Почти треть века фельдмаршал И. Ф. Паскевич был полководцем № 1 Российской империи. Войска под его командованием выиграли четыре войны (с Персией, Турцией, Польшей и Венгрией), а сам он на правах самодержца управлял огромными регионами (Кавказ и царство Польское). И вот уже после его смерти историки с некоторой долей удивления обнаружили, что человек, чье имя на протяжении более четверти века служило символом воинской славы и мощи России, был по отцу украинцем, а по матери – белорусом. Невольно возникает вопрос: как именно человеку подобного происхождения удалось войти в высший и достаточно закрытый слой имперской элиты?

МЕЩАНИН ВО ДВОРЯНСТВЕ?

В 1827 году в своем дневнике бывший статс-секретарь Екатерины II Адриан Грибовский, упомянув в своем дневнике о взятии Паскевичем Эривани, оставил следующую запись: «Отец г. Паскевича в царствование Екатерины был поставщиком соли из крымских озер с товарищами, которую не выставили, взявши большие задатки, от падежа волов. Он почти ежедневно приходил ко мне и просил, по принесенной императрице просьбе, об отмене следовавшего с них до миллиона рублей взыскания, сделать им пособие, которое мне и удалось им сделать, и взыскание сие было с них сложено; после чего от города Полтавы, коего все почти обыватели в поставке соли участвовали, прислано ко мне благодарственное письмо, за подписанием все их, за оказанное во всемилостивейшем прощении им столь значительной суммы, пособие. Ныне сын его есть главнокомандующий армиею против персиян и, может быть, и не слыхал о имени человека, который ходатайством своим у монархини и князя П. А. Зубова способствовал к избавлению от посылки отца его и многих сограждан его на каторгу». 

Кристальная честность в финансовых вопросах не относилась к безусловным достоинствам Адриана Грибовского, а потому можно предположить, что Паскевичу-отцу он помогал не из одного альтруизма. Достаточно интересна и ссылка на последнего фаворита Екатерины II – Платона Зубова. Потемкин, чутко отслеживавший, кто именно ходит у императрицы в любовниках и быстро устранявший персонажей с политическими амбициями, узнав в 1792 году о том, как ведет себя этот красавец, срочно отправился из Новороссии в Петербург «рвать зуб», но по дороге скончался. Поговаривали об отравлении…

Историю, о которой пишет Грибовский, можно датировать 1791 годом, когда он вошел в окружение Зубова. В том же 1791-м году в Санкт-Петербург отправляется Григорий Иванович Паскевич, тоже, вероятно, решивший принять участие в хлопотах по соляному делу, а заодно выбить себе дворянское звание и выяснить, куда можно определить внуков – Ивана и Степана.   

Наиболее перспективно выглядела карьера военного. Однако для того, чтобы Ваня Паскевич стал офицером, (причем не под старость, а в молодом возрасте), требовалось: 1) дворянство; 2) деньги; 3) образование.

Григорий Иванович, как бывший бунчуковый товарищ Войска Запорожского, имел права на получение российского дворянства, но продолжал числиться в мещанах вплоть до 1791 года. Это обстоятельство дало впоследствии противникам князя Варшавского сомнительное право попрекать его «мужицким» происхождением. С другой стороны, дослужившись до коллежского советника (в армии – полковник), Федор Григорьевич автоматически обеспечил потомственное дворянство и себе, и своим наследникам.

Теперь о деньгах. Только в окрестностях Полтавы Паскевичам принадлежали несколько хуторов с количеством крепостных около 500 душ. Прибавив сюда же могилевскую деревеньку Щеглицы (около 100 крепостных), мы вполне можем отнести их к средним помещикам. Учитывая сбережения, которые Григорий Иванович скопил на торговых операциях, можно констатировать, что деньги у Паскевичей водились, хотя их фамильное состояние трудно назвать особо крупным. 

Сложнее всего обстояло дело с образованием. Во всей Российской империи тогда существовало всего три учебных заведения для дворянских детей. Первоначальный выбор пал на наименее престижное, но наиболее доступное – Шкловский кадетский корпус. Это училище для украинских и белорусских выходцев основал бывший фаворит Екатерины II – Семен Гаврилович Зорич. После своей отставки от постели государыни он получил в подарок 500 тысяч рублей и белорусский городок Шклов и, подобно другим экс-фаворитам императрицы, посвятил остаток жизни делам просвещения.

Весной 1792 года Ваню Паскевича приняли в Шкловский корпус. Училище было рассчитано на 400 человек. Плата за обучения для выходцев из бедных дворянских семей выглядела почти символической. Все выпускники по окончании курса получали от щедрого Зорича мундир, экипаж, деньги на проезд к службе и 100 рублей. С точки зрения материальных затрат условия в Шклове оказывались достаточно выгодными, однако отсутствовало главное – перспектива дальнейшего карьерного роста. Учеба в провинциальном корпусе не давала возможности обзавестись полезными связями и знакомствами. 

Впрочем, в Шклове Ваня Паскевич проучился недолго и уже летом переехал из сонной провинции в Петербург. Этой внезапной метаморфозе он оказался обязан своему деду.

Годом ранее, запасшись деньгами, Григорий Иванович отправился в столицу, хлопотать о получении дворянского звания. В Петербурге он с завидной быстротой обзавелся полезными связями. Связи эти оказались столь внушительны, что, представив в департамент герольдии свою родословную, Паскевич-дед не только добился дворянства, но и получил чин надворного советника (в армии – подполковник). Закрепившись на новом месте, он вызывает к себе двух старших внуков – Ивана и Степана и устраивает их на учебу в самое престижное учебное заведение государства – Петербургский пажеский корпус. 

УКРАИНЕЦ В ПЕТЕРБУРГЕ

Паскевичи были далеко не первыми выходцами с Украины, приехавшими покорять столицу Российской империи.

Проникновение малороссов в ряды имперского истеблишмента началось в начале XVIII века, когда наследники посмертно реабилитированного Кочубея сумели закрепиться в столице. Правда, особым весом они не пользовались и лишь в конце XVIII века Виктор Кочубей (правнук безвинно казненного генерального писаря), воспользовавшись покровительством своего земляка князя Безбородко, начнет стремительное восхождение по ступеням карьерной лестницы.

Массовое «пришествие» украинцев в Петербург относится к царствованию Елизаветы Петровны (1741–1762). Императрица не только по уши влюбилась в певчего придворного церковного хора Алексея Григорьевича Разумовского (сына простого малороссийского казака), но даже, кажется, вступила с ним в тайный брак. Порой «выпив лишнюю рюмку, он становился весьма беспокоен» т. е. начинал дебоширить, но в дела государственные не лез, а потому в качестве фаворита устраивал все придворные партии и врагов себе не нажил. Разумеется, от высочайших милостей Алексей Григорьевич не отказывался и, конечно же, позаботился родственниках и знакомых. Еще до того, как самому стать генерал-фельдмаршалом, он успел выхлопотать высшее воинское звание империи своему младшему брату Кириллу. Тот еще в большей степени владел искусством всем нравиться и ни с кем не ссориться, был известен своими остротами и даже неплохо проявил себя на административном поприще в качестве президента Академии наук и гетмана Малороссии. Стараниями братьев Разумовских украинцев при высочайшем дворе стало больше.

«Второе малороссийское пришествие» началось при Екатерине II. Румянцев, сменивший в качестве наместника Украины гетмана Разумовского, подбирал кадры для своей администрации из местных уроженцев. Проводя значительную часть времени в столице, он вел собственную политическую игру стремясь ослабить влияние на императрицу Григория Потемкина. В секретари Петр Александрович сумел провести двух самых способных своих сотрудников – Александра Безбородко и Петра Завадовского. 

Как это было и в случае с братьями Разумовскими, протеже Румянцева потащили за собой земляков и родственников. Украинские фамилии часто звучали при дворе, и в свете даже пошел гулять стишок, сочиненный на мотив ветхозаветных текстов:

Безбородко роди Кочубея,
Кочубей роди Комберлея,
Комберлея роди Гамалея,
Гамалей роди Кравченко,
Кравченко роди Марченко,
Марченко роди Толоча и т. д.

Хронология того, кто кого «роди» (родил), здесь несколько спутана, но суть явления отражена верно – малороссы крепко держались друг за друга и их роль в имперской элите становилась все заметней.

Но кто же именно «роди» Паскевича? Благодаря кому человек, мягко говоря незнатного происхождения поступил в Пажеский корпус, доступный только для отпрысков титулованных и высокопоставленных родителей?

Архивные документы указывают на то, что ему помогали два уже упомянутых персонажа. Одним из них был Александр Андреевич Безбородко (1747–1799). некогда служивший с отцом Паскевича в Малороссийской канцелярии Румянцева. Обратив на себя внимание наместника редкими способностями в составлении деловых бумаг, Безбородко по его рекомендации занял должность первого секретаря императрицы. В 1790-х годах он уже фактически руководил всей внешней политикой империи, и руководил очень успешно. В истории осталась фраза, сказанная им своим молодым подчиненным: «Не знаю, как при вас будет, а при нас в Европе ни одна пушка без нашего разрешения выстрелить не смела». 

Однако еще большую роль в карьере будущего князя Варшавского сыграл еще один сослуживец его отца по Малороссийской канцелярии – Петр Васильевич Завадовский (1738/39–1812) В 1776–1777 годах он являлся фаворитом Екатерины II, но в борьбе за благосклонность государыни был переигран Семеном Зоричем. В качестве моральной компенсации Завадовский получил 3800 душ крестьян, 5000 рублей пенсии и сервиз за 80 000 рублей. Несколько позже императрица поставила его руководить всеми учебными заведениями. Именно благодаря Завадовскому Паскевич и был зачислен в Пажеский корпус.

ПЕРВЫЙ ШАГ СДЕЛАН

Это решение, бывшее обычным примером взаимовыручки, которую оказывали друг другу земляки-малороссы, стало поистине судьбоносным не только для Вани Паскевича, но и для России. Правда, поначалу в его карьере далеко не все складывалось гладко. 

Исполнительный и дисциплинированный паж обратил на себя внимание императора Павла I, став его доверенным адъютантом. Но после его убийства окружение нового государя Александра I состояло уже из других молодых офицеров. Поняв, что карьеру при дворе ему уже не сделать, Паскевич решил пробиваться собственными талантами. Отправившись добровольцем на войну с турками, он прославился многими подвигами, став в 28 лет самым молодым генералом русской армии. 

Как ни странно, этого ему было мало. В своих мемуарах графиня Блудова рассказывала, что однажды, приняв на грудь лишнего, Иван Федорович жаловался, что жизнь проходит, а он еще ничего не добился. Кажется, он несколько сгущал краски, хотя другие, более «блатные сослуживцы» действительно получали те же награды, что и он, за гораздо меньшие заслуги. Тем не менее упрямый малороссийский выходец продолжал карабкаться вверх, по-прежнему блистал на полях сражений и одновременно обзаводился все новыми связями. Особенно он сдружился с великим князем Николаем Павловичем, в котором никто поначалу не видел будущего государя. Зато, когда этот великий князь стал императором Николаем I, настал и звездный час Паскевича.

Но все это было позже, и самое главное, что ничего этого не было бы, если бы в 1792 году приехавший в Петербург украинский паренек не сделал благодаря помощи своих земляков первый шаг в восхождении по карьерной лестнице. Ведь первый шаг самый важный.