Свои стихи о невероятной любви к России Петя писал по-французски, и в этом нет ничего удивительного, ведь в семье Чайковских русское навсегда смешалось с французским. Отец будущего композитора Илья Петрович происходил из казачьего рода Чайка, а матушка Александра Андреевна — из семьи обрусевших французов Ассиер.

О! Отчизна моя дорогая,
Расставаться с тобой не желаю.
Здесь рожден,
Здесь и смерть повстречаю,
О! Отчизна моя дорогая!
Предстою я с мольбой
Пред Всевышним:
– Сделай так, чтобы не был я лишним
Для России моей дорогой...

«СТЕКЛЯННЫЙ МАЛЬЧИК»

Эти проникнутые искренним патриотизмом, но не очень умелые поэтические строчки вышли из-под пера Петеньки Чайковского. Юному поэту исполнилось в ту пору восемь лет. «Маленьким Пушкиным» называла своего любимого воспитанника гувернантка Фанни Дюрбах. Однажды из-за неумеренного пристрастия ко всему русскому произошел забавный инцидент. На уроке географии Петя развернул карту Европы и стал осыпать поцелуями территорию, обозначенную словом Россия, а затем принялся плевать на Европу: досталось чопорной Великобритании, воинственной Германии, ни в чем не повинной Португалии...

– Пьер! Прекратите немедленно! Как вы можете плевать на страны, где живут такие же люди, как мы. Стыдно презирать людей за то, что они — не русские. Я — француженка. Значит, вы и меня не уважаете? — воскликнула гувернантка.

– Милая Фанни! Вы напрасно меня браните, — ответил Петя. — Заметьте, что, оплевывая все страны, я прикрыл рукою Францию.

У супругов Чайковских было семеро детей. Любящая мать Александра Андреевна и преданная гувернантка Фанни Дюрбах понимали, что Петя — особенный ребенок, с невероятно хрупкой, ранимой психикой и рано проснувшимися талантами. Петеньке было всего три года, когда обожаемая «мамашечка» показала ему ноты и научила играть на рояле. «Наша мама в Петербурге» — так называется первое сочинение композитора Чайковского, написанное им в четыре года. Вскоре у Пети начал развиваться внутренний слух — умение слышать музыку «внутри себя».

– О, эта музыка! Избавьте меня от нее! Она у меня в груди и в голове, — умолял маленький Петя.

Гувернантка испугалась. Фанни не понимала, как в полной тишине ребенок может слышать музыку, и решила, что это слуховые галлюцинации. Пете запрещали много играть на рояле, но он продолжал придумывать музыку и разыгрывать пьесы на столах, на комодах, на всем, что подворачивалось под руки, и однажды так сыграл на оконном стекле, что оно разбилось и осколки поранили руку.

Любое изменение в размеренной семейной жизни превращались для эмоционального, чувствительного мальчика в непереносимую муку. «Его впечатлительности не было пределов, поэтому обходиться с ним надо было очень осторожно, — вспоминала Фанни Дюрбах. — Это был стеклянный ребенок». В 1848 году Пете пришлось расстаться с гувернанткой, поскольку семья Чайковский переезжала на новое место жительства. Петр написал Фанни прощальное письмо, но так сильно расплакался, что слезы полностью смыли текст. В октябре 1850 года Александра Андреевна привезла Петра в Петербург и определила на подготовительное отделение Училища правоведения, а сама собралась в Алапаевск, где тогда жили Чайковские. «Лошади тронулись, и тогда, собрав последние силы, мальчик бросился с криком безумного отчаяния бежать за тарантасом, стараясь схватиться за подножку, за крылья, за что попало, в тщетной надежде остановить его». Состояние «стеклянного мальчика» напоминало истерический припадок, а воспоминания о пережитом ужасе преследовали его всю жизнь.

Детство Чайковского закончилось 25 июня 1854 года. В этот день мать, которую он любил «какой-то болезненно-страстной любовью», умерла от холеры. Потеря оказалась невыносимым грузом для психики 14-летнего подростка. Чайковский вспоминал, что «без музыки в то время сошел бы с ума».

Отец Чайковского видел благотворное влияние музыки на характер сына и пригласил одного из лучших преподавателей в Петербурге Рудольфа Кюндингера.

– Стоит ли Петру окончательно посвятить себя музыкальной карьере? — спросил Илья Петрович у преподавателя музыки.

– Нет. Никаких особенных способностей у вашего сына я не вижу, — прозвучал равнодушный ответ.

Чайковский продолжил учиться в Императорском училище правоведения, где царили нравы, характерные для многих закрытых учебных заведений. В классе, где учился Петр, ученики развлекались тем, что организовали «общество травли», которое издевалось над двумя слабыми мальчиками. «Травля состояла в постоянных насмешках, оскорбительных прозвищах, толчках, пинках, щипках и т. п.». Чайковский рано начал курить и попробовал вкус спиртного, что вполне соответствовало неписаным законам Училища правоведения: «Курить доблестно. Пьянствовать еще доблестнее. Хвастаться похождениями с падшими созданиями еще доблестнее. Иметь венерическую болезнь лестно и внушает уважение. Онанировать гнусно. Быть пойманным в педерастии неблаговидно. Играть при этом пассивную роль омерзительно». У молодых правоведов существовал тайный гимн, текст которого нельзя воспроизвести из-за ненормативной лексики. Впрочем, достаточно и одной строчки «Приятное дело друг другу давать…», чтобы понять: нравы Училища правоведения сыграли роковую роль в судьбе «стеклянного мальчика».

Одноклассником Чайковского был Алексей Апухтин, очень талантливый мальчик, которому прочили поэтическую славу второго Пушкина. Петр и Леля, как одноклассники называли Апухтина, очень подружились. В общей спальне их кровати стояли рядом, и иногда подростки шептались ночи напролет. Леля посвятил своего друга в интимные стороны жизни, о которых знал не понаслышке. В 13 лет Апухтин стал любовником классного наставника Шильдер-Шульднера, и Леля был не единственным мальчиком в училище с таким «богатым» жизненным опытом.

СТОЛОНАЧАЛЬНИК «СТОЛА ПРОЩЕНИЙ»

«В наше время так учили, что наука выветривалась из головы тотчас после выпуска», — признавался Чайковский. Все, чему девять лет учили Чайковского в Училище правоведения, выветрилось у него из головы 13 мая 1859 года. Титулярный советник Петр Ильич Чайковский был принят в Департамент юстиции младшим помощником столоначальника. Начальство было им довольно, и через три месяца Чайковский стал старшим помощником столоначальника, но дальше карьере не пошла. Часто на молодого столоначальника нападала тоска, и он становился чрезвычайно рассеянным. Одно из прошений Петр Ильич, находясь в состоянии глубокой задумчивости, разорвал на кусочки, скатал в шарики, а затем по детской привычке съел.

Настоящая жизнь начиналась за пределами департамента, на Невском проспекте, где были театры, рестораны, красивые женщины и не менее привлекательные мужчины. Из своего пятидесятирублевого жалованья Чайковский выкраивал деньги на приобретение модных новинок. Это было очень сложно. Костюм, сшитый у дорогого портного, стоил от 20 до 40 рублей. Как и положено светскому человеку, Петр Ильич не ходил пешком и нанимал извозчика даже на небольшие расстояния. Рестораны, фейерверки, пикники, зимой катание на тройках требовали денег и научили жить с видом беспечного богача, имея десять рублей в кармане. Девиц, желавших завязать знакомство с симпатичным молодым человеком, было предостаточно. В 1861 году Чайковский с радостью написал сестре Александре, что увлечен сразу несколькими девушками: «Недавно я познакомился здесь с некою мадам Гернгросс и влюбился немножко в ее старшую дочь. Представь, как странно! Ее все-таки зовут Софи. Софи Киреева, Соня Лапинская, Софья Боборыкина, Софи Гернгрос — все Софьи! Вот много-то премудрости!

Сегодня я за чашкой кофе
Мечтал о тех, по ком вздыхал,
И поневоле имя Софья
Четыре раза сосчитал.

Однако все попытки устроить личную жизнь оканчивались безрезультатно. В 1862 году Петр Ильич в компании неразлучного Апухтина и еще нескольких друзей-правоведов обедал в петербургском ресторане «Шотан». Точных сведений о том, что произошло, не сохранилось, но участники вечерники «были обесславлены на весь город в качестве бугров». Русское слово «бугор» созвучно французскому слову bougre — содомит. Бугромания была широко распространена и великосветской среде, и семье Романовых. В Москве была очень популярна присказка: «Раньше Москва стояла на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре». Под «бугром» подразумевался московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, дядя Николая II..

После скандала в ресторане Апухтин уехал в провинцию, а Чайковский начал сторониться шумных компаний. 8 сентября 1862 года в Петербурге открылась консерватория, которую тогда скромно именовали музыкальным училищем. Петр Ильич стал одним из первых ее студентов. Родственники были в ужасе! Дядя Петр Петрович, узнав, что племянник ушел из Департамента юстиции, воскликнул:

– Петя! Какой срам! Юриспруденцию на гудок променял!

Чайковский изменился даже внешне: отрастил длинные волосы, отпустил бородку, одевался в помятые пиджаки и повязывал на шее шелковый банта. Художественный беспорядок в одежде обозначал, что Петр Ильич полностью порвал с франтовством и светской жизнью, посвятив жизнь искусству. В личной жизни тоже наметились многообещающие перемены.

ДЕЗИРЕ, ЧТО ЗНАЧИТ «ЖЕЛАННАЯ»

В 1863 году Чайковский познакомился с Верой Васильевной Давыдовой. Верочка была очень хороша собой, неплохо рисовала, недурно играла на рояле. Три года подряд, с 1866 по 1868 год, Чайковский проводил летние месяцы в местечке Гапсала. Вера Давыдова тоже отдыхала в этом уютном эстонском городке. Знакомство приобрело романтические мотивы. Молодые люди вместе музицировали и читали вслух. Чайковский просто обожал собирать грибы и научил Верочку отличать белый гриб от поганки.

– Согласитесь, что минута, когда видишь и срываешь хороший коренастый белый гриб, очаровательна, — говорил Чайковский. — Это похоже на ощущение любителя карточной игры, когда ему сдадут козырей.

Вера и впрямь подумала, что ей выпала козырная карта, предвещающая свадьбу, но дальше нежной дружбы дело не двигалось. Петр Ильич признавался своей сестре Александре:

– Я бы возненавидел Веру, если б вопрос о завершении наших отношений браком сделался серьезным.

В 1866 году Чайковский стал профессором Московской консерватории. Имя Чайковского быстро набирало популярность. Москвичи восхищались не только талантом композитора, но ценили его скромность и трогательную доброту. Для студентов Петр Ильич был кумиром, однако профессора Чайковского приводило в смущение обилие «кринолинов и шиньонов», то есть хорошеньких студенток с нотными папками в руках.

В 1868 году Чайковский решил поставить точку в затянувшемся романе с Верой Давыдовой. Любовно-дружеские отношения продолжались уже четыре года и приносили только страдания. Петр Ильич не решился сам объявить о разрыве и попросил сестру Александру: «Итак, напиши ей... Время одно может уврачевать наши раны, устранить недоразумения и сделать наши отношения такими простыми и искренними, какими мы оба желаем, чтобы они были».

Разрыв с Верой Давыдовой не был случайностью. Чайковский переживал новые, необыкновенные для него чувства. Он впервые по-настоящему влюбился в женщину. Анемичные отношения с Верой не шли ни в какое сравнение с тем, что ощущал Чайковский. Он любит и любим! Возлюбленную звали Дезире, что в переводе с французского означает «желанная». Оперная певица Дезире Арто была некрасива. Нос широкий, губы толстые, но голос и манеры были так прелестны, что поклонники просто сходили с ума, засыпая актрису цветами и подарками. Чары богини оперы безотказно подействовали на Чайковского: «Мне трудно понравиться, но эта женщина прямо с ума меня свела. Ей-богу, я никогда не представлял себе, что могу до такой степени увлечься. Когда она поет, я испытываю нечто совсем еще мне неведомое! Новое, чудное! А какая у нее рука! Я давно такой не видывал! Одна эта рука, с ее грацией во всяком движении, способна заставить меня позабыть все на свете».

26 декабря 1868 года Чайковский сообщает отцу о желании вступить в брак с госпожой Арто. Отец Чайковского, всегда мечтавший о женитьбе сына, предупреждал: «С такой особой, как твоя Желанная, ты потеряешь свой талант. Будешь простым прихвостнем, станешь только носить ее шлейф, а потом улизнешь в толпу как ничтожный прислужник!» Тревожные предчувствия мучили и сестру Александру, а брат Модест, имевший гомосексуальные наклонности, был в полнейшем недоумении.

Любовь и сватовство закончились так же неожиданно, как начались: нашелся доброжелатель, который рассказал Дезире о сексуальных пристрастиях жениха. Нареченная невеста Чайковского уехала на гастроли в Варшаву и через месяц вышла замуж за испанского певца Падиллу. Узнав о свадьбе Желанной, Чайковский сильно побледнел, но не сказал ни слова. Осенью 1870 года Дезире Арто вновь приехала в Москву на гастроли. Чайковский слушал ее пение и плакал, прикрыв глаза биноклем.

ЛЮБОВЬ ПЛАТОНИЧЕСКАЯ И ЖИЗНЬ СЕМЕЙНАЯ

«Я очень, очень одинок, и если б не постоянная работа, я бы просто ударился в меланхолию, — писал Чайковский 9 января 1875 года. — Да и то правда, что проклятая бугромания образует между мной и большинством людей непроходимую бездну. Она сообщает моему характеру отчужденность, страх людей, робость, неумеренную застенчивость, недоверчивость, словом, тысячу свойств, от которых я все больше становлюсь нелюдимом». Осенью 1875 года у Чайковского началась сильнейшая депрессия, но ему казалось, что он нашел единственно верное средство для исцеления: «Я буду делать все возможное, чтобы на ком-нибудь жениться. Я знаю, что мои наклонности являются самым большим и непреодолимым препятствием на пути к счастью, и я обязан приложить все силы для того, чтобы еще в этом году вступить в брак, и даже если у меня не хватит на это смелости, я в любом случае откажусь от моих привычек. Женитьба или официальная связь с женщиной заткнет рот всей этой шайке».

Однако побороть природу не удалось. 28 сентября 1876 года Чайковский писал брату Модесту: «Я так заматерел в своих привычках и вкусах, что сразу отбросить их, как старую перчатку, нельзя. Да притом я далеко не обладаю железным характером... Представь себе! Я даже совершил на днях поездку в деревню к Булатову, дом которого есть не что иное, как педерастическая бордель. Мало того что я там был, но я влюбился как кошка в его кучера!!! Итак, ты совершенно прав, говоря в своем письме, что нет возможности удержаться, несмотря ни на какие клятвы, от своих слабостей». Эти отрывки из писем, которые ранее не публиковались в академических изданиях, помогают представить, какие страдания причиняли Петру Ильичу недоступность нормальной любви, необходимость таиться, притворятся, страх огласки и общественного осуждения.

К счастью, на помощь пришла женщина. Вернее, пришло письмо от одной из богатейших женщин России Надежды Филаретовны фон Мекк. Владелица миллионного состояния, как робкая гимназистка, просила прислать ей фотографию.

Госпожа фон Мекк была женщиной с сильным характером, страстной, увлекающейся натурой. В 16 лет Надежда Фроловская вышла замуж за небогатого чиновника Карла фон Мекка. Надя уговорила мужа взять концессию на строительство железной дороги. При поддержки жены Карл фон Мекк из скромного служащего превратился в «железнодорожного короля». Надежда Филаретовна родила 18 детей, семеро из них умерли в младенчестве. Семейная жизнь казалась безоблачной, но в сорокалетнем возрасте Надежда Филаретовна влюбилась в молодого инженера Иолшина. Муж узнал об измене только через пять лет. Предательство любимой женщины убило его. Карл фон Мекк скоропостижно скончался от разрыва сердца.

Прошел год траура, и 45-летняя любительница музыки вовлекает Чайковского в эпицентр своих не угасших страстей. Надо заметить, Надежда Филаретовна не просто любила музыку, музыка доставляла ей особое духовное и физическое наслаждение. При прослушивании увертюры Чайковского «Буря» с Надеждой Филаретовной даже случился конвульсивный припадок. «Ваша музыка столь чудесна, что приводит меня в состояние счастливого экстаза. Мне кажется, что я парю над всем земным, у меня стучит в висках, сердце дико бьется, перед глазами плывет туман, мои уши утопают в волшебстве этой музыки. О боже, как велик человек, способный дарить другим подобные мгновенья счастья». Надежда Филаретовна не настаивала на личной встрече, опасаясь, что увлечение станет еще сильнее. Чайковский был счастлив, что обрел искреннего друга и может не опасаться неловких моментов, связанных с интимной близостью.

Переписка началась в декабре 1876 года и с каждым письмом становилась все более доверительной. В июне 1877 года Чайковский сообщил, что неожиданно стал женихом. Надежда Филаретовна разрыдалась, узнав о сватовстве. «А чего бы я ни дала за Ваше счастье!» — воскликнула она, но так и кажется, что влюбленной женщине хотелось крикнуть: «О, как счастливы мы были бы вместе!»

Женился Чайковский в рекордно короткие сроки. 26 марта 1877 года Петр Ильич получил письмо от некой Антонины Ивановны Милюковой. Девушка признавалась, что влюблена в Чайковского уже четыре года. Антонина Милюкова была образованной небогатой 28-летней девушкой, неплохой пианисткой, зарабатывала на жизнь шитьем. Чайковский ответил на письмо влюбленной девицы, а 1 июня 1877 года посетил свою будущую супругу и сказал, что не любит ее, но будет преданным другом. Он подробно описал свои пороки, свою раздражительность, неровность темперамента.

– Желаете ли вы быть моей женой? — спросил Петр Ильич.

– Нанеся визит одинокой молодой девушке, вы тем самым соединили наши судьбы. Если вы не сделаете меня своей женой, я убью себя, — спокойно ответила Антонина.

– Если вы удовлетворитесь тихой, спокойной любовью брата, то я вам делаю предложение.

Денег на свадебные расходы не хватало, и Чайковский обратился к Надежде Филаретовне за материальной помощью. Фон Мекк немедленно выслала требуемую сумму.

6 июля 1877 года состоялось венчание в московской церкви Святого Георгия. После торжественного ужина в ресторане супруги остались наедине, но «по части лишения девственности не произошло ровно ничего, — признавался Петр Ильич. — Я не делал попыток, ибо знал, что, пока я войду окончательно в свою тарелку, все равно ничего не выйдет. Принявши добрую дозу валерьяна и упросивши конфузившуюся жену не конфузиться, я заснул опять, как убитый». После скоропалительной свадьбы Петр Ильич понял, что с женой у него никаких общих интересов: «Как в голове, так и в сердце у нее абсолютная пустота». Антонина Ивановна проучилась год в консерватории, но не знала ни одного музыкального произведения Чайковского, а «влюбилась прямо в одно лицо, которое казалось содержащим в себе что-то божественное». Чайковский признал женитьбу идиотской затеей и сбежал от жены, сославшись на неотложные дела.

Петр Ильич вернулся в Москву только осенью. Попытка жить вместе с Антониной Ивановной закончилась тем, что Чайковский вошел по пояс в холодную воду Москвы-реки и стоял, пока мог выносить ломоту во всем теле. Он хотел простудиться и умереть, но даже не заболел. 24 сентября 1877 года Чайковский спешно покинул Москву. Петру Ильичу было 37 лет, но утром в Петербурге брат Модест встретил на вокзале старика с желтым лицом, покрасневшими глазами и трясущимися руками. В гостинице у Петра Ильича случился нервный припадок, после которого он две недели был в бессознательном состоянии.

«За всю мою любовь и преданность Петя мне отплатил тем, что сделал меня своею ширмою пред всею Москвою, да и Петербургом. Где же эта доброта его, про которую так много говорили?» — сетовала брошенная жена. Впоследствии Антонина Ивановна сошлась с юристом Александром Шлыковым, но ей вновь не повезло: у Шлыкова был деспотичный характер. Трое детей, рожденных от сожителя, были отданы в воспитательный дом. В 1896 году у Антонины Ивановна развилась мания преследования. Ее поместили в психиатрическую лечебницу, где с некоторыми перерывами она провела двадцать лет.

Роман в письмах с фон Мекк продолжался 14 лет. Все эти годы Надежда Филаретовна оказывала Чайковскому значительную материальную помощь. Деньги позволяли творить, не думая о низменных проблемах. Хотя фон Мекк делала робкие попытки встретиться лично, но Чайковский всячески избегал личного общения. Они написали друг другу 1200 писем. И вдруг Надежда Филаретовна прекратила переписку, сухо сообщив, что она разорена, не может больше помогать Чайковскому деньгами, а значит, и дружбе конец. Петр Ильич был оскорблен, несколько раз писал фон Мекк, но не получил ответа. Что стало причиной разрыва? Об этом можно лишь догадываться...

Прослушав Шестую симфонию Чайковского, композитор Балакирев сказал: «Что должен был перестрадать человек, чтобы написать подобную вещь». И действительно, чтобы понять Чайковского, надо слушать его музыку...