Однажды князь Потемкин стал напрашиваться на обед к Суворову. Александр Васильевич отшутился, но в дом не пригласил. Однако всесильный фаворит еще не раз повторял свою просьбу, и отказ уже мог выглядеть неучтивостью. Суворову пришлось позвать в гости Светлейшего князя со всей его многочисленной свитой. Чтобы угодить вкусам изысканной компании гурманов, Александр Васильевич нанял известнейшего в Петербурге метрдотеля Матоне и приказал ему приготовить великолепнейший обед, не жалея денег, а своему повару Мишке Суворов велел сварить, как обычно, два постных блюда.

Обед удался на славу. Потемкин был потрясен щедростью хозяина и изысканностью подаваемых кушаний. Однако сам Суворов не прикасался к диковинным разносолам, отговариваясь нездоровьем и тем, что строго соблюдает пост. Он отобедал щами без мяса и кашей. На другой день метрдотель Матоне привез Александру Васильевичу счет на 1000 рублей, сумма по тем временам значительная — ведро вина стоило тогда три рубля. Суворов на уголке счета написал «Я ничего не ел», и отправил удивленного повара к Потемкину. Светлейший князь немедленно отплатил счет, сказав: «Дорого мне стоит Суворов!», и более на обед к нему никогда не приходил.

Это один из десятков анекдотов о великом полководце Александре Васильевиче Суворове. В таких рассказах, как в маленьких кусочках разбитого зеркала, отражаются черты характера этого необыкновенного человека. Вполне возможно, что Потемкину действительно пришлось заплатить за съеденный в гостях обед, ведь Александр Васильевич был очень бережлив. Эту черту характера он унаследовал от отца Василия Ивановича, у которого был собственный дом в Москве, несколько имений и около двух тысяч крепостных крестьян. А вот внуков — продолжателей родовой фамилии и наследников с таким трудом нажитого богатства — не было! Василию Ивановичу исполнилось уже семьдесят лет, а его сорокалетний сын даже не помышлял о женитьбе.

Из биографии Александра Васильевича Суворова цензурной метлой тщательно выметены все человеческие слабости, а заодно и естественный интерес к прекрасному полу. Однако современники утверждали, что Суворов любил женщин и был очень любезен с дамами. Александра Васильевича вполне устраивала вольная жизнь старого холостяка и мимолетные увлечения на привале. Пришлось Василию Ивановичу заговорить с сыном единственно понятным ему языком: он приказал жениться. Суворов не стал противоречить отцу и даже доверил ему выбор невесты. 18 декабря 1773 года состоялась помолвка генерала Александра Васильевича Суворова и княжны Варвары Ивановны Прозоровской.

Невеста по меркам того времени была уже не молода, ей минуло 23 года. Княжна Варвара засиделась в девках, потому что приданого за ней давали только 5000 рублей (этой суммы хватило бы на пять обедов с Потемкиным). Но у невесты были и несомненные достоинства. Князья Прозоровские приходились родней вице-канцлеру князю Голицыну, а такие родственные связи на дороге не валяются. А главное — высокая, статная, дородная Варвара Ивановна словно самой природой была предназначена для того, чтобы произвести на свет множество маленьких Суворовых. Однако красавица едва ли мечтала о таком невзрачном на вид женихе. Суворов был небольшого роста, худощавый, немного сгорбленный. Александр Васильевич очень рано поседел, и волос у него на голове оставалось немного. От частого пребывания на свежем воздухе его лицо сильно обветрилось и покрылось ранними морщинами, поэтому Суворов выглядел старше своих лет. Княжна Варвара выросла в неге и покое. Она любила утром понежиться в тепленькой постельке, а Суворов спал только на сене или соломе, даже если ночевал во дворце. Он просыпался очень рано, каждый день купался в реке или обливался холодной водой, бегал в одном белье по военному лагерю и будил солдат, кукарекая, как петух. Отец дал Суворову прекрасное образование, и не только в воинском деле, Александр Васильевич владел французским, немецким, итальянским и польским языками. Турецкий и чухонский, так тогда называли финский язык, он знал в совершенстве. Княжна Варвара умела только читать и писать, да и это ей давалось с большим трудом. После свадьбы, которая состоялась 16 января 1774 года, молодые супруги сообщали об этом радостном событии родственникам. Генеральша Суворова написала своему дяде, вице-канцлеру князю Александру Голицыну:

«Я, миластиваи Гасударь, дядюшка, принашу маие нижайшее патъчтение и притом имею честь рекамандовать в вашу миласть александра василиевича и себя такжа, и так астаюсь миластиваи гасударь дядюшка, пакорная и верная куслугам племяница варвара Суворова».

Супружеская жизнь поставила перед генеральшей Суворовой новые задачи: привыкать к неустроенности быта, к долгим разлукам с мужем, к тоскливому существованию в маленьких городках, где за каждым твоим шагом наблюдает множество не всегда доброжелательных глаз.

Александр Васильевич смотрел на брак как на обязанность: «меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за рождение». 1 августа 1775 года Суворов «родил» дочь Наталью. Александр Васильевич любил давать прозвища, дочку он называл Суворочкой, она радовала отца своими мальчишескими замашками: «...дочь моя в меня: бегает в холод по грязи, еще говорит по-своему». Другие беременности Варвары Ивановны заканчивались выкидышами. Супруги посчитали, что это происходит потому, что ей приходится переезжать от одного места службы мужа к другому в тряских экипажах. Забеременев в очередной раз, Варвара Ивановна восемь месяцев пролежала в постели, но заболела горячечной лихорадкой и родила мертвого ребенка. «Приближалось бы число детей к половине дюжины, если б не было несчастьев», — сетовал Суворов.

Однако самым большим несчастьем было то, что, в отличие от своего мужа, мадам Суворова имела смутное представление о супружеском долге. Неудивительно, что вскоре произошло событие, подобное разорвавшейся бомбе: Варвара Ивановна полюбила Суворова, но не своего мужа, а его племянника — Николая Сергеевича Суворова. В сентябре 1779 года генерал-поручик Александр Васильев сын Суворов подал челобитную на имя императрицы Екатерины Второй, в которой откровенно рассказал об измене жены:

«Когда в 1777 году по болезни находился в местечке Опошне, оная Варвара, отлучаясь своевольно от меня, употребляла тогда развратные и соблазнительные обхождения, неприличные чести ее, предалась неистовым беззакониям явно с двоюродным племянником моим Санкт-Петербургского полка премьер-майором Николаем Сергеевым сыном Суворовым, бесчинствовала телесным совокуплением, таскаясь днем и ночью, под видом якобы прогуливания, без служителей, а с одним означенным племянником по пивным, пустым садам и по другим глухим местам. По приезде ее в Полтаву, оный же племянник жил при ней до 24 дней непозволительно, о каковых ее поступках доказать и уличить свидетелями могу». Далее Александр Васильевич просил развести его с «вышепрописанной» женой и дать ему дозволение на другой брак. Так женитьба Суворова превратилась в скверный анекдот.

Война на семейном фронте развернулась нешуточная. Варвара Ивановна отступила в Москву и заняла оборону в доме мужа. Суворов был взбешен поведением жены. В белокаменную полетели письма с приказами, как надо обращаться с прелюбодейкой. Кстати, женой или Варварой Ивановной оскорбленный муж в частной переписке называл ее очень редко. Суворов придумал для провинившейся супруги прозвище «мусье-мадам». Дореволюционное издание «Письма и бумаги Суворова» глубокомысленно сообщает по этому поводу, что «он хочет сказать, что его бывшая мадам не может обходиться без мусье, о гермафродитизме не может быть и речи». Варвара Ивановна едва ли смогла бы выговорить такое слово, она была простой малообразованной женщиной, видимо, уставшей служить только машиной для деторождения. Вполне возможно, что она действительно увлеклась Николаем Суворовым, который больше подходил ей и по уму, и по возрасту. Однако Суворов считал, что всему виной — развратный образ жизни, который «мусье-мадам» вела еще до замужества. Письма Суворова написаны кратким, телеграфным стилем и более всего напоминают шифровки. Вот одна из них, адресованная поверенному в его семейных делах Ивану Канищеву: «Бывшей моей ... весьма мне хочется ведать похождения в девках. С кем и кем родила? Как?» Александр Васильевич приказал собрать сведения о «мусье-мадаминых» проделках, перечисляя длинный список знатных особ, которые могли об этом знать. Но главное направление удара — это заставить противника вернуться на исходные позиции, то есть вынудить «мусье-мадам» уехать к родителям:

«Скорее из моего дома выжить, ибо долго жить в моем доме дурно; неприличные поступки будут те же. Не думай на одного Николая Суворова: ей иногда всякий ровен. Она очень лукава. Видали Николая Суворова, как к ней по ночам в плаще белом гуливали. Его ко мне в дом не пускать».

Александр Васильевич распорядился отбирать письма Николая Суворова и пересылать ему. И, как всегда при разводе, встал вопрос о разделе имущества. Александр Васильевич считал, что он обязан вернуть только приданое. Но где взять злосчастные 5000 рублей? Суворов в замешательстве:

«Где приискать деньги? Как? У кого я займу? В банке? — Все сполна, чтоб отнюдь не мешкать, однако ту разделку мне делать заочно. Как и через кого? Тогда она должна будет выехать к матери, коли не уедет прежде, и тогда, сверх приданого, не должно ничего моего при ней оставаться: ни людей, ни лошадей, ни экипажей, ни моего серебра, ни иного чего, а только парочка блядунов Кузьма и Ульяна».

31 декабря 1779 года Варваре Ивановне был нанесен самый страшный удар. По высочайшему повелению императрицы Екатерины Второй специально присланный из столицы капитан Корицкий отобрал у нее маленькую дочь и увез ребенка в Санкт-Петербург. По просьбе Суворова Наташу, которой было всего четыре года, определили в Смольный институт благородных девиц. Видимо, Александр Васильевич хотел оградить свою обожаемую доченьку от тлетворного влияния развратной матери, но наказал и себя: по правилам Смольного института, свидания с воспитанницами разрешались очень редко.

Суворов подал прошение о разводе в сентябре 1779 года. 10 января 1780 года последовал Указ Святейшего Синода о начале рассмотрения дела. Варваре Ивановне Суворовой через московского главнокомандующего, генерал-аншефа Волконского был передан вызов на допрос. Но дело о разводе закончилось так же неожиданно, как и началось. Опытный полководец не учел, что у его жены были надежные тылы: знатные родственники Варвары Ивановны не допустили позорного для княжеской чести разрыва между супругами. В конце 1779 года Суворова вызвали в Санкт-Петербург для личной беседы с Екатериной Второй. Государыня любила устраивать частную жизнь своих подданных: она сватала, женила, мирила и крестила детей. Суворов, называвший императрицу земным богом, конечно, не мог противиться ее божественной воле. После высочайшей аудиенции супругам Суворовым пришлось забыть обиды, помириться и вместе отправиться в Астрахань к новому месту службы Александра Васильевича.

Однако семейная идиллия продолжалась недолго. Через три месяца после воссоединения супругов было совершено ужасное преступление, невинной жертвой которого стала несчастная Варвара Ивановна. Некий мужчина напал на нее и, угрожая двумя пистолетами, овладел ею. Видимо, незнакомец постоянно носил с собой два заряженных пистолета, так как насилие над мадам Суворовой повторялось еще не раз. Кажется, что в этот мелодраматический сюжет невозможно поверить, но Александр Васильевич с жаром встал на защиту чести жены:

«Сжальтесь над бедною Варварой Ивановной, которая мне дороже жизни, иначе вас накажет Бог! Глядя на ее положение, я слез не отираю. Обороните ее честь!» — просил Суворов, обращаясь к генерал-аншефу Турчанинову, правителю канцелярии Потемкина. В этом же письме Александр Васильевич даже заочно спорил с теми, кто скажет, «что она после уже последовала сама». Во-первых, виновато «безумное» воспитание в родительском доме, где «оставляли ее без малейшего просвещения в добродетелях и пороках», а во-вторых, преступник постоянно угрожал Варваре Ивановне убийством. Из-за страха смерти и позора она не рассказала мужу правду сразу после преступления. Требуя наказать виновного, Суворов называл его извергом, злодеем, «ризомарателем», то есть осквернителем, но фамилия насильника осталась тайной для потомков.

Потихоньку страсти улеглись. Жена замаливала грехи, и Суворов как человек глубоко религиозный радовался, что «Варвара Ивановна упражняется ныне в благочестии, посте и молитвах, под руководством ее достойного духовного пастыря». Оскорбительное прозвище «мусье-мадам» забыто, теперь Суворов ласково именует жену Варютой. В его письмах чувствуется забота и нежность, а еще искреннее глубокое горе из-за того, что беременность Варвары Ивановны опять закончилась неудачно. Суворов сокрушался: «Вымирает мой дом, я и наследство».

Наследник появился в семье Суворовых только в августе 1784 года. Варвара Ивановна родила мальчика, названного Аркадием, но это долгожданное событие никому не принесло радости. За два месяца до рождения ребенка Александр Васильевич обратился в Синод с прошением, суть которого такова:

«В 1779 году подана была от меня челобитная о разводе первым браком с женою моею. По принесении ею мне признания, и при том учинении раскаяния, будучи прощена, она мною принята была по-прежнему в сожитие, а, наконец, наруша свою клятву, сделала прелюбодеяние с секунд-майором Казанского пехотного полка Иваном Ефимовым сыном Сырохневым».

На этот раз между супругами началась затяжная позиционная война: противники вели перестрелку письмами, но боевого прежнего задора уже не было. Святейший Синод отказался начать дело о разводе. Суворов не стал настаивать, и дело заглохло. Александр Васильевич снова попытался вернуть тестю приданое жены, но князь Прозоровский наотрез отказался его принять. Даже майор Сырохнев, которым якобы увлеклась Варвара Ивановна, не вызывал у Суворова ни ярости, ни желания отомстить. После этой ссоры супруги никогда не встречались. Александр Васильевич назначил жене ежегодную пенсию в 1200 рублей. У Варвары Ивановны не было никаких собственных денежных средств. Суворов не разрешил «мусье-мадам» жить в его московском доме, и после смерти родителей Варваре Ивановне пришлось поселиться у своего троюродного брата князя Ивана Прозоровского. Опозоренная и всеми забытая, она вела уединенный образ жизни, и даже отблеск славы, увенчавшей Суворова, не освещал ее унылого существования. Аркадий, которого Александр Васильевич не признал своим сыном, остался на воспитании у матери. Варвара Ивановна не изнуряла ребенка учебой. Современники утверждали, что Аркадий «ничему не учился и ничего не читал». Однако фамилия Суворов, которую он носил, открывала юноше дорогу к блистательной военной карьере. В 1796 году Аркадий Суворов, которому исполнилось 11 лет, по повелению Екатерины Второй получил звание камер-юнкера. В Петербурге Суворов встретил Аркадия как сына, и более вопрос об отцовстве никогда не поднимался.

После восшествия на престол Павла Первого Суворов рассудил, «что лучше ныне мне отойди от службы» и подал прошение об отставке, император предписал Александру Васильевичу проживать в самой глуши Новгородской губернии в имении Кончанское. За полководцем был установлен гласный надзор полиции, вся его корреспонденция просматривалась. Варвара Ивановна, конечно, знала, что муж попал в немилость, и решила воспользоваться этим обстоятельством в своих целях. В октябре 1797 года она прислала Суворову письмо, в котором описывала свое бедственное положение. Суворов ответил кратко, что «он сам должен, а посему и не может ей помочь, а впредь будет стараться». Но о содержании письма Варвары Ивановны было доложено Павлу Первому, который потребовал составить опись имущества Суворова. Оказалось, что Александр Васильевич имел каменный дом в Москве, 9080 душ крепостных и на 100000 рублей пожалованных алмазных вещей. Император приказал Суворову отдать его московский дом жене и установить ей ежегодную пенсию в 8000 рублей.

В 1798 году прямо из ссылки Суворов был отправлен «спасать царей» и прогремел на всю Европу своими блистательными победами в Италии и Швейцарии. Суворов-младший пошел на свою первую войну вместе с отцом в чине генерал-адъютанта. Аркадий был отважен, как юный бог войны Марс. В 24 года Аркадий Александрович уже командовал дивизией. «С природным ясным умом, приятным голосом и метким словом, с душою, не знавшею страха ни в каком положении, с именем бессмертным в войсках и народе, он был идолом офицера и солдата. Таковы были его душевная доброта и вся высокая его природа, что невозможно было его не уважать, и еще менее не полюбить его», — вспоминал об Аркадии Александровиче Суворове один из его сослуживцев. Дамы обожали молодого полководца, который считался самым красивым мужчиной своего времени. Однако Аркадий унаследовал не только материнскую красоту, но и «мусье-мадамину» тягу к беззаботной жизни. Кутежи, карточная игра и охота занимали всего его свободное время. Отец попытался приструнить сына, женив его в 16 лет, но это нисколько не помогло. Кстати, мужа для своей любимой доченьки Александр Васильевич тоже приискал сам. Наталья выросла некрасивой, была очень скованна. При дворе Екатерины, где ценилось остроумие и светская непринужденность, ее считали даже глуповатой. Однако Суворов дал за Натальей Александровной такое огромное приданое, что от претендентов на руку и сердце не было отбоя. Выбор Суворова остановился на графе Николае Александровиче Зубове. Граф был человеком малообразованным, бессердечным, мрачным и, в довершение всего, беспробудным пьяницей. Все прелести жизни с алкоголиком слишком хорошо известны многим русским женщинам. Так что история собственного несчастного брака без любви ничему не научила генералиссимуса Суворова.

Послесловие

13 апреля 1811 года генерал-лейтенант Аркадий Суворов со своими сослуживцами ехал в открытом экипаже, запряженном четверкой лошадей. Путникам предстояло пересечь в брод небольшую южную речку. Обычно ее ленивый поток был безопасен, но теперь река, наполненная весенним половодьем, разлилась, пенилась мутными волнами и угрожающе шумела. У самой кромки воды кучер осадил лошадей и сказал, обращаясь к Аркадию Александровичу:

— Ваше превосходительство! Нельзя ехать, утопнем!

Слуга Суворова, пленный турецкий мальчик, с ужасом смотрел то на хозяина, то на бурлящие водные валы. Аркадий Александрович беспечно рассмеялся и крикнул кучеру:

— Не бойся! Вперед! Это моя река! Я — ее повелитель!

До середины реки добрались благополучно. Вдруг одна из лошадей поскользнулась и, не почувствовав дна, начала отчаянно биться. Следом за ней взбесились и остальные кони. Коляска перевернулась, и путники оказались в воде. Мальчишка-слуга, не умевший плавать, стал беспомощно колотить руками по воде. Аркадий Александрович подплыл к нему, ухватил за намокший кафтан, но неожиданно почувствовал безумную боль в руке, которая недавно была сломана. Трое спутников генерала и кучер, благополучно выбравшиеся на берег, увидели, как турчонок скрылся под водой, а Аркадия Суворова подмяли под себя лошади...

В сентябре 1789 года войска под командованием Александра Суворова одержали сокрушительную победу над турецкой армией на реке Рымник. После этого сражения Суворову был пожалован титул графа с присвоением наименования Рымникский. Его сын, князь Италийский, граф Аркадий Александрович Суворов-Рымникский, утонул в реке Рымник. Иногда ирония судьбы бывает очень жестокой...