Каратель Михельсон – победитель Пугачева
ЖЗЛ
Каратель Михельсон – победитель Пугачева
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
4641
Каратель Михельсон – победитель Пугачева
Иван Михельсон

Для современников и потомков Иван Иванович Михельсон был прежде всего главным усмирителем Пугачевского бунта. Правда, за свою долгую боевую жизнь ему довелось воевать и с пруссаками, и с поляками, и с турками, и со шведами. Но особых лавров он не снискал, а лавровый венок из побед над своими сплести трудно.

Родоначальником династии Михельсонов считается англичанин Джозеф (Иосиф) Михельсон, поступивший сначала на датскую, а затем на шведскую службу и занимавший в 1680 году должность адъютанта при короле Карле XI. Его сын Иоганн владел поместьем в Эстляндии и погиб под Полтавой.

По окончании Северной войны внуки павшего от русского оружия офицера приняли русское подданство, последовав примеру подавляющего большинства дворян прибалтийских (остзейских) губерний. В семье старшего из этих внуков 5 мая 1740 года в Ревеле (современный Таллин) и родился будущий полководец, крещенный, подобно своим предкам, в лютеранскую веру и названный в честь отца Иоганном. На русский манер его называли Иваном Ивановичем.

В 14-летнем возрасте будущего полководца записали в гвардию, в 18 он принял боевое крещение в сражении с пруссаками при Цорндорфе. При Кунерсдорфе был ранен и отправлен в отпуск с присвоением чина капитана.

В 1770 году в сражении с турками при Ларге Михельсон получил ранение в руку навылет, но первый со своим батальоном ворвался в неприятельский лагерь, захватив восемь пушек.

Затем вместе с Каргопольским карабинерным полком его перевели в Польшу под командование Суворова, вместе с которым осаждал Краковский замок. Будущий генералиссимус отзывался о нем так: «Майор Михельсон более всех, по его искусству, отряжаем был противу мятежников в поле, и от успехов его получил себе великую славу».

В сентябре 1772 года Польшу разделили, и Суворов уехал на войну с Турцией. Михельсон же со своим полком в декабре 1773 года отправился на подавление Пугачевского восстания.

При этом назначении учитывался приобретенный им опыт «малой войны», когда приходилось действовать не против регулярных войск, а против формирований партизанского типа, пользующихся поддержкой местного населения и зачастую в нем растворявшихся. В борьбе с таким противником ключевое значение имела быстрота, позволяющая уничтожать ударные силы мятежников до их рассредоточения, а также предотвращать слияние неприятельских отрядов в крупные соединения.

24 марта 1774 года отряд, костяк которого составлял Санкт-Петербургский карабинерный полк, нанес пугачевцам первое крупное поражение, разгромив у села Чесноковки войско Ивана Чики-Зарубина и пленив через два дня его предводителя.

В следующие два месяца Михельсон стремительно перемещался по приуральским степям, уничтожая мелкие отряды мятежников и одновременно пытаясь настигнуть главную ставку Пугачева.

Зачастую он действовал практически вслепую, хаотичным кружением своего отряда компенсируя нехватку информации о поддерживаемом населением противнике. Показательна в этом отношении участь Саткинского завода, который 1 июня был покинут Михельсоном, а уже на следующий день оказался занят Пугачевым, который, пополнив припасы, обратил его в пепел. Получив сообщение о случившемся, Михельсон ринулся в погоню и уже 3 и 5 июня дважды разбивал пугачевцев на реке Айе. И снова добить самозванца не удалось, поскольку для пополнения запасов Михельсону пришлось отойти в Уфу.

Сделанный карательным отрядом крюк дал Пугачеву передышку, которой он воспользовался для собирания своих сил и нанесения удара по Казани, что стало высшей точкой восстания. Под командованием Пугачева собралось примерно 20-тысячное войско, которое 12 июля овладело губернским центром, хотя и не смогло взять Казанский Кремль.

Вечером того же дня, подоспевший Михельсон вступил в город, сильно потрепав врага в ходе пятичасового боя, а на следующий день разбил мятежников в битве на Арском поле.

Еще одна крупная битва состоялась 15 июля и стоила повстанцам около 2 тысяч погибших и 5 тысяч пленных.

По словам Пушкина, «Пугачев бежал; но бегство его казалось нашествием. Никогда успехи его не были ужаснее, никогда мятеж не свирепствовал с такою силою. Возмущение переходило от одной деревни к другой, от провинции к провинции». Эта огненная лавина неслась к Москве, и мчавшийся за ней Михельсон никак не мог затушить очаг возгорания. Занервничавшая Екатерина II назначила главнокомандующим карательными войсками одного из лучших своих генералов Петра Ивановича Панина, а также, воспользовавшись заключением мира с турками, направила против Пугачева еще и Суворова.

24 августа самозванец был настигнут Михельсоном у Солениковой ватаги близ Черного Яра, где и произошло последнее крупное сражение восстания.

Силы мятежников оцениваются примерно в 20 тысяч человек при 25 пушках. Под началом Михельсона имелось 4767 человек регулярных войск и казаков при 24 орудиях. Правильно оценив неудачное расположение противника, Михельсон двинул в атаку донских и чугуевских казаков, которые смогли овладеть всей вражеской артиллерией. Пугачев приказал отбить пушки, но его сторонники были встречены картечными залпами и обратились в бегство. Потери правительственных войск – 16 человек убитыми и 74 ранеными. Погибло около 2 тысяч повстанцев и около 6 тысяч попали в плен. После этого боя Михельсон прибегнул к уже использовавшейся карательными частями практике. Несколько мятежников были казнены, а плоты с виселицами пустили плыть по реке – для устрашения.

Пугачев с обеими своими женами и детьми (сын и двое дочерей), а также примерно 200 сторонниками оторвался от преследовавших их на протяжении 40 верст казаков Михельсона.

Судьба самозванца была решена, но по иронии судьбы честь его поимки выпала не самому упорному из его преследователей Михельсону, а прибывшему буквально к шапочному разбору Суворову.

Самозванца повязали соратники и сдали его Александру Васильевичу, который посадил Пугачева в железную клетку и в таком виде повез на суд и расправу.

Современники, впрочем, именно Михельсона считали главным победителем самозванца, и это мнение разделялось царицей, пожаловавшей ему чин полковника, имение под Витебском и шпагу, украшенную бриллиантами.

Рассчитывать на большее, когда речь шла о подавлении крестьянского бунта, было трудно, но поскольку императрице этот бунт стоил немалых нервов, Михельсона удостоили еще и такой высокой награды, как орден Св. Георгия 3-й степени, формально, впрочем, не за разгром мятежников, а по совокупности заслуг в кампаниях против турок и поляков.

Следующая возможность отличиться, причем против серьезного противника, представилась ему в 1788–1790 годах, когда, организовав провокацию на границе, шведский король Густав III бросил вызов России.

Однако успехи Михельсона, в сущности, свелись только к одной небольшой победе при Кири и нескольким стычкам с ничейным результатом. На фоне победы Суворова при Рымнике и взятии Измаила это выглядело бледновато. А уж когда Суворов разгромил польский мятеж, Александр Васильевич окончательно занял в сердце императрицы место первого полководца.

При Павле I в 1797 году Михельсон был произведен в генералы от кавалерии, но еще один серьезный шанс выдвинуться появился у него только в царствование Александра I.

В феврале 1806 года, в преддверии надвигающейся войны с Турцией, Ивана Ивановича назначили командующим Дунайской армией. Поводом для начала конфликта послужило нарушение турками условий предыдущего Ясского мирного договора (1791) и смещение без согласования с Россией господарей Валахии и Молдовы.

В ноябре – декабре 1806 года русские войска заняли Дунайские княжества, а по весне начали наступление вглубь вражеской территории. В восставшую против османов Сербию был послан тысячный отряд казачьего генерала Ивана Исаева, который, соединившись с повстанцами Кара-Георгия, нанес туркам поражение при Штубике, что стало первым опытом боевого взаимодействия русских и сербов.

В списке турецких крепостей, которыми Михельсон собирался овладеть, на первом месте стоял Измаил, который 16 лет назад штурмом взял Суворов.

По Ясскому миру Измаил вернули Турции, и, хотя его укрепления были восстановлены лишь частично, он по-прежнему оставалась твердым «орешком». Гарнизон Пехливана-паши насчитывал до 20 тысяч человек, и Михельсон предпочел штурму осаду.

Лично прибыв к Измаилу, Иван Иванович устроил осмотр позиций, проезжая со своим штабом прямо под жерлами крепостных орудий.

Турки, естественно, открыли огонь, русская артиллерия ответила. Адъютант Михельсона и будущий фельдмаршал Иван Паскевич писал в своем дневнике: «Итак, под беспрерывным громом пушек, свистом ядер, треском гранат и криком «Ура!» главнокомандующий торжествовал приезд свой к Измаилу. Зрелище сие так пленило не только солдат, но и всех подчиненных, что, не видав, невозможно представить себе бодрость и веселость лиц каждого; а это есть первое достоинство полководца; найти ключ к сердцу подчиненных».

Осажденные турки постоянно производили из крепости вылазки и сами подвергались атакам.

14 мая русские громили врага на правом фланге, причем Михельсон лично руководил боем. В какой-то момент он вырвал у сопровождавшего казака пику, принял участие в рукопашной и даже вскочил на гласис, который, впрочем, пришлось оставить. Русские в этом бою потеряли не менее 100 человек, потери турок определили в 600 убитых и раненых.

17 мая, опять же под непосредственным командованием Михельсона, был отражен турецкий десант из Тульчи, пытавшийся высадиться в 20 верстах от тыловых линий Ротгофа.

12 июня турки захватили одну из осадных батарей. Выбить противника послали Паскевича с Малороссийским гренадерским полком. Чтобы не дать неприятелю перебросить туда подкрепления, генерал Воинов с четырьмя батальонами должен был в это же время атаковать левый фланг вражеской позиции, а сам Михельсон с Одесским полком предпринял аналогичную атаку правого фланга.

Турок в этот день погибло, по официальным данным, не менее 800, у русских – 35 убитых.

В разгар этих боев русско-турецкие отношения приняли неожиданное направление.

25 июня был подписан мир в Тильзите, по одному из условий которого Наполеон обещал России помощь в заключении выгодного мира с Турцией.

От боевых действий Михельсону посоветовали пока воздержаться.

Получив соответствующий рескрипт, Иван Иванович оставил под Измаилом отряд Засса, а сам со штабом вернулся в Бухарест. Все происходившее ему категорически не нравилось, но пережитые нагрузки его подкосили. 17 августа он скончался, успев отправить императору предсмертное письмо, в котором возражал против отвода войск за Днестр, отказа от поддержки Сербии и размена пленных по принципу «все на всех».

Через день в Париже при посредничестве французов была достигнута договоренность о перемирии до весны 1808 года.

Энергично и довольно удачно проведя свою последнюю военную кампанию, Михельсон так и не сумел завершить ее эффектной победой в силу объективных обстоятельств, включавших и политическую конъюнктуру, и его собственную кончину.

Похоронен он был в пожалованном ему селе Иваново в церкви, построенной на его средства. Там же позже похоронили и его сына Григория, умершего в 24-летнем возрасте, не оставив наследника.

Церковь разрушили в годы революционной смуты. Судьба останков полководца неизвестна.

Этот характерный для того времени акт вандализма в какой-то степени логичен, учитывая репутацию Михельсона, который и для своих современников, и для потомков так и остался прежде всего победителем «революционера» Пугачева.


28 мая 2021


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847