Биография Зинаиды Морозовой, жены, а потом и вдовы известного мецената, – готовый сюжет для любовного романа. Старообрядческое воспитание, развод в возрасте 20 лет, знакомство со вторым супругом во время венчания с первым, соперничество с императрицей, адюльтеры и загадочная смерть мецената, шикарные наряды и особняки, а после революция и национализация всего имущества – судьба Зинаиды Григорьевны «порадовала» ее и взлетами, и падениями. Даже по меркам лихого перелома XIX и XX столетий Морозова слыла героиней самых отчаянных легенд. Однако была ли она любительницей острых ощущений? Или своими авантюрами одна из богатейших женщин дореволюционной России обязана цепи случайностей?

Жизнь без любви

В течение жизни Зинаида Григорьевна не раз меняла фамилию; впрочем, имя, под которым мы ее знаем, тоже результат «смены имиджа», которую наша героиня провела уже в зрелом возрасте, став законной супругой мецената. Урожденная Зиновия Григорьевна Зимина появилась на свет в 1867 году в купеческой семье старообрядцев. Ее дед числился купцом второй гильдии Павловского Посада, а с начала 1860-х торговал мануфактурным товаром и в Москве. Отец Зинаиды унаследовал семейный бизнес и продавал на Кокоревском подворье продукцию семейной красильно-ткацкой фабрики. Доходы отца вполне позволяли дать девушке приличное домашнее воспитание; Зинаида увлекалась музыкой и театром.

В их семье вообще были неравнодушны к искусству: дядя Зинаиды, Сергей Иванович Зимин, основал частную оперу в Москве.

В семнадцать лет родители выдали девушку замуж за Сергея Викуловича Морозова, члена известного купеческого клана. Семьи невесты и жениха принадлежали к старообрядцам: кроме длинных бород, их отличала особая строгость нравов. Брак не задался с первого дня: энергичная Зинаида Григорьевна и нервный Сергей Викулович тяготились обществом друг друга, и это быстро заметили в обществе. Зинаида вспоминала: «Он очень меня любил, но всегда мне говорил: «Я тебе не пара». Супруги все чаще предпочитали проводить время по отдельности. К слову, современники отнюдь не считали Зинаиду Григорьевну красавицей. Правда, не могли отказать ей в наличии харизмы: будущую супругу мецената любили за чувство юмора, прямоту высказываний и жажду жизни – при этом без наглости и заносчивости. А вот на Сергея Викуловича дамы заглядывались – говорили, что у него роскошный волосы, а сам старообрядец похож на француза.

Знакомство Зинаиды Григорьевны с Саввой Тимофеевичем Морозовым – настоящая мелодрама: она отправляется под венец с нелюбимым женихом, он присутствует на венчании в качестве гостя и близкого родственника – Савва Морозов приходился жениху двоюродным дядей. Искра не промелькнула, но вскоре Зинаиде и Савве представился случай познакомиться поближе. Сергей Викулович предпочитал светским визитам охоту, Зинаида Григорьевна жаждала общества – и однажды, проявив редкое своенравие, в одиночестве направилась на один из вечеров в «Клубе служащих» Никольской мануфактуры, которой владело семейство Саввы Морозова. Миллионер и хозяин вечера проводил гостью в зал – и, по собственному признанию, тут же влюбился. Зинаида Григорьевна ответила на ухаживания благосклонно: вскоре до матери Саввы Тимофеевича, Марии Федоровны, начали доходить слухи о тайных свиданиях сына. Должен был разразиться скандал – и он разразился.

Скандал в купеческом клане

Развод, инициатором которого выступила Зинаида Григорьевна, состоялся 26 января 1887 года. Двадцатилетняя девушка не побоялась уронить честь в глазах общественности и остаться формально свободной: любовник не торопился связывать себя узами брака. Поступок Зинаиды красноречиво говорит о характере: вместо того чтобы спокойно прелюбодейничать за спиной мужа – в конце концов, так было принято, – девушка предпочла запятнать биографию разводом. Впрочем, уход от мужа стоил ей немалых страданий. Воспитанная в строгой вере, Зинаида Григорьевна воспринимала развод как безнадежное грехопадение. «Когда началась моя любовь к Савве Тимофеевичу, мы с Сергеем Викуловичем были в Крыму, мне было 18 лет, и я, не будучи плаксивой, целые дни плакала и не знала: решаться ли мне на развод», – вспоминала Зинаида Морозова.

Новая свадьба состоялась по вполне понятным нашим современникам причинам: Зинаида Григорьевна узнала, что ждет ребенка. Родители невесты были от такого поворота событий, мягко говоря, не в восторге. Повторный брак при живом муже считался чуть ли не большим грехом, чем развод; отец Зинаиды выразился на этот счет прямо: «Мне бы, дочка, легче в гробу тебя видеть, чем такой позор терпеть». Новая семья тоже приняла невестку в штыки: за глаза Зинаиду Григорьевну называли «безродной разводкой». Если с разводом все более-менее ясно, то обвинение в «безродности» вряд ли можно считать справедливым. Впрочем, неравенство положений взялся оперативно устранить счастливый супруг: ради Зинаиды Савва Морозов не жалел средств ни на наряды, ни на особняки.

Красивая жизнь

В качестве свадебного подарка Савва Тимофеевич приобрел дом на Большой Никитской на имя Зинаиды Григорьевны, где молодые супруги решили жить отдельно от родителей. Особняк считался вполне типичной для Москвы постройкой, а потому быстро перестал соответствовать растущим амбициям Зинаиды Григорьевны и спустя 10 лет был продан. В начале 1890-х супруги переехали на Спиридоновку. Чтобы построить дом под потребности семьи, Савва Морозов пригласил архитектора Федора Шехтеля – для специалиста особняк мецената стал одним из первых крупных самостоятельных проектов.

У Морозовых появилась настоящая крепость, построенная на стыке стилей: в его архитектуре прослеживаются черты ренессанса, рококо и ампира, а оформлением интерьеров занимался Михаил Врубель. Когда-то участок принадлежал дворянскому семейству Аксаковых; учитывая происхождение новых владельцев, в Москве сложилась эпиграмма:

Сей замок навевает много дум,
И прошлого невольно станет жалко:
Там, где царил когда-то русский ум,
Теперь царит фабричная смекалка.

Вслед за городским домом потребовалось и загородное имение: его отыскали во Владимирской губернии. Имение Покровское-Рубцово приобрели на имя Зинаиды Григорьевны и снова пригласили архитектора Шехтеля. В живописное место регулярно приезжали художники Левитан, Серов и Поленов. Для Антона Чехова, который тоже был дружен с семейством Морозовых, владельцы перенесли сюда целый дом со своей старой дачи: «Приезжайте к нам в Покровское! Для Вас перенесли дачу. Стоит она чудесно, на крутом берегу Истры, масса солнца, и Вы у нас отдохнете!» – писала Зинаида Григорьевна Чехову в 1904-м, но писатель так и не смог принять приглашение – через несколько месяцев его не стало.

Судьбы городского дома на Спиридоновке и загородного имения сложны, но в целом благополучны. Особняк Шехтеля стал домом приемов МИД России, а Покровское-Рубцово выкупили частные инвесторы для строительства коттеджного поселка, – правда, главное здание реставрируют после серьезного пожара, который повредил постройки в конце 90-х.

Тонкости коммерции

Богач Савва Морозов был на удивление непритязателен в быту – его не так уж интересовали особняки, роскошные интерьеры, приемы и наряды. Правда, позволял себе порой и маленькие слабости – например, подписывал письма и документы просто «Савва», не утруждая добавить фамилию. А вот Зинаиде Григорьевне, что называется, нравилось нравиться, и порой в этом стремлении она перегибала палку, ставя мужа в неловкое положение.

За глаза над «королевскими замашками» Морозовой порой смеялись, тем более что она и сама подливала масла в огонь. Например, на Нижегородской всероссийской выставке 1896 года праздная публика отметила, что шлейф платья Морозовой оказался длиннее, чем у императрицы Александры Федоровны. По канонам XIX века Зинаиду Григорьевну признали злостной нарушительницей этикета.

Впрочем, противоречивая оценка личности Морозовой не помешала ей стать хозяйкой одного из знаменитых салонов того времени, куда охотно ездил московский бомонд: в гостях у Зинаиды Григорьевны бывали и творческие личности с громкими именами, и потомственные аристократы. Савва Морозов посещал эти праздники жизни нечасто, ссылаясь на занятость, и вообще не любил шумных вечеринок. Зато к Зинаиде Григорьевне часто захаживал Федор Шаляпин – между ними установились теплые дружеские отношения, и певец с удовольствием исполнял для хозяйки дома русские народные песни.

Зинаида Григорьевна Морозова слыла не только известной светской львицей, но и крупной благотворительницей. Во-первых, быть богатым человеком и не жертвовать на сирот или больных считалось в XIX столетии нонсенсом. Во-вторых, Зинаида Григорьевна была женщиной коммерчески подкованной и понимала, что благотворительные проекты положительно отразятся на репутации ее супруга. Деловыми успехами Саввы Морозова Зинаида гордилась и старалась всегда быть в курсе всех событий, которые происходят на семейной фабрике. В 1913 году в Москве на средства Зинаиды Григорьевны выстроили дом дешевых квартир. Охотно помогала она и творческим персонажам – в частности, заказывала картины и скульптуры у начинающих, но подающих надежды мастеров. Несмотря на то, что Морозова охотно тратилась на наряды и благотворительность, ее отношение к деньгам сложно назвать бездумным. Уже после смерти Саввы, когда Зинаида Григорьевна унаследовала почти все его состояние, князь Петр Долгоруков предложил ей вступить в партию кадетов, но получил отказ с откровенной формулировкой: «Когда будут просить на дела партии, будет трудно отвечать, что денег нет».

Крах любовной лодки

Красивая жизнь вдруг явственно обозначила, что супруги не очень-то похожи друг на друга, а брак перестал казаться таким уж счастливым. Безграничное тщеславие, которое Савва вначале воспринимал как милую особенность супруги, в конце концов начало его раздражать: как и многие современники, он не понимал, как трезвый ум и обаяние уживаются с капризами и кичливостью в характере одной женщины. Растущее отчуждение привело Савву в объятия актрисы Марии Андреевой, и адюльтер вылился в настоящий роман. Желая материально обеспечить свою пассию (а заодно, видимо, произвести впечатление красивым жестом), Морозов застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей, а полис вручил Андреевой. Кроме прекрасного пола, Савва увлекся революционными идеями и начал субсидировать большевиков. Зинаида Григорьевна была в ужасе и даже просила соперницу повлиять на мужа. Впрочем, роман с Андреевой затих так же быстро, как и разгорелся: в 1903-м она увлеклась Максимом Горьким, а Морозов вернулся в семью. Однако золотая пора четы Морозовых была уже позади, а впереди маячило новое испытание.

В последние годы жизни Савва Морозов, и без того не большой любитель шумных компаний, окончательно перестал выходить в свет и замкнулся в себе. Некоторые исследователи считают, что Зинаида Григорьевна сознательно способствовала этой изоляции, пытаясь сохранить семью доступными ей способами: к этому времени у Морозовых было уже четверо детей.

Мария Андреева по-прежнему принимала участие в его судьбе.

В письмах друзьям она писала, что опасается за будущее Морозова и особенно боится, что жена с матерью отправят Савву «в лечебницу». Некогда враждовавшие невестка и свекровь действительно сплотились перед общей бедой: чтобы оценить состояние Морозова, к нему пригласили ведущих медиков. Те вынесли неутешительный вердикт: у Морозова обнаружили «тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски». Зинаида Григорьевна спешно выехала с мужем в Берлин, а затем в Канны. Медицинская комиссия поставила диагноз 15 апреля 1905 года, а 15 мая Зинаида Григорьевна обнаружила Морозова мертвым в гостиничном номере. Причина смерти миллионера так и остается загадкой: по официальной версии, Савва Морозов покончил с собой, выстрелив в грудь, но в Москве много говорили о том, что ему могли «помочь». Среди рабочих фабрики была популярна совершенно фантастическая легенда, будто владелец не умер, покойник – не настоящий и сам Морозов отказался от богатства и тайно помогает мастерам на фабрике. Как бы то ни было, много лет спустя нервное заболевание проявилось и у его старшей дочери Марии.

После смерти Морозова основная часть имущества мецената перешла к вдове – так Зинаида Григорьевна стала одной из богатейших женщин Москвы. Впрочем, вдовствовала недолго: 7 августа 1907 года в жизни Морозовой случилась третья свадьба.

Новая авантюра

Заводы и рудники на Урале, поместья во Владимирской и Московской губерниях – современники были уверены, что нового мужа Зинаиды Григорьевны прельстили отнюдь не ее ум и сообразительность. Зато генерал-майор свиты его императорского величества Анатолий Анатольевич Рейнбот был дворянином – автоматически дворянкой становилась и его 37-летняя супруга. Впрочем, для Рейнбота эта женитьба оказалась куда более выгодной, чем для Зинаиды Григорьевны: у генерал-майора накопилось немало материальных проблем, а вдова мецената лишь утвердила репутацию скандальной особы. Впрочем, Рейнбот повел себя в этих отношениях не менее скандально: во-первых, развелся с женой, чтобы вступить в брак с Морозовой, во-вторых, устроил тайное венчание – жених состоял в свите императора и не спросил «высочайшего согласия» на брак.

Морозовские миллионы в итоге не уберегли Рейнбота от финансовых неприятностей: назначенный в 1906 году московским градоначальником, он многим казался «административным авантюристом» и активно боролся с революционными выступлениями. На большом посту Рейнбот задержался всего на два года: в конце 1907-го его сняли с должности по подозрению в нецелевой трате казенных денег. Только благодаря вмешательству Зинаиды Григорьевны и лучшим адвокатам дело удалось замять, но осадок остался – Анатолию Анатольевичу все же вынесли приговор, который так, однако, и не вступил в силу. В 1914-м они вместе поменяли немецкую фамилию на русскую: с началом войны так поступали многие. Рейнботу разрешили взять фамилию бабушки – Надежды Павловны Резвой. Резвой стала и Надежда Григорьевна – стоит отметить, что эта фамилия отлично подходила к ее темпераменту.

«Горки» Морозовские и Ленинские

Несмотря на материальный достаток, в котором жила стареющая Морозова, свои расходы и доходы она начала контролировать еще тщательнее. У Зинаиды Григорьевны явно присутствовала коммерческая жилка: в 1909-м она продала дом на Спиридоновке, купила поместье «Горки» и тут же принялась за энергичные преобразования. Интерьеры дома, как водится, ломились от изысканного фарфора и роскошной лепнины, а на полях разворачивалась борьба за каждый колосок. По инициативе Зинаиды Григорьевны в «Горках» обустроили образцовое хозяйство: здесь растили молочный скот и элитную пшеницу, а в оранжерее высадили экзотические фрукты и цветы.

В домах имения имелись паровое отопление, электричество, водопровод.

С 1916-го Морозова-Резвая стала здесь полноправной хозяйкой: очередной брак дал трещину, и супруги расстались. Но спокойствие длилось недолго: после войны все имущество Зинаиды Григорьевны было национализировано, а «Горки» облюбовал для себя сам Ленин. Возможно, именно по этой причине усадьба сохранилась куда лучше других подмосковных дворянских гнезд.

Зинаида Григорьевна переехала в Москву и поселилась в Староконюшенном переулке, но не оставляла попыток вернуть себе «Горки». «Резвая вдова» так утомила чиновников, что ее даже пытались арестовать, – пришлось умерить пыл. Но даже когда стало понятно, что «Горок» ей больше не видать, Зинаида Григорьевна продолжала переживать о судьбе своего бывшего имения и добилась удостоверения Комиссии по охране памятников искусства и старины: усадьбу признали национальным достоянием. Сегодня, когда в «Горках» работает музей, революционные экспонаты и черты усадебного быта существуют бок о бок, создавая причудливую композицию. Поскольку в «Горки» постоянно стекались почитатели вождя, в усадьбе сразу после смерти Ленина решено было устроить музей, но в доме почти на 20 лет обосновался его брат Дмитрий Ульянов. Время от времени Ульяновых пытались деликатно выселить, но выехала семья только после смерти Дмитрия в 1943 году.

Ценные предметы из усадьбы запросто могли «пропасть», как это случилось с тоннами драгоценностей дворянской эпохи. Выезжая, вдова покойного Дмитрия Ульянова собиралась забрать в Москву внушительный набор полюбившихся вещей, но на список вовремя наложила запрет администрация усадьбы. Для широкой публики «Горки» открыли лишь в 1949-м, по случаю 25 лет со дня смерти Ленина. Чтобы избежать лишних вопросов, почему вождь мирового пролетариата жил в атмосфере запредельной роскоши, многие экспонаты предусмотрительно удалили или накрыли чехлами, а оригинальная обстановка открылась посетителям лишь в XXI веке. Хотя бытует версия, что Ленин не только не стремился жить в роскоши, но, напротив, отличался скромным нравом и попросил ничего не менять в усадьбе к его переезду.

А бывшую миллионершу нужда заставила перебраться в село Ильинское. Последние годы она жила на пенсию в 120 рублей, которую Немирович-Данченко выхлопотал за вклад Саввы Морозова в создание театра, продавала немногочисленные оставшиеся у нее ценные вещи и много вязала – это занятие ее успокаивало. Зинаида Григорьевна скончалась только в 1947 году и была похоронена в Быково, где позднее построили аэродром. По одной из версий, позже прах перенесли на старообрядческое Рогожское кладбище, в семейный склеп Морозовых. По другой, младший сын Морозовой, вернувшись из ссылки, перенес в склеп лишь горсть земли. В любом случае даже много лет спустя две сильные личности оказались неразрывно связаны общей памятью.