Более полувека имя Артема Веселого было вычеркнуто из литературы. Его книги изъяли из государственных библиотек. Выросло целое поколение, которое вообще не слышало об этом писателе. Но все возвращается на круги своя. Пришла пора вернуть на книжную полку и произведения Артема Веселого, а читателям узнать его судьбу.

Настоящее имя Артема Веселого – Николай Иванович Кочкуров. Почему писатель выбрал себе такой псевдоним, остается загадкой. Возможно, до ареста он считал, что судьба благоволит ему.

Родился Николай Кочкуров в сентябре 1899 года в Самаре. «Волжская вольность», безусловно, оказала влияние на творчество Веселого. Впрочем, его детство нельзя назвать безоблачным. Однако Николай не видел в нем ничего тяжелого – большинство подростков той поры жили такой жизнью. Но немаловажное отличие от своих сверстников будущий писатель имел. Многие мальчишки, не научившись даже читать и писать, шли работать за мизерную плату. А Иван Кочкуров – простой волжский крючник – умудрился дать сыну начальное образование. Николай закончил Третье высшее начальное самарское училище имени Тургенева и уже затем поступил на трубочный завод.

В Первую мировую войну Кочкурова в армию не призвали по причине возраста. Однако он сам пробирается в район боевых действий, где ведет агитацию среди солдат в большевистском духе: «Штыки в землю». Как это ни удивительно, но в свои 15–16 лет писатель осознавал, что на войне «гибнет цвет нации». Остается только гадать, почему «агитатору» удалось избежать ареста и расстрела. До определенного момента Артему Веселому еще не раз удавалось избежать гибели.

В марте 1917 года Николай Кочкуров становится большевиком. После октября он вновь агитатор при Самарском общегородском комитете РКП (б). Его непосредственный начальник – известный революционер Куйбышев. В то время пришлось Веселому и за оружие взяться. Он участвовал в боях с восставшим чехословацким корпусом. Был ранен, попал в больницу, его кто-то узнал и выдал. Писателем Кочкуров мог и не стать, если бы не сбежал от белочехов, выпрыгнув из окна госпиталя.

А несколькими неделями ранее Николая собирались «шлепнуть» чекисты (вот судьба!). Одновременно с агитационной работой пока еще не Артем Веселый сотрудничал в нескольких самарских газетах. Как человек, не признающий несправедливости, он написал статью «О злоупотреблениях ЧК и советских органов». Спасли его белочехи, которые подняли мятеж и тем самым помешали чекистам расправиться с «клеветником на советскую власть». А от чешской пули, как было сказано выше, Кочкуров бежал. После всех этих злоключений Николай Иванович и сам поработал в ЧК – правда, недолго. Вскоре у него началась совсем другая жизнь.

После Гражданской войны Кочкуров приезжает в столицу. И упорно занимается самообразованием: «Работаю над собой лихорадочно, бешено! Сейчас очень много занимаюсь. Читаю, читаю, читаю, сплю не больше пяти часов». А быт, естественно, у Артема был не устроен, как у всех молодых писателей и поэтов того времени. Жилья практически нет. Скитался по общежитиям, квартирам знакомых. Обувка на ногах еле держится. Постоянное безденежье: «Обедаю один раз в два или три дня. Завтраков и ужинов не признаю принципиально».

Затем была служба на флоте. После демобилизации – вновь Москва, поступление в Литературно-художественный институт имени Брюсова. Прославленный мэтр – поэт Валерий Яковлевич Брюсов – был тогда еще жив. И по институту ходил анекдот, будто бы Брюсов спросил Веселого, почему он так мало читает. Артем ответил, что «пришел сюда учиться писать, а не читать».

На самом деле студент Кочкуров читал много. И был человеком независимых взглядов. О прочитанном говорил то, что думал. Например, он всем советовал читать Велемира Хлебникова, который не был Демьяном Бедным, поэтому литературные критики о нем (Хлебникове) либо ничего не писали, либо вскользь упоминали о «будетлянине» в негативном свете. А Николай Кочкуров о Хлебникове писал так: «Умел слово донага раздеть. Он не для чтения. Он для удивления и восхищения. Писателям, молодым особенно, нужен Хлебников, а то очень уж гладко стали писать». В 1928 году Артем Веселый написал предисловие к сборнику «15 лет русского футуризма», где назвал Велемира Хлебникова «величайшим из русских поэтов».

Конечно, Артем не только много читал, но и учился читать. В те годы – годы безбожия – многие удивлялись тому, что он никогда не расставался с Библией. Он считал: священная книга заложила основу всей литературы. Верующим Николая Ивановича нельзя назвать, но Библия его вдохновляла. А еще он постоянно читал «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля. По выражению одного из его друзей, «он впитывал в себя из этих томов русское слово – точное и образное». В одном из писем Артем Веселый признавался: «Работаю как черт. Не выхожу из библиотек. Читаю о прошлом, чтобы осознать лучше сегодняшнюю действительность».

«…Раздергали мы командировы ребра, растоптали его кишки, а зверство наше только еще силу набирало…» Это строки из романа Артема Веселого «Россия, кровью умытая…». Николай Иванович, несомненно, был сторонником советской власти – ведь он воевал за нее. Но в силу своего характера, своей личности он писал о том, что видел сам, в чем участвовал. И эта правдивость впоследствии вышла ему боком.

Вот еще несколько фрагментов из главного романа писателя: «В вокзальном садике три толпы. В одной играли в «орлянку», в другой убивали начальника станции, и в третьей, самой большой толпе, китайчонок показывал фокусы… Чернобородый большой солдат, расталкивая народ и на ходу обсасывая последнюю куриную ногу, коршуном летел добивать станции начальника: говорили, будто еще дышит… Один подвыпивший ефрейтор шумит: «Бить их всех: и большевиков, и меньшевиков, и буржуазию золотобрюхую!… Страна родная – дым, огонь, конца края нет…»

Нечто подобное наблюдал и Джон Рид, когда старой России не стало: «Бесформенное общество растаяло, потекло лавой в первозданный жар, и из бурного моря пламени выплыла могучая и безжалостная классовая борьба…»

Однако вернемся к роману Артема Веселого. «Россия, кровью умытая…» создавалась долго и сложно. И удивительно, что роман напечатали. Первая публикация состоялась в 1929 году в сборнике «Пирующая весна». В предисловии автор так высказался о своем новом детище: «Роман только еще оперяется. Каждое крыло рассчитано на 12 больших связок, 36 этюдов. Замыслы грозные… Страницы, которые здесь подаю, – малый итог четырехлетнего медвежьего труда».

После прочтения романа возникает мысль: у вольницы нет будущего. В предисловии Артем Веселый упомянул об этюдах к роману. В них тоже голая правда. В одном из этюдов – «Отваги зарево» – есть просто пророчество. Председатель хуторского ревкома Егор Ковалев со товарищи пришел «раскулачивать» некую графиню. Когда все было отобрано, аристократка выпалила: «Кого же вы будете грабить, когда разорите всех нас? Да вы, батенька мой, броситесь друг другу глотку грызть, и вашей звериной кровью захлебнется несчастная Россия».

Большевики бросились друг на друга, стали своим «глотку грызть». Жертвой пал и Артем Веселый.

Пришло время, и НКВД спохватилось. Не обошлось без доброжелателей. Один из критиков писал: «В книге есть ряд недостатков животрепещущего характера, а именно книга груба, некультурна». А некий Р. Шпунт 17 мая 1937 года опубликовал в «Комсомольской правде» статью «Клеветническая книга»: «Вся его книга – клевета на нашу героическую борьбу с врагами, пасквиль на бойцов и строителей молодой республики Советов. Но кто же создал славу произведению Артема Веселого? Кто были его адвокаты в литературе? Мы поинтересовались этим. Во втором томе «Литературной энциклопедии» об Артеме Веселом писали как об « оригинальнейшем из современных писателей».

Действительно, до 1937 года отзывы о романе были только положительные. Вячеслав Полонский в 1930 году так оценил творчество писателя: «В Артеме Веселом есть черты, напоминающие Максима Горького. Но в нем нет горьковской скорби. Артем больше революционер, чем Горький, и ближе к революционному мужику, на которого Горький смотрит сквозь очки, покрытые пылью времени».

Всего за год до ареста писателя в 1936 году журнал «Знамя» опубликовал эссе известного литературного критика Перцова: «Россия, кровью умытая…» занимает в советской литературе своеобразное и значительное место, потому что это произведение явилось одной из первых попыток «безгеройного» повествования, неизбежно одностороннего, скрадывающего роль личности, но впервые восстанавливающую ее в исторических правах».

После публикации романа одним из первых поздравил Артема Веселого с успехом Воронский и сравнил его с Фурмановым и Фадеевым. Впоследствии, автора этого сравнения обвинили в троцкизме. Вот и для Николая Ивановича Кочкурова готово обвинение.

Наступил 1937 год. Артем Веселый встречал его с семьей в Переделкино. По воспоминаниям родных, он был грустен. На улицу в мороз вышел легко одетым (может, ему уже было все равно, простудится он или нет). Сфотографировались на память. Но все было не по-праздничному. Николай Иванович предвидел свою судьбу. Уже во всю шли аресты писателей и поэтов. Поэтому часть архива Веселый отвез в дом родителей, где жил еще его младший брат Василий. Наверное, писатель надеялся, что его престарелых отца и мать и пролетария-брата, который работал грузчиком, не тронут. К счастью, так и случилось.

Артем Веселый во время веселой жизни много путешествовал – в основном по Волге. Покупал лодку, шел по реке на веслах и под парусом. Ловил рыбу. Своим дочерям Гайре и Заяре показывал красивейшие волжские места. Они заходили во многие города и поселки. Доплывали до Астрахани. Здесь Николай Иванович дарил кому-нибудь лодку, оставшуюся рыбу – вяленую и свежую, и они отправлялись домой.

Состоялось такое плавание и летом 1937 года. Позднее сестры вспоминали, что «отец, в отличие от прежних путешествий по Волге, избегал посещать большие города, а охраняемые мосты проходил, прижавшись к плотам». Вероятно, Николай Иванович хотел скрыться от НКВД, а если его арестуют, то дочери будут вдали от дома и до них не доберутся.

В «ежовые рукавицы» Артем Веселый попал 28 октября 1937 года. При аресте оказал сопротивление. О последних днях его практически ничего не известно. Обвинили писателя, как и предполагалось, в троцкизме («спасибо» Воронскому), а также в покушении на жизнь товарища Сталина. Как-то без шпионажа на сей раз обошлось. Но для высшей меры наказания обвинений все равно было, как говорится, выше крыши. По сведениям, полученным в 1988 году в Военной коллегии Верховного суда СССР, Николай Иванович Кочкуров был расстрелян 8 апреля 1938 года.

Надежде Артема Веселого не суждено было сбыться: его родных тоже репрессировали, но уже после войны. Сначала арестовали жену писателя. Якобы в телефонном разговоре она сказала, что американский пенициллин лучше советского. А дело было в коммунальной квартире. Последовал донос. Вполне возможно, для того, чтобы освободилась комната. В сталинские времена такие случаи были не редки. Затем комнату пришлось освободить Гайре и Заяре. Их арестовали в 1949 году. За три года сестры побывали в четырех тюрьмах. Затем куйбышевская пересылка (так дочери Артема Веселого еще раз побывали на родине отца, Самару переименовали в Куйбышев). После пересылки сестер разлучили: Гайру отправили в Казахстан, Заяру – в Сибирь.

В 1956 году пришло освобождение. И сестры сразу взялись за дело реабилитации отца. Дело это было хлопотное. Требовались положительные отзывы от именитых персон, писателей, хорошо знавших Артема Веселого. В свое время этих персон в доме Николая Ивановича перебывало немало. Здесь они с удовольствием уплетали по-особому приготовленные самарские щи. А вот когда дело дошло до помощи в реабилитации расстрелянного собрата по перу, многие под разными предлогами отказывали в поручительстве: кабы чего не вышло. Например, такую позицию занял известный писатель Илья Эренбург, который, кстати, позднее мягко критиковал Сталина в мемуарах «Люди, годы, жизнь». Такую же позицию занял не менее известный в то время, автор «Русского леса» Леонид Леонов. И еще ряд членов Союза писателей.

Помогли Михаил Шолохов и Николай Асеев. Может быть, если бы не они, не их авторитет, Веселого не признали бы невиновным так быстро. Благодаря выдающемуся писателю и знаменитому поэту проволочек не произошло. В 1956 году Николай Иванович Кочкуров был посмертно реабилитирован.

У Артема Веселого были большие планы. Известно, что он начал роман «Гуляй, Волга…», собирался писать о революции 1905 года и историю казачества. Сохранилась только та часть архива, которую он отвез родителям. Однако наиболее ценные материалы, те, что находились в работе, Артем Веселый не успел спрятать, и их конфисковали при обыске. После реабилитации Союз писателей сделал запрос в органы госбезопасности по поводу архива, пришел ответ: «При обыске в 1937 году у него были изъяты рукописи литературных произведений: «Печаль земли», «Глубокое дыхание», «На высокой волне», «Притон страстей» и сценарий «Мир будет наш». Однако указанные рукописи не сохранились».