Широкой публике фамилия Шухов известна по созданной им в Москве гиперболоидной башне, использовавшейся для передачи радио- и телевизионных сигналов. Между тем для развития инженерного дела в России Владимир Григорьевич сделал примерно столько же, сколько Ломоносов для развития русской науки, а Пушкин — для нашей литературы.

Шедевры промышленной эпохи

Мысль эта может показаться парадоксальной, но при наличии довольно ярких имен и очевидных успехах инженерного дела в России вплоть до конца XIX века отсутствовало то, что можно было бы назвать национальной инженерной школой. Существовала так называемая английская инженерная школа, основоположником которой можно считать многолетнего начальника Ижорских казенных заводов Александра Яковлевича Вильсона (1776–1866), представители которой прибыли в Россию с берегов Туманного Альбиона и занимались преимущественно промышленным проектированием, а также объектами, имеющими отношение к военно-морскому министерству. Конкуренцию ей составляла французская школа, у истоков которой стояли основатель Института корпуса инженеров путей сообщения Августин Августинович Бетанкур (1758–1824) и Петр Петрович Базен (1786–1838). Немало работало в России немецких инженеров, включая, например, создателя первой в стране железной дороги Франца Герстнера (1796–1840).

Да и сам государь Николай I вполне профессионально разбирался в инженерном деле. И все же, существуя на уровне отдельных ярких имен, собственно русская школа не оформлялась в подобие корпорации: не проталкивала своих в ущерб иностранцам и не могла похвастаться наличием неких проектных решений и технологий, которые можно было бы считать прорывными в общемировом масштабе.

Между тем в конце XIX века на фоне ускорившегося промышленного прогресса проявился новый тип инженеров уровня Эдисона и Лодыгина, бывших не только инженерами-практиками, но и учеными, чьи творения и разработки определяют лицо современной цивилизации. Эти изобретения вокруг нас — в трубах нефте- и газопроводов, в силуэтах вокзалов, просторных объемах торговых центров и резких контурах промышленных предприятий.

Эйфелеву башню, когда-то называли уродливой и чудовищной — сегодня она символ Парижа. Есть и другие башни и небоскребы, ставшие символами и почти сакральными объектами, что проявилось, например, в акте публичного уничтожения нью-йоркских башен-близнецов теми, кто ностальгирует по временам средневековой и слишком упрощенно понимаемой справедливости. И разве не с таким же усердием ревнители средневековой справедливости уничтожали шедевры искусства (в том числе имеющие признаки инженерных объектов — вспомним статуи Будды в Афганистане)?

Путь в профессию

Владимир Григорьевич Шухов появился на свет 28 августа 1853 года — незадолго до начала Крымской (в западной историографии — Восточной) войны, неудачный исход которой стал катализатором масштабных реформ, изменивших лицо Российской империи.

Отец его, Григорий Петрович Шухов, в разные годы служил в органах народного образования города Курска, затем был директором местного филиала Санкт-Петербургского государственного банка. Вскоре после рождения сына он был назначен «к исправлению должности грайворонского городничего» и прибыл в этот уездный городок Курской губернии вместе с женой Полиной Капитоновной (урожденной Пожидаевой) и крохотным сыном. Когда после падения Севастополя боевые действия пошли на спад, Шуховы снова ненадолго вернулись в Курск, а в 1856 году отправились в Петербург и стали столичными жителями.

Григорий Петрович работал в Экспедиции заготовления государственных бумаг, основанной в 1818 году для печатания бумажных денег — ассигнаций. Через год после его прихода здесь отпечатали тираж первой российской марки — с гербом Российской империи под царским балдахином и надписями «Почтовая марка. 10 коп. за лот». В обращение марку запустили с 1 января 1858 года.

Пока отец работал в экспедиции, его сын учился в 5-й классической гимназии. В 4-м классе он представил собственное доказательство теоремы Пифагора. Сегодня эта теорема имеет 367 доказательств, и одно из них принадлежит петербургскому гимназисту, ставшему впоследствии великим инженером. Впрочем, преподаватель Краевич (позднее — учитель физики сыновей царя Александра II) похвалил своего 14-летнего ученика, но сказал, что ему следует быть скромнее. Отец мальчика просил поблагодарить учителя за воспитательную беседу. С детских лет Шухову прививались скромность и уважение к людям, которые его окружали.

После гимназии Владимир отправился в Первопрестольную и поступил как отличник на казенное отделение в Императорское московское техническое училище (ИМТУ — ныне Московский государственный технический университет (МГТУ) им. Н. Э. Баумана). Еще до окончания училища Шухову удалось спроектировать и построить паровую форсунку для сжигания нефтяных остатков, получившую высокую оценку Дмитрия Менделеева и вызвавшую интерес в Америке, где уже создавались нефтяные империи Ротшильдов и Рокфеллеров.

Свое образование Владимир Григорьевич завершил в 1876 году, причем аттестат с отличием об окончании технического училища ему выдали даже без защиты дипломного проекта. В числе «трех успешно окончивших полный курс» и группы профессоров училища молодой инженер отправился в командировку за океан на Всемирную выставку в Филадельфию.

Американцы с их деловой хваткой сразу оценили профессиональные качества Владимира Григорьевича и предлагали ему выгодные условия для работы, но он отказался.

Вернувшись в Россию, Шухов стал проектировщиком паровозных депо в Обществе Варшавско-Венской железной дороги в Санкт-Петербурге. Однако крупных самостоятельных проектов ему не поручали.

И в этот период на его жизненном горизонте появился знакомый ему еще по Филадельфии Александр Вениаминович Бари, который, приехав из Соединенных Штатов, вместе со своим братом Вильямом основал в Петербурге «Техническую контору инженера А. В. Бари и Ко».

Владимир Григорьевич стал работать у них и вскоре отправился в Баку, где ему предстояло выполнять крупный заказ для фирмы братьев Нобелей.

Немного о патриотизме

В нефтяной столице Российской империи Шухов с ноября 1878 года проектировал, а затем руководил строительством первого в России наземного нефтепровода Балаханы — Черный город до перерабатывающего завода (длиной 8,5 версты, около 9 километров). Именно с этого проекта началась история российского нефтегазового проектирования.

Кроме того, Владимир Григорьевич предложил несколько идей по коренному изменению технологии добычи и хранения нефти, самая перспективная из которых заключалась в том, что нефть можно перекачивать не только по трубам, но и транспортировать в специальных нефтеналивных баржах. В сущности, именно благодаря этим технологиям Нобели смогли выиграть конкурентную борьбу за русский рынок с Рокфеллерами и Ротшильдами и очень серьезно потеснить их на рынке международном.

Имя Шухова приобрело известность и авторитет среди специалистов, и в 1880 году, приехав в Москву, он стал главным конструктором фирмы Бари. Предприятие это постепенно переориентировалось на производство металлоконструкций. В 1896 году для Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде Владимир Григорьевич построил восемь павильонов с перекрытиями в виде сетчатых оболочек, первую в мире мембранную конструкцию перекрытия здания (Ротонда Шухова) и первую в мире гиперболоидную башню. Это был настоящий прорыв в промышленной архитектуре. А в Москве по его проектам возводились Верхние торговые ряды и Петровский пассаж с арочными стеклянными сводами.

На рубеже XIX и XX веков Шухов был нарасхват. По его проектам строились объекты для городских систем водоснабжения, возводились газгольдеры (здания для хранения искусственного газа). Особый интерес вызывали проектировавшиеся им металлостеклянные конструкции перекрытий, которые часто использовались при строительстве железнодорожных вокзалов. Оставил свой след он и в строительстве паровых котлов и даже в военном деле.

Когда после поражения в Русско-японской войне началось возрождение русского флота, Шухов спроектировал конструкции высоких боевых наблюдательных (смотровых) гиперболоидных (трехосных) сетчатых мачт для заложенного в октябре 1905 года броненосца «Император Павел I».

Башни возвышались над палубой на 24 метра (высота над килем 53,4 метра). При значительном увеличении дальности наблюдения на море (до 23 километров) сквозная гиперболоидная «шуховская сетка» обеспечивала (при малой видимости самих мачт и низкой сопротивляемости ветру) их повышенную устойчивость от ударной волны.

«Император Павел I» стал первым в мире кораблем, оборудованным подобной конструкцией. Следующим был броненосец «Андрей Первозванный», сыгравший заметную роль в событиях революции и Гражданской войны. Подобные конструкции получили распространение и на судах иностранных флотов, хотя их авторство зачастую почему-то приписывается американцам.

К числу других «милитаристских» изобретений Шухова относится создание мин и платформ для транспортировки артиллерийских орудий. Созидатель по натуре, он был еще и патриотом и, предпочитая держаться на расстоянии от политики, никогда не отделял свою судьбу от судьбы Родины.

«Расстрелять условно»

Среди большевистских вождей, людей, в общем, хорошо образованных, только два инженера — Глеб Кржижановский (1872–1959) и Лев Красин (1870–1926). Кржижановский — один из немногих советских лидеров, оставивший по себе исключительно хорошую память как автор плана ГОЭЛРО, благодаря которому отечественная энергетика не то что поднялась, а буквально взлетела на новый индустриальный уровень. С Красиным сложнее: он практически не участвовал во внутрипартийной борьбе, занимаясь делами вполне конкретными, связанными с технической подготовкой экспроприаций. После разгрома Первой русской революции Красин вполне успешно работал руководителем российских предприятий германской фирмы «Симменс и Гальске», получал хорошие деньги и, кажется, полностью порвал со своим революционным прошлым.

К большевикам он вернулся уже после их прихода к власти, проявив себя как вполне компетентный дипломат и руководитель внешнеторгового ведомства.

В общем, и Кржижановский, и Красин относятся к тем, кого можно назвать политиками-технократами. Причем больше технократами, чем политиками. Можно не сомневаться, что и без октябрьского переворота они вполне состоялись бы как инженеры и как творческие личности. Хотя не исключено, что масштаб деятельности был бы поменьше.

Владимир Григорьевич Шухов в политику не лез принципиально. Возможно, потому, что был старше. Еще в молодые годы он узрел революционное брожение в непривлекательном облике народовольческого террора. И получил своего рода прививку.

Относительно большевиков никаких иллюзий он не питал, однако продолжал работать, считая, что именно таким образом может лучше всего помочь Родине. В ноябре 1917 года во время боев в Москве в окно его кабинета влетел снаряд и, не разорвавшись, грохнулся на пол. Шухов, придя в себя от потрясения, приказал горничной убрать этот предмет и продолжал корпеть над чертежами.

Скорее всего, он занимался своей знаменитой башней, к строительству которой приступили в самый разгар Гражданской войны — весной 1919 года. И с финансированием, и с материалом, и с трудовым энтузиазмом в стране тогда были проблемы. Неудивительно, что работа затягивалась. Из записи в дневнике Шухова: «29 июня 1921 года. При подъеме четвертой секции третья сломалась. Четвертая упала и повредила вторую и первую…»

Владимира Григорьевича обвинили во вредительстве и приговорили к… «расстрелу условно». Все-таки к инженерам советская власть относилась бережней, чем к литераторам или философам. По крайней мере, до поры до времени.

Башню он достроил, и сегодня это телескопическое сооружение высотой 160 метров признано экспертами одним из ведущих достижений инженерного искусства. 19 марта 1922 года с ее помощью началась трансляция радиопередач, а с 10 марта 1939 года стали осуществляться и телевизионные трансляции.

Из личной жизни лауреата

Советская власть оценила Владимира Григорьевича, тем более что он принял весьма активное участие в реализации все того же плана ГОЭЛРО.

Он даже в очередной раз превзошел самого себя, построив три пары сетчатых многоярусных гиперболоидных опор для линий электропередач при переходе через Оку (сегодня сохранилась только одна — высотой 128 метров).

В 1929 году Шухов был избран почетным членом Академии наук и удостоен Ленинской премии.

В Самарканде Владимир Григорьевич разработал метод, с помощью которого удалось выправить «падающий» (вроде Пизанской башни) минарет в медресе Улугбека. В Баку участвовал в пуске завода «Советский крекинг», работавшего по технологии, созданной им еще для Нобилей.

Зацикленность на работе не оставляла Шухову времени на бурную личную жизнь. Современники, впрочем, вспоминают о его отношениях с Ольгой Книппер-Чеховой, но сами участники этого романа никаких комментариев по его поводу не давали.

Еще в 1894 году Владимир Григорьевич женился на дочери железнодорожного врача Анне Николаевне Мединцевой (из рода Ахматовых).

В браке у них родилось пятеро детей — Ксения, Сергей, Фавий, Владимир и Вера. Ни им, ни внукам никакого состояния Шухов не оставил, поскольку все права на свои изобретения передал Советскому государству. Можно сказать, что выбора у него не было. Но он, выбор, все-таки был, поскольку Шухова постоянно звали за границу, предлагая самые выгодные условия работы. Он сохранил верность России.

Владимир Григорьевич умер 2 февраля 1939 года от последствий ожогов, полученных в результате несчастного случая (очень чистоплотный, он постоянно протирал руки спиртом или одеколоном. Однажды несколько капель упали на рубашку, и она вспыхнула от свечки, которая стояла на письменном столе…)

Шухову было 85 лет. Вторая мировая война начнется через семь месяцев…

Оценка профессионала

Сегодня во многих странах проходят Шуховские чтения, симпозиумы и конференции. Его работы цитируются, на его патенты ссылаются. Сформулированные и обкатанные им на практике принципы проектирования применяются в современном конструировании объектов, которые словно обозначают наиболее вероятный вектор развития человеческой цивилизации: самая высокая в мире гиперболическая телебашня (640 метров) в Гуанчжоу, Пекинский оперный театр и многое-многое другое.

Великого инженера помнят. Только в нынешнем году в Каннах демонстрировался фильм «Шухов — последний герой русского Ренессанса», вышла книга «Петербургское crescendo инженера Шухова». Продюсер фильма и автор книги президент Международного Шуховского фонда Леонид Штерн тоже инженер и автор многих изобретений и потому лучше, чем кто-либо, может оценить достижения своего великого коллеги. Вот его мнение: «Шуховым были заложены основы оптимальных методов конструирования и проектирования в отечественной технике. Методы эти развиваются на современном этапе и будут иметь дальнейшее развитие в соответствии с эволюцией развития техники и промышленности. Так, в своей монографии «Стропила. Изыскание рациональных типов прямолинейных стропильных ферм и теория арочных ферм» Шухов разработал основы теории и практики оптимального проектирования большепролетных перекрытий.

Созданные Владимиром Григорьевичем инженерные проекты эстетически очень красивы, и эта красота, бесспорно, очень сильно повлияла как на научно-технический прогресс, так и на художественную культуру в инженерном деле и особенно в архитектуре.

Работы Шухова написаны не только простым и ясным, но ярким и образным языком. Когда читаешь составленные им описания изобретений, прилагаемые к заявкам на «Привилегии» (патенты), то обращаешь внимание, что в процессе чтения его конструкция визуализируется, оживает — так ярко и четко он ее описывает!

Определяя место Шухова в ряду величайших инженеров нашего времени, следует учитывать, что он был прежде всего инженером-проектировщиком, и в этом качестве вклад его в современную инженерию переоценить невозможно. В своих работах он блестяще реализовал принцип оптимального проектирования рациональных конструкций в условиях противоречивых требований прочности, устойчивости и экономичности.

Понять же и суметь приложить этот принцип на практике способны только люди творческие, проекты которых сочетают в себе функциональность, красоту, внешнее и глубокое внутреннее совершенство, чьи творения сродни музыкальным симфониям».