Весной 1918 года через Бессарабию на Дон пробивался сводный офицерский отряд полковника Дроздовского. В занятых по пути селениях белые вешали и расстреливали угодивших им в руки «комиссаров». Среди прочих пленных к дроздовцам попал и бывший разбойничий атаман, а тогда командир красной гвардии Григорий Котовский.

«Два ока за око, все зубы за зуб»

Михаил Гордеевич Дроздовский родился 19 октября 1881 года в Киеве в семье генерала. Окончив Владимирский кадетский корпус и Павловское военное училище, в звании подпоручика в 1901 году был выпущен в лейб-гвардии Волынский полк. Спустя три года молодой офицер поступил в Николаевскую военную академию, но по собственной просьбе отправился воевать с японцами.

В рядах 34-го Сибирского стрелкового полка Михаил Гордеевич прошел всю неудачную маньчжурскую кампанию: сражался храбро, был ранен и награжден орденами. Академию закончил уже после войны в 1908 году. Дальнейшую службу проходил при штабах сначала в Заамурском, а затем в Варшавском военном округе. Повышая профессиональный уровень, изучал все новинки военного дела и в 1913 году даже закончил курсы летчиков-наблюдателей при севастопольской авиашколе. В Первую мировую Михаил Гордеевич дослужился до чина полковника и должности командира 60-го Замосцкого полка.

Часть его дислоцировалась на не оккупированной немцами территории Румынии. Разложение русской армии началось здесь позднее, чем на других фронтах. И все же к осени 1917 года даже самые уважаемые офицеры утратили контроль над подчиненными. Когда в ноябре Дроздовского назначили начальником 14-й дивизии, вступать в должность он посчитал излишним: армия разбегалась.

В этой обстановке командующий Румынским фронтом генерал Дмитрий Щербачев решил сформировать Добровольческий корпус и послать его на Дон, в помощь Корнилову. Дроздовский возглавил формирование 1-й Сводной бригады.

Три месяца его подчиненные отбирали у дезертиров военное имущество, обзаведясь двумя артиллерийскими батареями, броневиками и даже аэропланами. Однако в декабре разместившееся в Яссах румынское правительство начало с Германией переговоры о мире. Идя на поводу у немцев, румыны потребовали распустить корпус. Щербачев ультиматуму подчинился, Дроздовский же ответил отказом.

Разогнать 1-ю бригаду силой не удалось. Выкатив пушки, Михаил Гордеевич «мягко» предупредил, что «при первых враждебных действиях город Яссы и королевский дворец могут быть жестоко обстреляны артиллерийским огнем». 16 марта 1918 года, посмотрев в театре оперетту «Цыганская любовь», Дроздовский отдал приказ о выступлении…

Идти предстояло по территориям, занятым немецкими, румынскими, украинскими и большевистскими войсками. Обычно договаривались «полюбовно»: от румын и украинцев, желавших поживиться русским имуществом, отбивались матюгами, немцы же вообще делали вид, что происходящее их не касается. И лишь с красными разговор был коротким. Свое кредо и взгляд на революцию Михаил Гордеевич выразил следующим образом: «Мы живем в страшные времена озверения, обесценивания жизни. Сердце, молчи, закаляйся, воля, ибо этими дикими, разнузданными хулиганами признается и уважается только один закон — «око за око», а я скажу: «Два ока за око, все зубы за зуб».

Образцом дисциплины дроздовцы не были. В Мелитополе пьяный офицер открыл стрельбу по жителям и «успокоился» только после того, как сам получил пулю в живот от горожанина. В Новоспасском один из офицеров отправился за водкой и был убит местными крестьянами. В обоих случаях «героев» хоронили с почестями, хотя первый эпизод Михаил Гордеевич охарактеризовал как «бесславный», а из второго вывел мораль «не будь алкоголиком, не ходи один по деревням».

Но большевиков дроздовцы все-таки били, разгромив в том числе и красногвардейский отряд Григория Котовского. Его командир выдал себя за рядового бойца, не был пущен в расход сразу, а отправлен под арест «до окончательного выяснения личности».

Немало удивились бы дроздовцы, узнав, какая колоритная личность им попалась. Но в первую же ночь пленник бежал, и больше их с Дроздовским пути не пересекались.

Атаман Ада

Григорий Иванович Котовский родился 12 июля 1881 года в местечке Ганчешты Кишиневского уезда. Впоследствии местное население стали называть молдаванами, однако во времена Котовского такого понятия еще не существовало, сам он предпочитал называть себя «бессарабом». Здесь Григорий Иванович был не совсем точен, поскольку мать его была русской, а отец не то украинцем, не то православным поляком.

Сам Котовский впоследствии вспоминал, что «был слабым мальчиком, нервным и впечатлительным. Пяти лет упал с крыши и стал заикой. В ранних годах потерял мать». Несколько позже, в 1895 году, умер от чахотки отец.

Поняв, что жизнь «штука суровая», Гриша начал «вырабатывать волю» и занялся физкультурой. К отроческим годам он уже был признанным лидером среди сверстников, выходя победителем практически из любой драки.

Друг отца помещик Манук-бей устроил Котовского в Кокорозинское сельскохозяйственное училище. Учась на агронома, Григорий Иванович проходил практику в крупных помещичьих хозяйствах. Однако и первый и второй работодатели выгнали его за кражу хозяйских денег. Во втором случае дело осложнилось соблазнением жены хозяина, так что молодого практиканта еще и избила дворня помещика Скоповского.

В воспоминаниях Григория Ивановича все выглядело по-иному: он якобы первым избил Скоповского за издевательства над крестьянами, а роман с женой помещика превратился в роман с княгиней Кантакузино — представительницей одного из самых знатных семейств Бессарабии…

Уже после окончания училища (в 1900 году) Котовский попытался устроиться управляющим имением и для этого подделал рекомендательные письма о своей «образцовой» работе. Дело вскрылось, и путь в «приличное общество» ему оказался заказан.

Тогда наш герой стал разбойником. Спасаясь от мобилизации на войну с Японией, он бежал в родные Ганчешты, где сколотил собственную шайку. Далее началась череда грабежей, налетов на усадьбы и перестрелок с полицией. Отряд насчитывал 18 постоянных бойцов. Награбленное расходовали на собственные удовольствия, но кое-что, видимо, перепадало и бедным. Сам Григорий Иванович умело играл на публику: был галантен с дамами, не убивал своих жертв и удачно выдавал себя за представителей самых разных слоев общества. Начитавшись бульварных романов, он любил представлять себя «благородным разбойником» и даже придумал себе прозвище — Атаман Ада.

Котовским занялся один из лучших сыщиков — пристав Хаджи-Коли. Преступника он ловил трижды, но Котовский успевал убежать до суда и только после третьего раза получил заслуженный срок — 10 лет каторги.

В феврале 1913 года Григорий Иванович снова вырвался на свободу и, добравшись до Бессарабии, возобновил разбойничью деятельность. Лишь в июне 1916-го полицейские во главе с Хаджи-Коли окружили его банду на глухом хуторе. Отстреливаясь, Атаман Ада укрылся в хлебах, но преследователи подожгли их, и Котовскому пришлось сдаться.

На сей раз, ввиду военного времени, ему грозила смертная казнь. Однако стараниями газетчиков «бессарабский Робин Гуд» стал любимцем публики и благодаря заступничеству генерала Брусилова повешение заменили пожизненной каторгой.

Временное правительство предоставило Котовскому возможность «искупить вину кровью». Григорий Иванович прибыл на фронт, но вместо участия в боях занялся политикой, вступив в партию левых эсеров.

После октябрьского переворота он сколотил отряд Красной гвардии, который после нескольких боев с немцами, румынами и «самостийниками» был разбит дроздовцами.

«Шли дроздовцы твердым шагом»

В пасхальную ночь 1918 года дроздовцы взяли Ростов-на-Дону, были выбиты из него большевиками, но зато оттянули на себя силы красных, что позволило восставшим казакам овладеть Новочеркасском.

Казаки встречали столь нелюбимых когда-то «золотопогонников» как героев. За два месяца отряд Дроздовского прошел более тысячи километров, увеличившись с 900 почти до трех тысяч.

1-я Сводная бригада была переименована в 3-ю дивизию и влилась в Добровольческую армию Деникина, отправившуюся на освобождение Кубани.

У Белой Глины, двигаясь в авангарде, дроздовцы попытались сбить неприятеля ночной атакой. Попытка окончилась неудачей. Из-за мощного пулеметного огня цепи наступающих залегли, а отряд Жебрак-Русановича угодил в устроенную красными засаду.

С утра подоспели дивизии Кутепова, Боровского, Эрдели, и противника добили. В Белой Глине победители нашли изувеченные трупы Жебрак-Русановича и еще 35 офицеров. Следуя принципу «два ока за око, все зубы за зуб», дроздовцы учинили расправу, которая еще больше упрочила уже тянущуюся за ними мрачную славу.

К концу лета 1918 года белые установили контроль почти над всей Кубанью. На очереди был Ставрополь, борьба за который затянулась на два месяца. К началу ноября армия Деникина фактически обложила город. Штурм начался 13 ноября, причем уличные бои затянулись на двое суток. Михаил Гордеевич, как всегда, был впереди и уже в самом начале операции получил ранение в ногу.

Рана поначалу казалась не опасной, и его отправили на излечение в один из ростовских госпиталей. Именно там 21 ноября он и получил весть о своем производстве в генеральское звание. Однако этот приятный сюрприз не повлиял на здоровье Дроздовского. Улучшения так и не наступило, и 14 января Михаил Гордеевич скончался от заражения крови. Поскольку популярности покойного многие завидовали, прошел слух будто его «залечили». Среди дроздовцев начались волнения, многие хотели идти в Ростов «разбираться»…

Тело Михаила Гордеевича торжественно похоронили в Ростове. Спустя год, когда в город вступили красные части, его бывшие подчиненные ринулись в отчаянную контратаку и смогли с боем вывезти останки своего командира.

В эмиграции бойцы 3-й дивизии с гордостью продолжали именовать себя дроздовцами. Во время собраний они любили распевать марш, сложенный на полях Бессарабии и впоследствии «искалеченный» победителями-большевиками:

Шли дроздовцы твердым шагом,
Враг под натиском бежал,
Под трехцветным русским флагом
Славу полк свою стяжал.
Этих дней не смолкнет слава,
Не померкнет никогда,
Офицерские заставы
Занимали города…

Президент «Котовии»

Только в ноябре 1918 года Котовский вынырнул из небытия в оккупированной союзниками Одессе. Теперь, занимаясь «экспроприациями», он действовал от имени революции.

Как и в прежние годы, Григорий Иванович постоянно менял «лежбища», но особенно часто скрывался в борделе, принадлежавшем Майору Зайдеру. Впоследствии этот Зайдер станет в его бригаде порученцем и начальником снабжения…

Заняв в марте 1919 года Одессу, большевики встретили Котовского как родного, предложив сформировать собственный отряд, который уже к июню вырос до размеров бригады. Правда, в боях с регулярными частями белых котовцы участвовали редко. Их противниками, как правило, оказывались либо восставшие крестьяне, либо отряды всевозможных «панов-атаманов», либо полурегулярные части петлюровцев.

Тем не менее амбиций у Григория Ивановича хватало. Так, летом 1919 года он планировал объявить войну Румынии и отвоевать у нее родную Бессарабию. До этого дело не дошло. Из-за успехов Деникина бойцам Котовского пришлось выбираться из окружения. Затем бригаду перекинули в Петроград (против Юденича), но и здесь повоевать ей почти не пришлось.

Котовский слег с тифом, а после выздоровления женился на медсестре Ольге Шанкиной. В январе 1920 года он вернулся на Украину и принял участие в очередном штурме Одессы Красной армией. Григорий Иванович повис на хвосте у отступающих, прижав их в районе Днепра к границе с Румынией. Здесь белые сложили оружие, причем победитель мягко обошелся со своими пленными. В их числе оказался и старый противник Атамана Ада — Хаджи-Коли.

Война с Польшей не принесла Котовскому особых лавров. Еще в начале кампании его бригада была разгромлена, а сам он, получив тяжелые ранения, отправился в Одессу на излечение. После выздоровления Григорий Иванович получил командование над 17-й кавалерийской дивизией и принялся вновь гоняться за «зелеными» и «жовто-блакитными». В числе его противников побывали почти все наиболее известные атаманы того времени — Левченко, Струк, Зеленый, Махно. Ни одному из них Котовский так и не смог нанести решающего поражения. Махно, например, попав в устроенную ему засаду на реке Буг, устроил красным такой погром, что на Украине даже появилась пословица: «Пидманув, як Котовский Махна на Бузу».

Успешнее Григорий Иванович действовал против восставших крестьян на Тамбовщине. Получив задание уничтожить отряд Матюхина, котовцы переоделись в белогвардейскую форму и выдали себя за якобы прорвавшийся с Дона казачий отряд атамана Фролова. Во время переговоров о «совместных действиях» комдив и его подчиненные выхватили оружие и перестреляли штаб повстанцев (самому Матюхину, впрочем, удалось уйти, и погиб он позже, в Тамбове, во время чекистской облавы). Завершить же свой боевой путь Григорию Ивановичу довелось на Украине — эффектной победой над частями атамана Тютюнника.

В целом широкая известность Котовского объяснялась не столько его полководческими достижениями, сколько умением создать образ народного героя и заступника. Подчиненные не чаяли в нем души, а мирные крестьяне обращались к нему со своими нуждами. Приняв в 1922 году командование над 2-м кавалерийским корпусом, Григорий Иванович превратил эту воинскую часть в некое подобие маленького государства — «страну Котовию». Его бойцы создавали всевозможные артели, кооперативы и коммуны, организовывали собственные заводы, магазины, совхозы.

Бессарабию Григорий Иванович мечтал превратить в Молдавскую советскую республику. Однако край был оккупирован Румынией, и тогда он протолкнул решение о создании на территориях Юго-Западной Украины Молдавской Автономной Советской Республики. В общем, его вполне можно назвать родоначальником нынешней молдавской государственности...

Влияние Григория Ивановича во многом объяснялись покровительством его земляка и тогдашнего наркома по военным и морским делам Михаила Фрунзе. Есть версия, что, готовя переворот, Фрунзе расставлял своих людей на высшие командные должности. Котовский был единственным крупным кавалерийским военачальником, не связанным с 1-й Конной армией и со стоявшей за ней сталинской группировкой. Отсюда некоторые историки делают вывод — именно его Фрунзе собирался протолкнуть на пост командующего красной конницей вместо Буденного.

Однако если этот план и существовал, то смерть Котовского поставила на нем крест. Вечером 5 августа 1925 года Григорий Иванович был застрелен в военном поселке Чабанка под Одессой. Его убийца, уже упоминавшийся Майор Зайдер, на суде заявил, что «убил комкора за то, что он не повысил меня по службе». Суд этим объяснением удовлетворился и приговорил Зайдера к 10-летнему заключению. Газеты же сообщили, что комкор был убит «белогвардейским агентом».

Через два года «белогвардейский агент» вышел на свободу и, поселившись в Харькове, устроился работать на железную дорогу. В 1930 году двое бывших котовцев подкараулили его и бросили под поезд. Дело замяли.

Что касается подлинных причин смерти комкора, то кто-то объяснял ее происками сталинских агентов, другие — завистью или ревностью, а третьи — «неосторожностью при обращении с оружием».

Столицу республики Бирзулу переименовали в Котовск, а набальзамированное тело героя было похоронено в цинковом гробу со стеклянным окошечком в склепе-мавзолее. В 1941 году румынские войска взяли город, разрушили мавзолей и выбросили останки Котовского в братскую могилу. И хотя в 1944 году город вновь заняла Красная армия, найти тело так и не удалось. Что касается сердца комкора, то оно было заспиртовано в банке и, видимо, до сего дня храниться где-то в подвалах Одесского медицинского института.

Дроздовский и Котовский были кумирами для подчиненных, а их личные амбиции плохо состыковывались с требованиями воинской дисциплины. Начальству такие люди обычно внушают опасения, и от них зачастую стараются избавиться. Погибли ли Дроздовский и Котовский от рук своих, выяснить уже не удастся. Очевидно другое — и тот и другой умели создавать легенды вокруг себя и своих соратников. И именно за это умение подчиненные столь горячо и преданно любили своих командиров.

Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы»