После Рождественских каникул, в январе 1918 года, в Москве открылась вторая сессия Поместного Собора Русской православной церкви. Работа ее участников принципиально отличалась от их деятельности на первой сессии, поскольку уже произошло главное: вслед за двухсотлетним «перерывом» был избран, наконец, предстоятель Русского православия – патриарх всея Руси святейший Тихон. Но церковный клир заботила не только обстановка в центральных губерниях России. Его беспокоило и положение дел на периферии – в частности, в единокровной и единоверной Украине, где оживились сепаратисты, сторонники так называемой автокефалии, то есть разделения братских православных Церквей.

БОРЬБА ЗА ЕДИНСТВО

На юге, в Киеве, назрели сложные, противоречивые процессы. 25 января (7 февраля) в Киево-Печерской Лавре при попустительстве большевистских властей группа из пятерых разбойников ворвалась в покои митрополита Владимира (Богоявленского) и, втолкнув его в автомобиль (откуда у бандитов столь редкая по тому времени техника и бензин к ней?), зверски расстреляла владыку в полуверсте от лаврских ворот. Чуть позднее красных заменили германские войска, и их ставленник гетман Скоропадский начал энергично «вникать» в церковные дела, желая добиться самостоятельности (автокефалии) в духовных вопросах.

Весной, накануне Пасхи, патриарх Тихон потребовал провести выборы нового митрополита - на место погибшего Владимира. В ходе выборов, к удовольствию московского православного клира, победил твердый сторонник русско-украинского церковного единения – митрополит Харьковский Антоний, получивший теперь титул митрополита Киевского и Галицкого. Однако с оккупацией Киева петлюровскими отрядами и отречением гетмана Скоропадского от престола обстановка изменилась к худшему. Петлюровцы арестовали митрополита Антония и архиепископа Евлогия, передали их польским панам, и лишь под давлением англичан и французов удалось освободить и переправить этих иерархов на юг, в расположение Белой армии.

Вместе с тем, петлюровское политическое руководство (Директория) произвольно отменило постановление Всероссийского Собора об автономии Украинской церкви и провозгласило ее автокефальной, полностью независимой. Был образован самочинный Священный Синод во главе с архиепископом Екатеринославским Агапитом (Вишневским). Сей орган зашел весьма далеко: за богослужением запретили поминать патриарха Тихона и митрополита Антония. Правда, в феврале 1919-го колесо Фортуны вновь повернулась в противоположную сторону. Киев опять попал в руки красноармейцев, и петлюровский Синод распался буквально на глазах. Агапит вынужденно бежал на территорию, занятую деникинской Добровольческой армией, где его лишили духовного сана «за учинение раскола». Пришлось публично покаяться. На Украине вздохнули с облегчением: «автокефалисты», только-только отпраздновавшие успех и победу, в одночасье остались без архиерея…

Неровно выстраивались и контакты русского духовенства с его грузинскими коллегами. Еще весной 1917 года, сразу после Февральской революции, в городе Мцхете – без всякого благословения экзарха Грузии митрополита Тифлисского Платона (Рождественского) – состоялся представительный Собор местных епископов, клириков и мирян. Все эти люди объявили об автокефалии Грузинской Церкви, которая существовала до присоединения Грузии к России в конце XVIII века. Слабосильное Временное правительство, боясь добавочной напряженности, признало подобный акт. 8 (21) сентября 1917 года католикосом-патриархом Грузии стал епископ Кирион (Садзаглишвили).

29 декабря 1917-го (11 января 1918-го) патриарх Тихон обратился к грузинским архипастырям Кириону, Леониду, Георгию и Пирру с увещанием, в котором предложил им явиться на Всероссийский Собор, чтобы «предать свои вожделения об автокефальном устроении Грузинской церкви на суд сего Всероссийского Собора… Станем на путь мира и взаимной любви и совместно обсудим создавшееся положение». Но не все вожди национальных Церквей спешили за компромиссом в Москву. Иные предпочитали раздор и сумятицу.

ЦЕРКОВЬ И ПОЛИТИКА

Как бы ни были важны задачи церковного строительства на окраинах страны, еще более значимой была обстановка непосредственно в Центре, где володело и княжило коммуно-атеистическое правительство. Сперва оно заседало в Петрограде, в Смольном, а с середины марта 1918-го перебралось в Москву, в гостиницу «Националь» на Моисеевской площади, где работало вплоть до окончания ремонта в кремлевских палатах. Красная верхушка, чувствуя поддержку беднейших, обделенных при самодержавии слоев, понемногу входила во вкус безграничной власти.

В северной столице закрывались дворцовые церкви, конфисковывалась Синодальная типография. В январе по Петрограду прошел цикл «лекций», организованных сверху для психологической подготовки общества к принятию декрета об отделении Церкви от государства. В лекциях утверждалось, что будет запрещено церковное причащение как «колдовской акт», а богослужебные сосуды изымут из храмов в пользу казны. Духовенство признают вредным и контрреволюционным: «Попы, - говорилось в «беседах», - это вши на народном теле, пособники мародеров и помещиков». Наиболее «забойной» была провокационная фраза-намек: «Патриарх еще жив…».

Да, живой и здоровый предстоятель Русской Церкви не хотел мириться с жуткими, хотя, увы, и неизбежными – по суровой исторической логике – событиями и явлениями. 19 января (1 февраля) Тихон направил очередное послание пастве, где скорбел о суровых гонениях на православие, воздвигнутых «явными и тайными врагами истины Христовой». Чтимые верующим народом святые обители «захватываются безбожными властелинами тьмы века сего». Людей призывали встать на защиту Матери-Церкви – сопротивляться «силою вашею, вашего властного всенародного вопля». Послание провозглашало анафему участникам так называемого революционного террора.

«Опомнитесь, безумцы, - восклицал патриарх, - прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело. Это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей, загробной, и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. Властию, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафемствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной».

Советские чиновники раздраженно отреагировали на этот прозорливый документ. Но накал борьбы многократно усилился после небезызвестного ленинского декрета «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», опубликованного 23 января (5 февраля) 1918 года. Его появление практически совпало во времени с началом Гражданской войны, полыхавшей уже на всей территории бескрайней России. К междоусобным браням добавилось германское наступление в феврале 1918-го, «вдохновленное» развалом русской армии и капитулянтской позицией большевиков, которые смотрели на Второй рейх не как на заклятого врага, а как на очередное звено в непрерывной цепочке революционного миропреобразования.

Заигрывая с кайзеровской Германией, красные вожди рассчитывали поскорее «раскочегарить» немецкий пролетариат, который «призван был» помочь русским рабочим и крестьянам построить социализм и коммунизм. Построить в общей борьбе с англо-французскими империалистами и, быть может, в единой российско-немецкой государственной федерации. Так, во всяком случае, высказывался иногда виднейший партийный оратор, главный редактор газеты «Правда» Николай Бухарин – по шутливым словам Ленина, «золотое дитя революции». Исходя из своих глубоко ошибочных концептуальных установок, советские лидеры подписали 3 (16) марта позорный Брестский мирный договор. Россия теряла Прибалтику, Украину, часть Белоруссии, Крым, Закавказье. Уходили и Польша с Финляндией, но эти приволья были «отпущены» коммунистами еще в декабре, до подписания бумаг в Брест-Литовске.

Спустя два дня после этих договоренностей патриарх Тихон высказал церковную оценку произошедшего. «Благословен мир между народами, ибо все – братия, всех призывает Господь мирно трудиться на земле, для всех уготовал Он Свои неисчислимые блага… И несчастный русский народ, вовлеченный в братоубийственную кровавую войну, нестерпимо жаждет мира, но тот ли это мир, о котором молится Церковь, которого жаждет народ?.. Мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России, и славный город Киев, Мать городов, колыбель нашего Крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской… Святая Православная Церковь, искони помогавшая русскому народу собирать и возвеличивать государство Русское, не может оставаться равнодушной при виде его гибели и разложения… Этот мир, подписанный от имени русского народа, не приведет к братскому сожительству народов. В нем – зародыши новых войн и зол для всего человечества».

Данная фраза стала пророческой: ровно через 15 лет в Германии, спасенной благодаря Брестскому миру и большевистским интригам от полного и заслуженного разгрома, пришел к власти Адольф Гитлер, а еще спустя шесть с половиной лет в Европе вспыхнула Вторая мировая война…