На задворках империи
КРАСНЫЕ И БЕЛЫЕ
«Секретные материалы 20 века» №1(517), 2019
На задворках империи
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
3692
На задворках империи
Анненков и Денисов на суде

В 1918–1919 годах Семиречье (юго-восток Казахстана и Киргизия) считалось периферией Гражданской войны. Лишь после побед над Колчаком и Деникиным большевики вплотную занялись среднеазиатским «медвежьим углом». В начале 1920 года здесь появилась красная дивизия Ивана Белова. Ей противостояло разношерстное воинство из казаков и казахских националистов. Командовал этой «армией» один из самых зловещих представителей Белого движения – атаман Борис Анненков.

Потомок декабриста

Борис Владимирович Анненков родился в 1890 году в фамильном поместье под Киевом в семье потомственных дворян. В числе его предков значились декабрист Иван Анненков и последовавшая за ним в Сибирь француженка Полина Гебль. История этой пары влюбленных стала основой для романа Александра Дюма «Учитель фехтования» и фильма Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья». Что касается их потомка атамана Анненкова, то его биография более органично смотрелась бы в другом произведении Дюма – цикле очерков «История знаменитых преступлений»…

Окончив Одесский кадетский корпус и Московское Александровское училище, Анненков с 1908 года служил в Туркестане. В Первую мировую войну со своей сотней партизанил по немецким тылам, получив за отвагу Георгиевский крест 4-й степени и Георгиевское оружие. В районе Пинских болот его люди не раз пересекались с еще одним партизанским отрядом, которым командовал другой не менее лихой командир есаул Шкуро. Но если эмблемой «шкурят» стала голова волка, Борис Владимирович отдал предпочтение черепу с костями, «Адамовой голове» – символу жертвенности и самоотречения. 

В своем отряде есаул Анненков насаждал дух «товарищества», а его подчиненные называли друг друга не иначе как «брат». Сам же Борис Владимирович был для них не столько «братом», сколько «отцом», причем довольно суровым. Дисциплина в его сотне была железной, и, когда после Февральской революции, армию захлестнула волна дезертирства, анненковцам в числе других наименее разложившихся подразделений поручили нести полицейско-комендантскую службу в тыловых городах Западного фронта (Осиповичах, Барановичах, Слуцке).  

В феврале 1918 года большевики предписали Борису Владимировичу разоружить свой отряд и отправиться с ним в Омск для последующего расформирования. Прибыв к месту назначения, Анненков пытался сохранить сотню как боеспособное соединение. После того как часть бойцов все же разбрелась по домам, атаман вместе с немногими верными людьми налетел на здание войскового штаба и, захватив хранившуюся там реликвию – знамя Ермака, ушел партизанить в Прииртышские степи.

К маю 1918 года в его отряде насчитывалось порядка 200 сабель. Чехословацкий мятеж активизировал антибольшевистское движение и уже летом анненковцы стали значительной силой. Верховный правитель адмирал Колчак присвоил Борису Владимировичу звание генерал-майора и назначил командующим отдельной Семиреченской армией. На черном знамени этой армии красовались все тот же череп со скрещенными костями и под ними надпись: «С нами Бог!»

Борис Владимирович умело играл на национальных противоречиях между русскими крестьянами-поселенцами и коренным казахским населением. Сам же атаман был в известной степени «космополитом»: в его армии существовали не только соединения из русских, казаков или казахов, но даже интернациональные сотни из сербов, венгров, китайцев, афганцев. 

Грабежи среди анненковцев не практиковались, за взятое они расплачивались по рыночной стоимости, однако населению от этого было не легче. Любую «красноту» Борис Владимирович искоренял со страшной жестокостью; при одном только подавлении восстания в Славгороде его люди вырезали до полутора тысяч местных крестьян. 

Сам Анненков разъезжал по краю на бронепоезде собственного имени. В одном из вагонов этого состава содержались захваченные в плен «комиссары». В пути узников пытали и время от времени расстреливали, заменяя на «свеженьких». Среди заключенных «вагона смерти» уцелели лишь трое. 

В апреле 1919 года вместе с националистами из «Алаш-орды» Анненков ликвидировал советскую власть в Центральном Казахстане и присоединил к своим «владениям» Тургайскую область. Правда, уже летом большевики начали масштабное наступление на Восточном фронте. Анненков отослал на помощь Колчаку два своих кавалерийских полка – так называемых «черных гусаров» и «голубых уланов». Вырвавшись из-под атаманского ока анненковцы устроили грабежи в Петропавловске и утихомирились лишь после того, как властям пришлось расстрелять 16 человек зачинщиков. До фронта ни «гусары», ни «уланы» так и не добрались.

Осенью 1919 года большевики вплотную занялись атаманом. Анненкову пришлось отбиваться от наседавших с севера частей Туркестанского фронта. Одновременно другая часть Семиреченской армии, состоявшая из казаков генерала Щербакова, противостояла наступающей с юга дивизии Белова. 

В войсках белых началось дезертирство и открытые мятежи. Чтобы усмирить одну из бригад «хозяину Семиречья» пришлось (по советским данным) перебить более трех тысяч человек. Но даже драконовские меры не могли выправить ситуацию. 

Город смерти Карагач

В марте 1920 года сдалась обороняемая казаками Щербакова горная крепость Копал. Оставшись без прикрытия с тыла, атаман начал отступать в Китай. Остатки его войска с боями прошли 200 верст по безводной степи. Дисциплина падала, и Борис Владимирович решил устроить своим людям проверку. Неподалеку от Джунгарских ворот на границе с Китаем атаман приказал самому преданному Оренбургскому казачьему полку вернуться немного назад и устроить засаду. Правда засада эта предназначалась вовсе не для красных.

Через пару часов Анненков обратился к подчиненным. Сообщив, что вскоре они пересекут границу с Китаем, атаман предупредил: «Слабым духом и здоровьем там не место. Кто хочет оставаться у большевиков пусть остается. Не бойтесь ничего и ждите нашего возвращения. Тому, кто пойдет с нами, возврата не будет. Думайте и решайте теперь же!»

Доверчивые попались на эту удочку: «Не суди нас, атаман-брат, что мы уйдем от тебя. Но мы клянемся тебе, что не встанем в ряды врагов твоих!» Спешившиеся казаки целовали стремя «брата-атаман», складывали оружие и пускались в обратный путь. А в ближайшем ущелье все они полегли под огнем сидевших в засаде «оренбуржцев»… 

В Китае войско Анненкова расположилось в провинции Синьцзян на реке Боро-Тала. Местный губернатор не желал ссориться с большевиками и потребовал от беглецов либо разоружиться, либо передислоцироваться на Дальний Восток к атаману Семенову. Борис Владимирович тянул время, но как раз время-то и работало против него. 

Все большее количество казаков выражали желание вернуться в Россию. Анненков вроде бы не возражал и направлял «дезертиров» в несуществующий город Карагач, где уже якобы были заготовлены подводы, на которых их отвезут на родину. По дороге верные анненковцы разбивали реэмигрантов на группы по 100–120 человек и уничтожали. В июле 1921 года у Анненкова осталось всего 670 сабель. 

Большевики между тем усилили давление на губернатора Синьцзяна, и тот приказал арестовать атамана. Справедливости ради отметим, что и сами анненковцы дали для этого повод, устроив грабежи и вступив в бой с китайским отрядом.

Отсидев в тюрьме до февраля 1924 года, Анненков был выпущен по настоянию японцев, которые, видимо, рассчитывали использовать его в своих играх. Вместе с начальником штаба генерал-майором Денисовым атаман поселился в 50 верстах от Ланьчжоу, где занялся разведением дорогостоящих пород лошадей. В составленной на него чекистами в этот период справке констатировалось, что он «человек быстрого и хорошего ума и громадной личной храбрости, остроумный, жестокий и ловкий… Хорошо владеет китайским языком, имеет средства и хорошо себя держит – это тип лихого казака».

Места, где проживал Анненков, контролировались войсками союзника Гоминьдана маршала Фэн Юй Сяна. Советником китайского военачальника был комкор Красной армии и бывший «червонный казак» Виталий Примаков (псевдоним – Лин). Именно через него чекисты проинформировали Фэна, что Анненков контактирует с двумя его врагами – генералами Чжан Цзо Лином и У Пэйфу. Естественно, маршал был взбешен и дал добро на арест атамана.

В декабре 1925 года Фэн вызвал Анненкова и Денисова в Ланьчжоу и, обвинив их в связях со своими соперниками, заявил, что теперь они будут жить у него «под присмотром». 4 марта следующего года маршал, вроде бы смилостившись, назначил Бориса Владимировича советником в штаб своего союзника Чжан Шудаяна. Анненков и Денисов отбыли к новому «месту службы» в Калган, где 31 марта и были арестованы на своей квартире группой советских чекистов. Вся операция прошла под руководством самого Примакова.

Анненкова и Денисова вывезли из Китая в Россию. Жители Семиреченской области встречали поезд с арестованными транспарантами «Где Анненков? Дайте его нам!». Судебный процесс проходил в июле-августе 1927 года в Семипалатинске, и, разумеется, оба подсудимых были приговорены к смерти. Борис Владимирович прекрасно понимал, что рассчитывать ему не на что. 13 августа (за 9 дней до казни) он написал письмо, которое завершалось словами: «Я должен уйти из жизни и уйду с сознанием того, что я получил по заслугам». 

Из левых эсеров в большевики

Иван Панфилович Белов родился в 1893 году в Туркестане в семье крестьян-переселенцев. В Первую мировую был призван в армию и дослужился до унтер-офицера. После ранения попал в госпиталь, а затем был направлен в Туркестан в одну из тыловых частей. 

В качестве младшего командира ему предстояло воспитывать новобранцев. Однако наступившая в 1917 году смута не способствовала выполнению этой задачи. Белов начал выступать на митингах, примкнув к тогдашним союзникам большевиков – левым эсерам.

14 ноября 1917 года советская власть была установлена и в главном городе Средней Азии – Ташкенте. Однако по мере развертывания Гражданской войны у большевиков в Туркестане появлялись все новые и новые противники. На севере связь с Россией была перерезана войсками атамана Дутова. В Семиречье набирал силу атаман Анненков. На юге в Туркмении при помощи англичан было создано Закаспийское временное правительство. Не симпатизировали красным считавшиеся независимыми феодальные государства – Бухара и Хива. И наконец, на базе исламизма зародилось басмаческое движение.

В марте 1918 года Белов стал начальником гарнизона и комендантом Ташкентской крепости. Через два месяца на 5-м краевом съезде Советов было провозглашено создание Туркестанской Советской республики. Разрозненные части красной гвардии были подчинены единому военно-революционному штабу, в котором Иван Панфилович занял должность заместителя главнокомандующего.

Звездным часом Белова стал ташкентский мятеж. 19 января 1919 года тогдашний военный комиссар Туркестана левый эсер Константин Осипов пригласил «на совещание» высшее руководство республики – председателя Туркестанского ЦИКа Вотинцева, председателя Совнаркома Фигельского и еще 12 человек. В казармах бывшего 2-го Сибирского полка все они были расстреляны. 

Используя фактор внезапности, мятежники захватили практически весь город. Большевики удержались лишь в Доме свободы (главном административном здании республики) и железнодорожных мастерских. В этой ситуации все зависело от гарнизона крепости и его начальника – Белова. Иван Панфилович, как и Осипов, был левым эсером, но сильно разочаровал лидера мятежа своим выбором.

Белов собрал в кулак все еще верные большевикам части – 4-й Туркестанский полк, Оренбургскую школу военных инструкторов, Первые туркестанские командные курсы, отбил нападение на крепость и перешел в контрнаступление. К утру 21 января мятежников удалось выбить из города. 

Сохраняя последовательность в своих действиях, Белов тут же вступил в большевистскую партию и уже в апреле 1919 года стал главнокомандующим войсками Туркестанской республики.

Будучи человеком острожным и расчетливым, Иван Панфилович избегал ввязываться в авантюры. В мае, вопреки его советам, глава Совнаркома Туркестана Колесов попытался установить советскую власть в Бухарском эмирате. На первый взгляд ситуация здесь облегчалась тем, что по землям этого государства пролегала русская железная дорога, а вдоль нее располагались русские же поселки, пользующиеся правом экстерриториальности. 

Однако первая попытка покорить эмират закончилась неудачей. Во время переговоров бухарцы перебили представителей туркестанского ревкома и разгромили экспедиционный отряд красных. Вдохновившись успехом, басмачи перешли в наступление и были остановлены Беловым лишь у Андижана.

Покоренная Бухара

В сентябре 1919 года действовавшие на Урале войска Красной армии соединились с частями Туркестанской республики. Для установления полного контроля над Средней Азией был образован единый Туркестанский фронт во главе с победителем Колчака – Фрунзе. Иван Панфилович перешел к нему в подчинение и возглавил только что сформированную 3-ю Туркестанскую стрелковую дивизию. 

Белову предстояло ударить с юга по Семиреченской армии. Правда, на первом этапе ему предстояло иметь дело не с самим Анненковым, а с прикрывавшим его спину генералом Щербаковым.

Упреждая события, тот в январе 1920 года первым перешел в наступление, но потерпел поражение и отступил в считавшуюся неприступной горную твердыню Копал. 10 марта Иван Панфилович предпринял штурм крепости. Часть 3-й дивизии двинулась «в лоб», а остальные подразделения попытались обойти Копал с тыла и флангов. Однако, пройдя по обледенелым горным тропам, бойцы вышли на позиции сильно замерзшими. Защитники крепости открыли огонь из 130 пулеметов, после чего красноармейцы попросту не решились идти на верную смерть.

К «случаям неповиновения» Белов отнесся спокойно, решив взять твердыню измором. 20 марта кавалерийская бригада (из трех полков) обошла крепость, пытаясь отрезать единственный путь, по которому к белым могло прибыть подкрепление. Однако по дороге красные напоролись на шедшее в Копал подкрепление. Начавшийся бой оказался неожиданным для обоих противников. Но прибывший к месту сражения Белов действовал лучше Щербакова. 

Разгромленным казакам пришлось отступить сначала в станицу Арасанскую, а затем еще дальше – в Саркандскую. И здесь Белов прибег к дипломатии. Перед занятием Арасанской он призвал подчиненных воздерживаться от грабежей и щадить тех, кто сложит оружие. Потрясенные местные жители тут же направили делегатов к своим землякам, сидевшим в Копале. Вскоре крепость капитулировала, всего же в Семиречье красным сдалось около шести тысяч казаков. 

Весть о великодушии Белова больше, чем любые победы подорвала мощь Семиреченской армии. Так и не сойдясь с Иваном Панфиловичем в открытом бою, Анненков предпочел укрыться в Китае.

Ради справедливости следует отметить, что «добросердечие» красного комдива диктовалось исключительно стратегической целесообразностью. При случае Белов мог действовать жестоко и даже коварно. Эта его способность в полной мере проявилось во время событий в Верном (Алма-Ате) в июне 1920 года.

Гарнизон города состоял из бойцов все той же 3-й Туркестанской дивизии. Большинство из них были мобилизованными в Красную армию местными уроженцами и не проявляли ни малейшего желания воевать вдали от родных мест. Не удивительно, что, получив приказ идти в Фергану на борьбу с басмачами, солдаты взбунтовались и даже выдвинули «политические лозунги» (отмена продразверстки, борьба с «засильем туркмен» в местных органах власти). Мятежники сместили командиров и создали собственный ревком во главе с начальником верненской милиции Чеусовым.

Белов и комиссар дивизии Дмитрий Фурманов начали переговоры и даже ввели нескольких представителей восставших в состав областного ревкома и военного совета дивизии.

Мятежники потеряли бдительность, благодаря чему Иван Панфилович сумел тайно подвести из Семипалатинска и Ташкента надежные части (4-й кавалерийский полк своей же дивизии). В ночь на 19 июня вместе с Фурмановым Белов тайно покинул город. Утром он вернулся обратно, но уже в качестве карателя. 4-й полк практически без сопротивления разоружил восставших, а 12 руководителей мятежа были расстреляны. 

После этого о нежелании воевать с басмачами никто даже не заикался. Под командование Белова перешла группа войск, предназначенная для покорения Бухарского эмирата. Главным инициатором нового похода был мечтавший о лаврах Тамерлана Фрунзе. 

На сей раз к покорению Бухары красное командование подошло более основательно. Численность группировки составляла 17 тысяч бойцов, подкрепленных аэропланами, броневиками, бронепоездами. К тому же на территории русских поселков из недовольных эмиром была создана 7-тысячная Бухарская красная армия. 

28 августа в местечке Сахар-Базар агенты большевиков подняли «народное восстание», после чего обратились за помощью к правительству советского Туркестана. Памятуя о прошлогодней неудаче, некоторые ташкентские руководители предлагали ответить отказом. Однако эмир сам дал подходящий повод для вторжения, приказав разрушить русскую железную дорогу. 

Огнем из бронепоездов красные отогнали бухарцев от железнодорожного полотна, а войска Белова без особого труда преодолели 20 километров отделявшие их от столицы эмирата. Правда, штурм самой Бухары оказался довольно долгим и кровопролитным. Город защищали пятиметровые стены с 11 воротами и 130 башнями. 30 августа при первом неудачном приступе войска Белова потеряли около 500 человек. Иван Панфилович подтянул резервы и приказал начать артиллерийский обстрел Бухары. 1 сентября, через взорванный саперами пролом в стене, в город вошли первые штурмовые отряды. К 6 вечера им удалось овладеть Мазари-Шарифскими и Каршинскими воротами. На следующий день после ожесточенного сопротивления пала цитадель Арке. 

Победителям достались громадные трофеи. В Самаркандский банк отправился целый состав с сокровищами эмира, а бойцы Красной армии хвастались друг перед другом роскошными халатами и драгоценными саблями.

Бухарский эмират превратился в Бухарскую Народную республику. Иван Панфилович получил орден Красного Знамени.

Второй орден он получил в марте 1921 года за участие в ликвидации Кронштадтского мятежа. В дальнейшем большевистское руководство продвигало его как по армейской, так и по советской линии. Белов был членом ЦИК и Верховного Совета СССР, а также членом Военного совета при Наркомате обороны. В 1935 года вместе с четырьмя другими военачальниками получил звание командарма 1-го ранга.

Однако в 1938 году Ивана Панфиловича расстреляли как «врага народа». Трудно предположить, чем именно дисциплинированный и лишенный политических амбиций Белов не угодил «кремлевскому горцу». Однако из всех пяти командармов 1-го ранга он был арестован и казнен последним.

На фоне «хозяина Семиречья» Белов выглядит едва ли не образцом гуманизма и добросердечия. Что же касается полководческих дарований, то здесь достаточно перечислить города, связанные с этими двумя персонажами. Имя Белова ассоциируется с подавлениями мятежей в Ташкенте и Верном, обороной Андижана, взятием Копала и Бухары. А при имени Анненкова вспоминается лишь один Карагач – несуществующий город смерти.

Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы»


2 января 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847