Жорж Санд и Шопен. Зимняя любовь на Майорке
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ
Жорж Санд и Шопен. Зимняя любовь на Майорке
Светлана Белоусова
журналист
Санкт-Петербург
13483
Жорж Санд и Шопен. Зимняя любовь на Майорке
Восковые фигуры Жорж Санд и Шопена в музее Вальдемоссы

Ранним утром, когда воздух Пальмы напоен дразнящим запахом апельсиновых деревьев, сотни туристов отправляются в горы. Их цель — притулившаяся на склоне Вальдемоса, где когда-то провели три месяца Жорж Санд и Фредерик Шопен. Сегодня в монастыре, где жили Великие, устроен музей, хранители которого демонстрируют посетителям выщербленную временем скамью, сидя на которой гении обдумывали свои произведения. И это в самом деле так. Но с оговоркой: Санд и Шопен, искавшие на Майорке счастье, пережили трудную зиму любви…

АЛОГИЧНОСТЬ ОЧЕВИДНОГО

Мадам Санд было 34 года, Шопену — 28 лет. Что знала она об утонченно-хрупком, почти женственном человеке, с которым встретилась впервые в салоне своей приятельницы? Вероятно, немного. Он не был склонен рассказывать знакомым о неудавшейся первой, романтической и, разумеется, платонической любви с Марией Водзиньской и уж тем более о страхе, который испытывал при мысли о страсти, потому что «некоторые действия могут испортить воспоминания».

Что было известно Шопену об одетой в мужской костюм даме, что, облокотившись о рояль, следила за его бегающими по клавишам пальцами? Практически ничего.

– Какая малоприятная женщина эта Санд! — сказал он после первой встречи приятелю. — Да и женщина ли она вообще, я склонен в этом усомниться!

Но, как бы то ни было, предначертанная свыше встреча свершилась, и однажды, правда через целых полтора года, настал день, когда Жорж Санд стала считать себя счастливейшей из женщин — ее любил сам Фредерик Шопен! Но блаженство продлилось лишь миг. Очень скоро жизнь стерла радужность красок, заслонив эйфорию любви заботами будней.

У Жорж Санд появилась проблема — осенью 1838 года у ее сына Мориса проявились симптомы тяжелой болезни сердца, и стало необходимо вывезти его на зиму в теплые края, подальше от промозглости парижской зимы.

Шопен, не мысливший даже минуты без обожаемой женщины, без раздумий объявил, что поедет вместе с ней хоть на край света. И нельзя сказать, чтобы Санд была этим обрадована. «Перспектива совместной семейной жизни с этим новым другом смущала меня сначала, — писала она позже. — Страсть не ослепляла меня. Я чувствовала к артисту какое-то материнское обожание, очень живое и сильное, но которое не могло соперничать с моей любовью к детям».

Все решила судьба. Открывшаяся у Шопена болезнь легких потребовала и для него перемены климата. Собираясь в дорогу, влюбленные радовались возможности прожить целую зиму вдали от докучливой светской суеты, и ни одному из них не вспомнилось сформулированное в поговорку предостережение предков, гласившее: «Путешествия умудряют молодых»…

ВАЖНЕЙ ВСЕГО — ПРОГНОЗ ПОГОДЫ

Прибыв в середине ноября на Майорку, Жорж Санд и Шопен были очарованы сладковато-терпким ароматом магнолий и возможностью неспешно, перемежая слова поцелуями, беседовать на террасе.

Переполненный впечатлениями первой недели в «земном Эдеме», Шопен писал одному из своих друзей: «Я нахожусь теперь в Пальме, среди пальм, померанцев, кактусов, алоэ и олив, апельсиновых, лимонных, фиговых и гранатовых деревьев. Небо тут бирюзовое, море лазурное, а горы изумрудные. Воздух? Воздух здесь совсем как в раю. Днем светит солнце, следовательно, тепло, и все ходят в летних платьях. Ночью везде и всюду раздаются звуки песен и гитары. Словом, восхитительная жизнь!»

Но стремительно приближающийся разгар зимы принес перемену в погоде. Зачастившие дожди вначале не насторожили влюбленных, но постепенно настроение начало падать — арендованный ими «Дом Ветра» (Son-Vent на местном наречии) оказался совершенно не приспособленным для зимней поры.

«Его стены, — писала Жорж Санд, — были такими тонкими, что покрывающая их известь разбухала, словно губка. Я еще никогда в жизни так не страдала от холода. Хотя объективно и не было очень сильных холодов, но этот дом, где не было ни одного камина, казался нам наброшенным на плечи ледяным покрывалом, и я чувствовала себя парализованной».

Простудившись, Шопен начал кашлять кровью. Приглашенные местные врачи сделали неутешительные выводы, которые он перечислил в письме другу: «В течение двух недель я был болен как собака. Три доктора, самые знаменитые на всем острове, были позваны на консилиум. Один обнюхивал мою мокроту, другой стукал меня по спине в то время, как я ее выплевывал, третий в то же самое время выслушивал мое дыхание. Первый сказал, что я умру, второй, что я умираю, третий — что я уже умер. И тем не менее я продолжаю жить».

Санд тревожилась, понимая, насколько серьезно болен возлюбленный. Но свалившаяся на нее беда потянула за собой новые несчастья. По городу поползли слухи о том, что чахотка — болезнь, о которой местные жители прежде не слыхали, — страшно заразна. Люди начали шарахаться от «опасных» иностранцев. Даже провизию, которую можно было купить на местном рынке, продавали им неохотно и втридорога.

Шопена, которому день ото дня становилось хуже, раздражало буквально все, от запаха дыма установленных в доме маленьких жаровен, до нестерпимой тяжести севшей на его одеяло мухи.

Но это было еще не все. Согласно испанским законам, то, к чему прикасался инфекционный больной, должно быть немедленно уничтожено, и потому хозяин «Дома Ветра» потребовал, чтобы постояльцы не только освободили квартиру, но и заплатили за вещи, которые предстояло спалить на костре.

Идти было некуда…

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ И РАЗБИВАЮТСЯ

Выход отыскался неожиданно. Узнав от прислуги, что есть возможность поселиться в расположенной неподалеку покинутой монахами картезианской обители, Шопен поспешил сообщить о новой перемене жизни своему другу. «Я, — писал он, — вероятно, поселюсь в чудном монастыре в одном из прелестнейших уголков земного шара».

Жорж Санд находилась в не менее радостном возбуждении и спешила решить две появившиеся в связи с переездом проблемы. Первую: как доставить рояль Шопена в раскинувшуюся высоко на горном склоне деревню? И вторую: чем обставить три пустые кельи, в которых им предстояло жить?
Оба были преисполнены романтизма. Однако их мечты в самое короткое время разбились о быт…

Не прошло и недели после переезда, как Шопен жаловался в одном из писем: «Представьте себе меня сидящим в келье, имеющей форму гроба. Сочинения Баха, мои ноты и письменные принадлежности — вот вся моя обстановка. Тишина... Можно выстрелить, и никто этого не услышит».

Санд тоже едва сдерживала слезы. «Я никогда не слышала завываний ветра, так похожих на мучительные стоны и отчаянные вопли, как в этих пустынных, мрачных проходах! — писала она ночами. — Иногда густые туманы проникали в монастырские кельи и совершенно застилали всю внутренность здания, так, что мы не могли видеть друг друга».

Однажды, возвращаясь с сыном из Пальмы по осклизлой, раскисшей от ливней горной дороге, Жорж Санд проклинала оттягивавшие руки сумки с провизией и замирала от липнувшей к сердцу тревоги о Шопене…

Страх оправдался. Фредерик неистовствовал за фортепиано. Услышав шаги за спиной, он вскочил, уперся в вошедших невидящим взглядом и, вскрикнув: «Я знал, что вы умерли!», — упал без чувств.

В эти часы он писал прелюдию B-moll — переплетение колокольного звона с аккордами похоронного марша. Но никто не умер. Просто на Майорке стояла зима, а их любовь была слишком странной, чтобы стать счастливой…

Из растянувшегося на три месяца кошмара не было, казалось, выхода. Но в жизни, как известно, все когда-нибудь заканчивается, и однажды настало утро, в которое можно было сесть на корабль и отправиться в обратное плавание.

Путешествие из Пальмы в Барселону совершили на судне, перевозившем сотню свиней. Фредерик, с трудом устроившийся на выделенной капитаном корабля старой койке, жаловался на не дающее ему задремать хрюканье.

Санд, вглядываясь в однообразие катившихся в бесконечность волн, молчала и думала. О чем? Как знать… Многое, очевидно, промелькнуло в эти часы перед мысленным взором писательницы. И лишь одно наверняка не могло прийти ей в голову — что пройдут годы и жители Вальдемоссы, рассказывая туристам о том, что именно здесь провели зиму Великие Влюбленные, сами будут верить в то, что эти месяцы стали для Жорж Санд и Фредерика Шопена поистине медовыми…


23 марта 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847