Кинжал для Марата
КРАСНЫЕ И БЕЛЫЕ
Кинжал для Марата
Олег Покровский
журналист
Санкт-Петербург
7034
Кинжал для Марата
Убийство Марата. Худ. Жан-Жозеф Вертс

В гражданских войнах частенько случается, что культовыми фигурами становятся и убийца, и жертва. Только поклонники у них разные. Примером тому один из вождей Французской революции Жан-Поль Марат и сразившая его кинжалом Шарлота Корде. Убийца стала для контрреволюционеров символом жертвенности. Марата же его единомышленники превозносили как Друга народа.

КАК СТАТЬ ДРУГОМ НАРОДА

За отпущенные ему судьбой 50 лет жизни Жан-Поль Марат прошел странный зигзагообразный путь. Сначала он сумел стать преуспевающим доктором, затем ударился в политическую журналистику, а под конец превратился в проповедника самого оголтелого террора.

Возможно, заведи он семью, о которой следовало бы заботиться, или найди стабильную работу, и не было бы никакого революционера Марата. Например, его младший брат Давид уехал в Россию и под фамилией де Будри был преподавателем Пушкина в Царскосельском лицее, имел двух дочерей в двух браках, получил два ордена и потомственное дворянство.

Жан-Поль одно время тоже претендовал на дворянский титул. Излечив считавшуюся безнадежной слепую девушку, он получил приглашение на должность врача при дворе королевского брата графа д’Артуа. Еще одна благодарная пациентка – маркиза де Лобеспин – стала его любовницей.

Карьера налаживалась, но Марат хотел еще и научного признания, хотя в своих трудах резко отзывался о мэтрах-авторитетах – Лавуазье и покойном Ньютоне. Принять его в свою среду французские академики не захотели, а дружба с власть имущими закончилась после того, как ему не удалось вылечить любовницу графа Забьело от дурной болезни.

Марат ушел к беднякам и, чтобы достигнуть вершин врачебного искусства, целыми днями потрошил еще живых животных и доставленные из моргов человеческие трупы. Но еще больше времени он тратил на написание политических памфлетов, которые становились все резче по отношению к королевской власти.

После начала в 1789 году революции Марат вообще забросил медицину и посвятил себя изданию газеты «Друг народа», в которой был единственным автором и редактором. «Несколько вовремя отрубленных голов надолго остановят врагов общества», – писал он через год после начала революции. Первые аристократы сложили головы на гильотине, но гражданское противостояние в стране только обострилось. Друг народа возопил, что для борьбы с «врагами свободы» следовало бы отрубить еще где-то 500 голов, потом цифра поднялась до 20 тысяч, потом до 270 тысяч. Трудно понять, какой статистикой руководствовался Марат требуя таких жертвоприношений, но революция набирала обороты, и гильотины работали все быстрее.

Не в последнюю очередь это происходило именно благодаря Марату, который взял на себя роль общественного обвинителя и вдохновителя возведенного на государственный уровень массового террора. Любопытно, что при этом он не занимал никакой официальной должности и до свержения короля в августе 1792 года часто скрывался в подполье. Даже в апреле 1793 года сравнительно умеренные депутаты Конвента жирондисты смогли привлечь его к суду по обвинению в подстрекательстве к грабежам и убийствам, хотя революция зашла уже дальше некуда. Благодаря более радикальным якобинцам Марата оправдали, а уже 31 мая жирондистов отстранили от власти и почти всех отправили на гильотину.

По-прежнему оставаясь всего лишь журналистом, он, наряду с Робеспьером и Дантоном оказался во главе революции.

ТИХАЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ

Шарлотта Корде д’Армон родилась 27 июля 1768 года в старинной, но бедной дворянской семье. Девочку удалось пристроить на воспитание в бенедиктинское аббатство Святой Троицы, где она вполне свободно читала книги философов-просветителей, но больше всего обожала пьесы своего прадеда – знаменитого драматурга Пьера Корнеля. В его трагедиях главным героям приходилось выбирать между долгом и чувством и они всегда делали выбор в пользу долга.

Кроме этих вымышленных героев кумирами Корде были великие греки и римляне – страстные республиканцы, готовые отдать жизнь за Родину и свободу. И первый среди них Брут, заколовший тирана Юлия Цезаря. Тех же самых героев, к месту и ни к месту, поминал в своих опусах и Друг народа.

В 1790 году монастырь закрыли. Шарлота поселилась в городе Кане у своей состоятельной родственницы мадам де Бетвиль. Позже те, кто с ней общался, будут писать воспоминания о мадемуазель Корде, пытаясь понять, в какой момент идея тираноубийства закралась в очаровательную девичью головку.

Примерно половина мемуаристов сходится на том, что «ни один мужчина никогда не произвел на нее ни малейшего впечатления; мысли ее витали совсем в иных сферах… она менее всего думала о браке». Другая половина мемуаристов, напротив, пытается найти среди молодых людей, с которыми общалась Шарлотта, возможного героя ее романа.

В домике напротив особняка мадам де Бетвиль жил бедный студент Фредерик Вольте, который часами высматривал ее, сидя возле окна за клавикордами. Лично они так и не познакомились.

Ипполит Бугон-Лонгрэ сыграл заметную роль в революционных событиях, разыгравшихся на территории департамента Кальвадос в 1791–1794 годах. С Шарлоттой он встречался несколько раз и активно переписывался в основном на литературно-философские темы. Приняв участие в мятеже против якобинцев, Бугон-Лонгрэ был расстрелян в январе 1794 года.

Блестящий аристократ Анри де Бельзенс командовал в Кане полком, не скрывал своих монархических убеждений и был буквально растерзан революционерами прямо на улице. Голову несчастного санкюлоты нанизали на пику, а некая гражданка Седель продемонстрировала свою гражданскую позицию, вырвав и съев его сердце.

Этот список можно расширить еще на несколько имен, притом что уже после ее казни медицинская комиссия подтвердила девственность террористки. Так что экстремизм Корде логично объяснить не столько местью за конкретного возлюбленного, сколько невозможностью устроить личную жизнь из-за того, что почти все потенциальные кавалеры отправлялись либо на гильотину, либо в эмиграцию.

Впрочем, такая трактовка будет упрощением, поскольку воспитанная на античных героях и трагедиях своего прадеда Шарлотта действительно хотела послужить Родине, убив того, кого считала тираном и чудовищем.

В начале июня 1793 года в Кан прибыли депутаты-жирондисты, покинувшие Париж после триумфа Марата и его якобинцев. Один из этих беглецев, красавец Барбару, провозглашал, что спасти Францию может теперь только новая Жанна д’Арк – посланная небом Дева Спасительница. Шарлотта решила стать такой Девой.

КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

11 июля она приехала в столицу Франции и остановилась в гостинице «Провиданс». Подобраться к Марату террористка собиралась через депутата Конвента Деперре, к которому имела рекомендательные письма от жирондистов. Но Деперре сам уже находился на подозрении и вскоре был арестован.

Шарлотта решила действовать самостоятельно и набросала письмо «Обращение к французам, друзьям законов и мира»: «О, Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осужденный вселенной, он стоит вне закона… О, моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце; я могу отдать тебе только свою жизнь! И я благодарна небу, что я могу свободно распорядиться ею; никто ничего не потеряет с моей смертью».

Но Марат еще не был зарезан. Утром 13 июля Шарлотта купила кухонный нож и на фиакре приехала к дому Маратов на улице Кордильеров, 30. Свой визит она объяснила необходимостью сообщить о готовящемся в Кане антиреспубликанском заговоре.

Однако гражданская жена Друга народа Симона Эврар категорически заявила, что Марат сегодня не принимает, и мадемуазель Корде пришлось удалиться. Возможно, как говорила сама Симона, она почувствовала исходившую от посетительницы угрозу, но, скорее всего, просто не захотела пускать к супругу миловидную просительницу.

Вернувшись в гостиницу, Шарлотта отправила Марату записку с просьбой назначить встречу после полудня, забыв, правда, поставить на ней обратный адрес. Затем сходила в парикмахерскую, купила новую шляпку, украшенную лентами зеленого цвета – цвета надежды. Наверное, в душе она надеялась на спасение, хотя умом понимала свою обреченность и, во всяком случае, готовилась достойно предстать перед врагами. Вечером Шарлотта снова отправилась на улицу Кордильеров.

Никакой охраны в доме Друга народа не было, и мадемуазель Корде, воспользовавшись тем, что по комнатам сновало много народу, смогла подобраться к комнате, в которой больной экземой Марат принимал лечебную ванну. Буквально у двери она столкнулась с Симоной и нарочито громко стала доказывать, что ей нужно рассказать о заговоре в Кане.

Услышав их диалог, Жан-Поль приказал впустить к нему гостью.

Вообще-то, приличные люди в подобном виде незнакомых дам не принимают, но Друг народа был выше подобных условностей. Он сидел в ванне, поперек которой лежала доска с пером, чернильницей и бумагой, и попросил вошедшую следом Симону принести ему лекарство с размешанной в миндальном молоке белой глиной. Симона удалилась, и Марат потребовал от Шарлоты фамилии заговорщиков. Та стала перечислять канских изгнанников.

«Не волнуйтесь, гражданка, называйте всех, мы всех отправим на гильотину!» Марат потянулся к перу и бумаге. В этот момент Шарлота выхватила кинжал и нанесла короткий точный удар в грудь. «Ко мне, моя дорогая, на помощь!» – воскликнул умирающий. Мадемуазель Корде отшвырнула кинжал и вышла в коридор, где началась суматоха. Возможно, ей даже удалось бы скрыться, если бы бдительный комиссионер Лоран Ба (отвечавший за финансовые счета газеты) первым не сообразил, что к чему, и не сбил ее с ног стулом.

Прибывшие на крики национальные гвардейцы спасли Шарлоту от самосуда, но не от гильотины.

Приговор был очевиден, тем более что обвиняемая не выражала даже тени раскаяния: «Я оказала Франции такую же услугу, как если бы я поразила тигра, бежавшего из снегов Сибири, чтобы в нашем климате питаться человеческой кровью».

На эшафоте она проявила редкое мужество, впечатлившее даже якобинцев. Когда один из обслуживавших гильотину пнул ее отрубленную голову, в прессе его поступок осудили. Что до контрреволюционеров, то для них мадемуазель Корде стала идолом.

Правительственным указом было запрещено ношение напоминавших о ней шляпок с зелеными лентами. А депутат-жирондист Адам Люкс посвятил ей памфлет, где выразил готовность умереть на том же самом эшафоте. Его арестовали и гильотинировали 4 ноября 1793 года.

Марат, впрочем, тоже не мог бы пожаловаться на плохое почитание своей памяти. В честь Друга народа переименовывали улицы и площади, его сравнивали с Иисусом, а картина Жака Луи Давида «Смерть Марата» стала символом революционной эпохи.

В общем, свои поклонники нашлись и у красавицы, и чудовища.


2 июля 2021


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847