврон собирал от своих дервишей, становились тревожнее день ото дня. Безбожная власть укреплялась. Повсюду зрела смута. В Самарканде формировался красный мусульманский полк из бухарских беженцев, в Чарджоу – туркменский. В самой Бухаре восстали «младобухарцы». И хотя их выступление было потоплено в крови, но эмир все отчетливее понимал, что дни Старой Бухары сочтены. Уже пало соседнее Хивинское ханство. Там торжествовали «младохивинцы».

Надо было срочно спасать свои сокровища.

ГРУЗ ДЛЯ СТА ЛОШАДЕЙ

А много ли ценностей было у бухарского эмира?

Вполне достаточно. Даже помимо тех миллионов, о которых писал Юдакин. Ведь бухарские ханы и эмиры находились у власти без малого 400 лет, вели успешные захватнические войны, да и по части выжимания налогов из собственных подданных были большие мастера, так что сокровищница в Арке постоянно пополнялась.

Здесь, разумеется, была, как и у всякого восточного владыки, ценная оружейная коллекция – клинки из дамасской стали, украшенные золотой насечкой и эмалью, парадные мечи и кинжалы в ножнах, усыпанных драгоценными камнями, персидские щиты, расписанные золотым орнаментом и листвою, ружья и пистолеты, инкрустированные золотом, серебром и бриллиантами… Имелись целые горы золотой и серебряной посуды – блюда, подносы, кувшины, кумганы, вазы, чаши… Золотые напольные часы из Индии в виде боевого слона с лучниками… Золотые статуэтки, портсигары, табакерки… Ювелирные украшения – кольца, перстни, ожерелья, серьги, браслеты, цепочки… Множество изделий из благородных камней – изумруда, рубина, агата, лазурита, сардоникса, нефрита, горного хрусталя… Нет, всего не перечислить!

Все это требовалось вывезти тайными тропами, но прежде – подготовить к долгому пути, искусно упаковать.

В течение нескольких месяцев особо доверенные слуги под присмотром самых надежных стражников укладывали драгоценности в кожаные мешки – хурджуны, предохраняющие от попадания влаги, и кованые сундуки, обитые изнутри той же кожей. Когда эта работа была наконец завершена, то выяснилось, что для перевозки груза потребуется караван из ста лошадей.

ТИХАЯ БЕСЕДА

Справедливости ради нужно отметить, что эмир тоже не сидел сложа руки. Сначала он изучил возможность увезти золото в иранский город Мешхед. Этот маршрут оказался слишком опасным. Затем появилась надежда, что защиту сиятельному беглецу гарантирует английский консул в Кашгаре. Но консул решительно отказался от подобной чести. Уж он-то отлично понимал, что на блеск этакой массы золота слетятся орды грабителей со всей округи, противостоять которым немногочисленный английский гарнизон не сумеет.

Итак, британский вариант тоже отпадал. Теперь время работало против эмира.

28 августа 1920 года власть в Бухаре перешла в руки Временного революционного комитета, а 2 сентября в город вступили, не встречая сопротивления, части Красной армии под командованием Фрунзе. 

Эмир был низложен, но продолжал оставаться в Арке в окружении своих придворных.

Новая власть, столкнувшись с множеством организационных и прочих проблем, как бы забыла о бывшем правителе. И тогда эмир решил действовать незамедлительно.

Первым он вызвал к себе дервиша Даврона и долго о чем-то беседовал с тем с глазу на глаз за закрытой дверью. Когда дервиш удалился, эмир призвал к себе начальника охраны Калапуша, который был также его личным телохранителем. Их тихая беседа продолжалась еще дольше.