Каждый год 9 апреля в Финляндии отмечается День финского языка, или День Микаэля Агриколы. Человек, именем которого назван этот праздник, вошел в историю как просветитель и создатель национальной литературы. Только в последние годы историки открыли для себя другого Агриколу – церковного политика и дипломата, имевшего обыкновение наживать себе влиятельных врагов, в числе которых были и «родной» шведский король Густав Ваза. Возможно, именно противостояние с могущественным монархом и стало подлинной причиной его смерти, в обстоятельствах которой много неясного.

УЧЕНЫЙ-ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ

Дата рождения одного из выдающихся сынов Финляндии точно неизвестна и лишь примерно привязывается к 1510 году. Меньше вопросов с происхождением: Микаэль, носивший сначала фамилию Олавинпойка, появился на свет в деревне Торсбю прихода Перная в Нижней Уусимаа. Отец его был довольно состоятельным землевладельцем, а дом – таким большим, что, как почтительно отмечали исторические хроники, в нем можно было проводить заседания окружного суда.

Кроме Микаэля в семье было три дочери, вышедших впоследствии замуж за людей влиятельных и богатых. А вот единственного мальчика родители решили сделать священником. Начиная примерно с 10-летнего возраста он зубрил грамоту в выборгской школе, где и получил свое новое фамильное прозвище – Агрикола, означавшее «землевладелец».

Не будь у его отца земли, Микаэль вряд ли когда-нибудь смог бы позволить себе и учебу, и траты на книги, которые всегда составляли значительную часть его расходов. Он действительно очень тянулся к знаниям, что было отмечено и учителями, один из которых протолкнул его на должность секретаря епископа Турку Мартти Скютте. Годам к 20 Агрикола уже руководил всей канцелярией этого иерарха. Однако в 1536 году пытливый юноша отправился в Германию, в Университет Виттенберга, считавшегося неофициальной столицей Реформации.

В новом религиозном учении Микаэля привлекала его «открытость» к нижним слоям общества. По сути, человек получал право напрямую общаться с Богом, не прибегая для этого к посредничеству церкви. Но для начала верующий должен был обрести возможность самостоятельно ознакомиться с Библией, которая выходила на доступной только для образованных людей латыни.

Именно поэтому одним из наиболее выдающихся достижений Мартина Лютера стал перевод Библии на немецкий язык. Но ведь Европа – это не одни немцы. Скорее всего, именно в Виттенберге в уме Агриколы зародилась мысль перевести Библию на финский. А поскольку сама по себе подобная мысль была крамольной с точки зрения ортодоксальной католической церкви, он почти автоматически оказался в лагере реформаторов.

Во многом именно благодаря Агриколе Реформация начала распространяться не только в Финляндии, но и по всему Шведскому королевству.

Правитель страны король Густав Ваза покровительствовал новому учению, руководствуясь, подобно другим монархам, главным образом меркантильными соображениями. Ведь в соответствии с тезисами лютеранства церкви предстояло расстаться с большей частью своих сокровищ и земельных владений, переуступив «тягостные» материальные заботы государству. Скандинавские иерархи, в свою очередь, могли согласиться с чисто идеологическими догматами реформаторов, вполне готовы были признать над собой верховную власть короля, а не римского папы, однако в любом случае не собирались отказываться от накопленных сокровищ. Проблема здесь, впрочем, заключалась не только в стяжательстве иерархов, но и в их стремлении обеспечить финансовую независимость церкви от государства. Так началось многолетнее противостояние короля и епископов, в котором Агрикола выступил в роли одного из самых упорных противников Густава Вазы.

ПРОСВЕТИТЕЛЬ

Вернувшись в 1539 году из Германии со степенью магистра, Микаэль занял должность секретаря капитула (совета) Туркусской епархии. Поскольку епархия включала в себя всю Суоми, а ее глава Мартти Скютте покровительствовал Агриколе, недавний виттенбергский студент стал второй по значению фигурой в финской церкви.

Наряду с прочими обязанностями магистр Микаэль в качестве ректора должен был руководить самым известным в Суоми учебным заведением – школой при кафедральном соборе в Турку. Нельзя сказать, чтобы Агриколе это доставляло особое удовольствие. В своих письмах он жаловался, что погряз в учебной работе, и называл своих воспитанников дикими животными. Тем не менее его авторитет среди соотечественников рос неуклонно, и самое интересное, что ему даже удавалось выкраивать время для литературной работы. В 1543 году вышел написанный Микаэлем букварь финского языка, с которого, собственно, и начинается самостоятельная история финской литературы.

До нашего времени не сохранилось ни одного полного экземпляра этой книги, так что о ее содержании можно судить только по экземплярам последующих изданий. В первом написанном на финском языке стихотворении, помещенном на титульном листе букваря, автор призывал «дорогое дитя» изучать азы – начальную часть книги, содержащую алфавит, числа и основные фрагменты катехизиса.

Спустя год появился составленный магистром Микаэлем молитвенник на финском языке, считающийся самым полным из подобного рода изданий периода Реформации. И наконец, в 1549 году вышел переведенный на финский Новый Завет, трудиться над которым Агрикола начал еще во времена своего виттенбергского студенчества.

А вот до Ветхого Завета руки у него так и не дошли. Агриколе удалось осилить лишь несколько десятков псалмов Давида, а также «Песен и пророчеств» вошедших в еще одну изданную им на национальном языке книгу – Псалтирь. Впрочем, и того, что он уже сделал, оказалось более, чем достаточным. Народ, о существовании которого многие в Европе даже не догадывались (ставя знак равенства между финнами и шведами), благодаря одному человеку обзавелся собственным алфавитом и получил самостоятельный доступ к основополагающим трудам христианской культуры.

ДЛИННЫЕ КОРОЛЕВСКИЕ РУКИ

Литературно-просветительская деятельность Агриколы могла бы оказаться еще более плодотворной, если бы не отвлекавшие его многочисленные проблемы. И грубые ученики были среди этих проблем отнюдь не самой серьезной…

Медленно, но верно король Густав Ваза подбирался к собственности Туркусской епархии. Как свидетельствовал один из коллег Агриколы Паавали Юстен, как только умирал очередной член капитула, «никто не занимал его места, а все угодья и доходы переходили короне». Сам Юстен, впрочем, делал все, чтобы понравиться монарху, благодаря чему смог обойти в чинах менее сговорчивых церковных деятелей.

А что же Агрикола? Когда в 1546 году скончался настоятель кафедрального собора в Турку, магистр Микаэль рассчитывал занять его место и потерпел неудачу. Вскоре в городе произошел пожар, уничтоживший и крышу собора, и дом епископа, и многие другие находившиеся в собственности капитула здания. Ремонтировать их епархии пришлось за свой счет – церковные доходы Густав Ваза подгребал под себя, но брать церковь на жалованье вовсе не собирался.

Особенно взбесило магистра Микаэля требование короля отправить в Стокгольм лучших учеников туркусской школы – для работы чиновниками. Последовал резкий обмен «любезностями», после чего Агрикола вылетел с должности ректора. Его место занял более покладистый Юстен.

Нет худа без добра. Магистр Микаэль получил возможность закончить составление Псалтиря и даже занялся личной жизнью, вступив в 1550 году в брак с Бригиттой Олавинтютар, которая родила ему сына – Кристиана. Доходов с имения и литературных гонораров вполне хватало для безбедного существования. Но черви сомнения глодали его душу. Стоило ли отказываться от верховенства папы римского, чтобы впасть в еще большую зависимость от собственного монарха? И не станет ли этот монарх диктовать шведско-финской церкви свою волю, руководствуясь вместо общехристианских заповедей узконациональными или даже своекорыстными интересами?

Слабохарактерный и стареющий епископ Мартти Скютте явно не мог противостоять давлению Густава Вазы, а глава всех лютеран Шведского королевства архиепископ Лаврентий Петри хотя и сопротивлялся, но явно был очень далек от победы.

И тогда Агрикола решил снова выйти на политическую сцену…

ПОСЛЕДНЯЯ ДОРОГА

Когда в 1550 году Мартти Скютте скончался, в Финляндии никто особенно не сомневался, что его место займет именно Агрикола. Ведь кроме репутации просветителя и переводчика Нового Завета, он еще и дольше других коллег являлся членом капитула – пускай и достаточно молодым по возрасту. И все же, несмотря на очевидность подобного назначения, король тянул целых четыре года. А затем преподнес сюрприз, разделив Финляндию на две отдельные епархии – Туркусскую и Выборгскую. Формально все было правильно: население Суоми росло, и с административной точки зрения подобный шаг должен был укрепить отношения между пастырями и паствой. Но для Агриколы, получившего более почетную должность епископа Турку, было очевидно, что реальный объем его власти уменьшается вдвое. К тому же в новом епископе Выборгском Паавали Юстене он вряд ли мог найти союзника в борьбе против королевского абсолютизма.

Тем не менее отступать Микаэль не собирался. Уже первая его епископская месса и последовавшее затем пастырское собрание продемонстрировали, сколь велик его авторитет среди соотечественников. Чтобы не прослыть тайным сторонником католичества, Агрикола как можно скорее посетил последний из сохранивших приверженность папе римскому монастырей – Наантали. Согласно протоколу поездки, после его увещеваний тамошние «монахи и монахини обещали в своем учении и в жизни стать протестантами. Они согласились служить мессы на шведском и финском языках. Они обещали также отказаться от обращения к святым и от других суеверных обрядов».

Но еще больше, чем бескровное «покорение» Наантали, популярности Агриколы содействовала начавшаяся в 1554 году война с Россией. Причиной ее стали традиционные конфликты из-за рыбных и тюленьих ловищ, наложившиеся на личную обиду Густава Вазу. Этого «короля-крестьянина» раздражало, что другие европейские монархи не желали признавать его равным, а русский царь Иван IV поддерживал с ним дипломатические контакты не напрямую, а через своего новгородского наместника. В результате мелкие приграничные стычки переросли в крупную кампанию, когда населенные пункты по обе стороны границы самым варварским образом уничтожались противостоящими друг другу войсками. Тысячи финских крестьян лишились своих близких и крова, ища утешения у своего иерарха. И Агрикола им помогал, причем не только словом Божьим, но и вполне материальными «хлебами». И что бы он дал этим несчастным, если бы в свое время не отстаивал перед лицом короля церковную собственность?

Боевые действия между тем шли с ничейными результатами, и в конце 1556 года начались переговоры о мире. В состав делегации, отправляющейся в Москву на мирные переговоры, Густав Ваза включил и Агриколу. В русскую столицу шведы и финны прибыли в начале февраля 1557 года, а к конкретным соглашениям пришли в конце марта. Каждая из сторон осталась при своем, причем отношения между Москвой и Стокгольмом по-прежнему должны были поддерживаться через новгородского наместника. Именно поэтому условия мира скреплялись крестоцелованием не в Москве, а в Новгороде 2 апреля 1557 года.

На следующий день шведы выехали на родину. По свидетельству Юстена, вскоре после переезда границы «недомогание охватило магистра Микаэля; его здоровье и раньше не было слишком сильным. Неожиданная смерть застала его в пути, и он отошел к Господу в деревне Кюренниеми прихода Уусикиркко». Похоронили Агриколу в кафедральном соборе Выборга, но поскольку до нашего времени тот храм не сохранился, могила его тоже затерялась. Впрочем, нельзя исключать, что при проведении каких-либо очередных реставрационных или археологических работ останки великого просветителя Суоми будут найдены и перезахоронены со всеми достойными его почестями.

БЫЛО ЛИ ОТРАВЛЕНИЕ?

Спустя полтора десятка лет после кончины магистра Микаэля, когда Швеция и Россия снова оказались в роли противников, среди финнов начали ходить слухи, будто его отравили в Москве ядом замедленного действия. Ради справедливости следует отметить, что никто из финских или шведских историков всерьез к этим слухам не относился, и все же легенда жила, сохранившись вплоть до нашего времени.

Была ли смерть Агриколы естественной,или явилась следствием отравления, удастся выяснить только в том случае, если будут найдены его останки. Пока же следует обратиться к доводам логики.

На традиционный вопрос, кому это выгодно, можно ответить столь же категоричным: только не Ивану IV (который в то время еще не был Грозным). Ведь мир уже подписали, и перспективы отношений между Швецией и Россией выглядели достаточно безоблачными. Магистр Микаэль был не главным членом делегации, играл в переговорах вспомогательную роль и, в общем-то, был настроен вполне примирительно. Более того, если в Москве интересовались его личностью, то скорее должны были видеть в нем своего рода союзника, способного серьезно испортить кровь Густаву Вазе.

А вот для самого шведского короля смерть туркусского епископа оказалась весьма кстати. После кончины Агриколы сошел с политической сцены последний деятель, способный объединить вокруг себя финскую церковь и повести за собой простых финнов. Шведский король получил долгожданную свободу рук и почти сразу же после смерти магистра Микаэля приступил к давно уже запланированной конфискации церковного имущества.

Но если преступление действительно имело место и его вдохновителем был именно Густав Ваза, то кто же тогда выступил в роли исполнителя? Среди почти ста членов шведской делегации многие Агриколу недолюбливали: кто из-за преданности королю, а кто и просто из зависти. И что, собственно, им мешало отравить строптивого туртусского епископа, бросив по ходу дела и тень на неприятных им московитов?

Так или иначе, если не в шведской, то в финской истории Агрикола остался деятелем более значимым, нежели Густав Ваза. Из-за неустановленной даты рождения День финского языка стал отмечаться в день смерти Агриколы. Два города, тесно связанных с жизнью магистра Микаэля, – Выборг и Турку – трепетно берегли память просветителя, установив на своих главных площадях в его честь монументы.

Правда, в 1940 году, когда Выборг отошел к СССР, находившийся там памятник эвакуировали, да так основательно, что следы его затерялись. Тем не менее копии с этого монумента были установлены в городах Перная и Лахти – в том приходе, где прошло детство Агриколы. А уже в 2001 году в Выборгском районе, на том месте, где он скончался, был воздвигнут памятный камень с фигурной оградой. Наконец, в 2007 году – к 450-летию Агриколы памятник ему восстановили в самом Выборге. Так что, как ни парадоксально, по количеству возведенных в честь магистра Микаэля монументов нынешняя Ленинградская область сможет соперничать с Финляндией. Хотя что в этом удивительного, если история у них общая?