Кто посеет ветер…
КРАСНЫЕ И БЕЛЫЕ
«Секретные материалы 20 века» №6(496), 2018
Кто посеет ветер…
Александр Обухов
публицист, историк
Санкт-Петербург
3664
Кто посеет ветер…
Большевики приносят Россию в жертву мировой революции (карикатура, 1918 год)

Поговорка «Кто посеет ветер, тот пожнет бурю» полностью характеризует взаимоотношения большевиков и кайзеровской Германии во времена Первой мировой войны и русских революций. Давно уже не является секретом тот факт, что для достижения своих целей большевики использовали воюющую с Россией Германию, а Германия — большевиков. Получив на революцию, по разным подсчетам, от 30 до 80 миллионов марок золотом (в документах кайзеровского Генштаба эти деньги назывались «средствами для агитации за мир»), лидеры партии развернули широкую пропаганду и агитацию под лозунгом «Штыки в землю!». Начиная с 1917 года этот лозунг печатался в многочисленных газетах партии, общий ежемесячный тираж которых составлял около миллиона экземпляров. В результате то, что начало Временное правительство, — развал армии — довершили большевики. И закончилось это подписанием позорного Брест-Литовского мира, столетие которого приходится на эти дни.

За услуги, оказанные лидерам партии (проезд в пломбированном вагоне в Россию и выдача многомиллионных кредитов), Германия рассчитывала получить оплату в виде сепаратного мира, позволявшего перебросить большинство дивизий с Восточного фронта на Западный и тем самым выиграть войну. Но не только это. В программу-максимум немецкого Генштаба входило и отторжение территорий от бывшей Российской империи, и получение русского золота, а также других материальных средств, необходимых для победоносного завершения войны.

Крест генерала и дезинтеграция России

Большевики не заставили себя ждать. 8 ноября 1917 года Совнарком направил генералу Николаю Духонину, принявшему на себя верховное командование русской армией после бегства Керенского, приказ о начале переговоров с Германией и Австро-Венгрией. Генерал приказ проигнорировал. В ночь с 8 на 9 ноября Ленин связался по прямому проводу с Духониным и потребовал объяснений. В свою очередь, генерал просил ответить на его вопросы: получено ли согласие союзников на такие переговоры; предполагаются ли отдельные переговоры с Турцией; какова судьба румынской армии, входившей в состав нашего фронта? Теперь уже вопросы проигнорировал Ленин. Тогда Духонин заявил: «Я вижу, что вы сами, самостоятельно, не хотите вести переговоры, а желаете, чтобы я действовал от вашего имени. Для меня это невозможно, так как Совнарком я не признаю». Ленин от имени Совнаркома уволил Духонина с занимаемой должности, одновременно заявив, что генерал должен выполнять свои обязанности до прибытия в Ставку нового Главковерха, которым был назначен прапорщик Николай Крыленко, в 1916 году привлекавшийся к ответственности за уклонение от воинской службы.

В середине ноября 1917 года в Ставку прибыл Крыленко. Назначенец Ленина арестовал Духонина, его предполагалось судить ревтрибуналом. Однако солдаты и матросы, которых Крыленко привел с собой, выволокли генерала из вагона и растерзали на перроне вокзала в Могилеве. 10 ноября Совнарком издал декрет о сокращении армии, а затем последовали расправы над офицерами. От армии осталось только одно название. Забегая вперед, отмечу, что Ленин, ратуя за мир с Германией и одновременно называя этот мир «похабным», не уставал повторять, что, мол, армии у нас нет и не заключать мир мы не можем. Вот только на вопрос о том, куда делась боеспособная русская армия, он никогда не отвечал.

После расправы над Духониным Крыленко отдал приказ солдатским комитетам самостоятельно вступать с неприятелем в переговоры о перемирии. Под Двинском парламентеры встретились с представителями немецкого командования, с удовольствием принявшими предложение советских уполномоченных.

Было решено начать переговоры в Брест-Литовске, где находился штаб командующего Восточным фронтом генерала Гофмана. Советскую делегацию, прибывшую в Брест 3 декабря 1917 года, возглавлял Адольф Иоффе. Немцы были несказанно рады быстрому наступлению столь ожидаемых событий. Банкеты шли за банкетами. Правда, за столом переговоров каждая делегация держалась настороже. Советская сторона чуть ли не по часам ждала революции в Германии и Австро-Венгрии, надеясь, что «платить по векселям» в этом случае не придется. Что же касается Германии, то ее представители вели очень тонкую игру. Они заявили, что признают формулу большевиков о мире без аннексий и контрибуций, но тут же напомнили, что у партнеров по переговорам есть еще одна формулировка: о праве наций на самоопределение. В беседе со своими дипломатами министр иностранных дел Германии фон Кюльман говорил: «Нам надо разыгрывать карту дезинтеграции России. Германия должна признать отделение Финляндии, Украины, Кавказа и Сибири. Множество слабых отделившихся государств мы возьмем под свое покровительство». Ошарашенные представители новой русской власти, видя такой поворот событий, при котором Россия могла остаться в границах Московского княжества, подписав договор в немецкой трактовке, срочно отбыли в Петроград.

Компромат на «зятягивателя»

Второй раунд переговоров начался 12 декабря. На этот раз немецкий министр иностранных дел потребовал от России признать право Германии на аннексию Польши, Литвы, Курляндии, части Эстляндии и Лифляндии. Советской делегации Ленин дал установку затягивать переговоры и лавировать в надежде на революции в Германии и Австро-Венгрии. Во главе делегации Ленин направил в Брест-Литовск Льва Троцкого, заявив: «Чтобы затягивать переговоры, нужен затягиватель». Троцкий предложил немцам перенести переговоры на нейтральную территорию, в Стокгольм. Пока суть да дело, глядишь, революции и начнутся. Однако руководство Германии понимало, что Троцкий просто стремится затянуть переговоры, и решило «щелкнуть его по носу». К делу был подключен министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Чернин, который подступился к Льву Давидовичу с вопросом: «Не нужен ли вам архив, оставленный вами в Вене в 1914 году?» Побледневший Троцкий ответил, что он будет очень благодарен.

О каком же архиве шла речь? Дело заключалось в том, что начиная с 1907 года Троцкий жил в Вене, где активно сотрудничал со спецслужбами Австро-Венгрии. Как только началась Первая мировая война, он срочно выехал из Австрии по подсказке начальника полиции Гейера. Впопыхах Лев Давидович оставил в Вене свой архив, в котором имелись прямые указания на то, что он работал на разведывательный отдел Генштаба Австро-Венгрии, находясь под началом полковника Таковского. Конечно, с того времени, когда Троцкий получал деньги от венской политической полиции и контрразведки, прошло десять лет. Он сменил покровителей из Австро-Венгрии на покровителей из США, стал вторым лицом русской революции, наркомом. И все же такие откровения и разоблачения ему были ни к чему.

Получая свой архив и расплываясь в улыбке, Лев Давидович попросил еще об одном маленьком одолжении. Мол, сын коллекционирует почтовые марки, и ему было бы приятно подарить сыну комплект оккупационных марок, то есть российских марок с немецким штемпелем Ost. Даже видавшие всякие виды немцы и австрийцы посчитали поведение главы русской внешней политики крайне неэтичным. Где это видано, чтобы просить у чужеземцев, захвативших территории России, набор оккупационных сувениров! Однако, конечно, преподнести целый комплект. Впоследствии Троцкий привез сыну этот подарок, и Лев Седов, учившийся в коммерческом училище в Петрограде, не раз хвастался перед приятелями уникальными марками, привезенными отцом из-за линии фронта. Все это еще раз характеризовало Троцкого и иже с ним, торговавших Россией оптом и в розницу.

Россия слишком слаба…

Дальнейшее затягивание переговоров со стороны большевиков привело германскую делегацию к пониманию того, что Ленин ведет свою игру и долги возвращать не очень желает. К тому же в Берлине перехватили радиообращение из Петрограда, в котором большевики призывали немецких солдат к революции и убийству кайзера. 5 января 1918 года немецкая делегация предъявила ультиматум, причем на худших условиях, чем те, которые были сформулированы Кюльманом в декабре 1917 года. Теперь немцы настаивали и на оккупации части Белоруссии. Кроме того, в том же январе 1918 года делегация украинской Центральной рады подписала сепаратное соглашение с Германией и Австро-Венгрией, по которому Украина фактически оккупировалась австро-германскими войсками. Троцкий незамедлительно выехал в Петроград для консультаций.

Мнения большевиков по поводу ультиматума разделились. Ленин и Зиновьев заявили, что надо подписывать мир на немецких условиях, так как «армия развалилась (вернее, надо было сказать, что армию мы развалили. — Авт.), а революции запаздывают». Однако и тут Троцкий повел свою игру. Он заявил: «Нам надо показать рабочим всей Европы, что мы только под угрозой штыков отказываемся на время от принципов демократического мира. Иначе многие расценят переговоры как комедию с искусно распределенными ролями». Иными словами, надо было, по мнению Троцкого, спровоцировать немцев на новое наступление. Отсюда был только один шаг до его чудовищной формулировки: «Войну прекращаем, армию демобилизуем, а мира не подписываем». Предложение Троцкого, что самое интересное, было принято большинством голосов и в ЦК большевистской партии, и в ЦК партии левых эсеров.

11 февраля 1918 года Троцкий огласил свое одиозное заявление перед немецкой делегацией, что привело к разрыву переговоров. Однако мало кто знает о следующем факте. 7 февраля 1918 года Троцкий встречался с министром иностранных дел Австро-Венгрии и дал ему недвусмысленную подсказку. «Германцы, — произнес Лев Давидович, — могут коротко и ясно заявить, каковы те границы, которых они требуют. Если речь пойдет о грубых аннексиях, то Россия слишком слаба, чтобы сопротивляться».

16 февраля 1918 года Германия объявила о прекращении перемирия и возобновлении с 18 февраля военных действий. 19 февраля немцы заняли Двинск и Полоцк и начали наступление в направлении Петрограда. Эти действия не были полноценным наступлением. Значительная часть немецких войск уже передислоцировалась на Запад. Вперед шли дивизии второстепенные — ландвер. 12 февраля военные действия возобновила Турция. Вот только тогда Совнарком вспомнил, что существует слово «Отечество». 21 февраля был издан декрет «Социалистическое отечество в опасности».

Ленин и Троцкий послали правительствам Четверного союза радиограмму с предложением о незамедлительном заключение мира. 22 февраля большевики получили германский ультиматум со сроком ответа в 48 часов. От России отторгались Польша, Литва, Курляндия, Эстляндия и Лифляндия, а также часть Белоруссии. Русские войска удалялись с территории Украины и Финляндии. 22 февраля Троцкий подал в отставку с поста наркома по иностранным делам. Но еще до этого, претворяя в жизнь свою провокационную формулировку, он успел отдать приказ о полной демобилизации русской армии. Никакого права, будучи наркомом по иностранным делам, Лев Давидович на отдачу такого приказа не имел, а ведь поди ж ты… Так и хочется написать: «Мавр сделал свое дело, мавр должен уходить». Однако этот «мавр» будет еще долго терзать Россию.

23 февраля 1918 года ЦК большевиков проголосовал за принятие немецких условий мира семью голосами против четырех, при четырех воздержавшихся. В ночь с 24 на 25 февраля в Брест-Литовск для подписания мира выехала делегация во главе с большевиком Григорием Яковлевичем Сокольниковым (Гирш Янкелевич Бриллиант). 3 марта мирный договор был подписан на еще более кабальных условиях, так как в итоговом документе Турции дополнительно отходили от России округа Ардагана, Кареа и Батума. Только после этого удовлетворенное немецкое командование заявило о прекращении военных действий в России.

«Похабный мир»

Брестский мир, подписанный большевиками, был ужасающим для России. За пределами страны оказались 56 миллионов человек, проживавших на территории 780 000 квадратных километров. На этой территории собиралось 35 процентов хлеба, добывалось и выплавлялось 80 процентов угля и железа. Во времена советской власти обычно добавлялось, что Брестский мир являлся «свидетельством гениальности и прозорливости Ленина», понимавшего, что иначе, мол, советскую власть не спасти. Да и длился этот «похабный» мир менее года, а потом все наверстали. Так ли это?

На самом же деле контакты большевиков с Германией не сошли на нет. Американцы и англичане, ревностно наблюдавшие за успехами немцев в России, тоже решили откусить от российского пирога. 4 июля 1918 года посол США в России Френсис опубликовал обращение к русскому народу, в котором говорилось: «Мы никогда не согласимся на то, чтобы Россия превратилась в германскую провинцию, мы не будем безучастно наблюдать, как немцы эксплуатируют русский народ, как они будут стремиться обратить к своей выгоде огромные ресурсы России». Конечно, все эти слова были нужны только для того, чтобы оправдать интервенцию Антанты.

А что же большевики? Ленин пытался искать выход из этой патовой ситуации путем дальнейшего сближения с Германией. 5 августа, после высадки англичан и американцев в Архангельске, Чичерин обратился по приказу Ленина к новому послу Германии Гельферигу (предыдущий посол Мирбах был убит 6 июля 1918 года во время так называемого мятежа левых эсеров). Вот как Гельфериг описывал в своих мемуарах визит Чичерина: «Чичерин заявил, что ввиду сложившегося общественного мнения открытый военный союз с Германией невозможен, но возможны параллельные действия. Советское правительство собирается сосредоточить свои силы в Вологде, чтобы защитить Москву. Условием параллельного действия заключается то, что мы должны защитить Петроград. Большевики предлагали не открытый военный союз, но фактическое сотрудничество. Этим шагом большевистский режим призывал нас ввести свои войска на территорию Великороссии». В Берлине по этому вопросу начались секретные переговоры, в которых с советской стороны приняли участие Иоффе, Красин и Литвинов.

Вот тут-то, видя панические настроения большевиков, Германия и решила «углубить» статьи Брестского мира. Почему бы и нет, «если кролик сам ползет в пасть к удаву». Немецкие дипломаты подняли вопрос о «долгах». Мол, Германия и ее фирмы понесли убытки, потеряв свою собственность в России. Кроме того, Германия истратила большие суммы на содержание русских пленных и так далее. Конечно, под «долгами» подразумевались прежде всего многомиллионные суммы, перечисленные большевикам для организации переворота. Иоффе писал в Москву, что он «желает оглушить немцев суммой в шесть миллиардов рублей золотом». А почему бы и не «оглушить», ведь деньги не его личные. Ошалевшие в первый момент от такой суммы немецкие переговорщики сразу за нее ухватились. 27 августа 1918 года был подписан новый договор, получивший секретное название «Брест-2». Об этом договоре в советской исторической литературе практически не упоминалось. По договору Советская республика фактически превращалась в союзницу Германии. Большевики обещали выплатить Германии шесть миллиардов рублей золотом и поставить 60 миллионов пудов зерна. В начале сентября 1918 года 93,5 тонны золота были погружены в два эшелона и отправлены в Берлин.

Конечно, заключая договор «Брест-2», каждая сторона также преследовала свои цели. Министр иностранных дел Германии Гинце, сменивший фон Кюльмана, говорил: «Мы будем использовать большевиков до тех пор, пока они приносят пользу. Если они падут, мы должны спокойно исследовать возникший хаос и ждать момента, когда мы сможем восстановить порядок». Однако «управлять хаосом» Германии пришлось уже не долго. Армии Антанты прорвали немецкие линии обороны на Западе. В тыловых городах начались волнения. 28 сентября в переговоры с Антантой вступила Болгария. 29 сентября Гинденбург и Людендорф заявили кайзеру Вильгельму II: «Война далее продолжаться не может».

Не дремали и большевики. Из России в Германию и Австро-Венгрию возвращались десятки тысяч пленных. Через Федерацию иностранных групп РКП(б) из них были подготовлены профессиональные кадры революционеров. Возглавляли «интернациональную» деятельность Троцкий и Свердлов. В конце октября 1918 года германское Министерство иностранных дел с сокрушением констатировало в своем меморандуме: «Мы, испортившие свою репутацию тем, что изобрели большевизм и выпустили его во вред России, должны теперь, в последний момент, по крайней мере не протягивать ему руку помощи».

4 ноября отношения между советской Россией и Германией были разорваны официально. Впрочем, о какой «руке помощи» могли говорить немецкие дипломаты, когда 11 ноября в Компьене Германия подписала перемирие с Антантой… Так что свою долю, доставшуюся от «жатвы бури», немцы получили вслед за большевиками — партнерами по дипломатическим играм.

Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы»


22 марта 2018


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847