…Нет, не о знаменитом певце Юлиане – на этот раз о писателе, журналисте, актере, востоковеде, историке, издателе... Что там еще? Разведчике, шпионе, агенте КГБ? Кем он еще был? Точнее, кем он только не был! И написано о нем столько, что для одного лишь перечисления публикаций не хватило бы газетного разворота. Попробую все-таки найти какие-то мгновения в его жизни, которые мало известны широкому читателю. И начну с личного...

ЗНАКОМСТВО

Самое начало шестидесятых годов прошлого – уже! – века: еще длится «хрущевская оттепель», а до обещанного коммунизма осталось каких-то девятнадцать лет. Нынешней молодежи, насквозь пропитанной цинизмом, трудно поверить в то, что их сверстники шестидесятых отправлялась в далекие края «за туманом и за запахом тайги», что им «снились иногда голубые города», цвет которых свидетельствовал о романтических настроениях, а вовсе не о сексуальной ориентации.

Тогда, в 1959 году в журнале «Знамя» появился цикл рассказов о том, как молодежь в глухой тайге прокладывает автомобильную магистраль. Подборка называлась многозначительно – «Будни и праздники», и ассоциировалась с «Маршем коммунистических бригад», авторами которого были композитор Анатолий Новиков и поэт-песенник Владимир Харитонов. Были в том марше такие слова: «Мы везде, где трудно, дорог каждый час, трудовые будни – праздники для нас». Рассказы двадцативосьмилетнего автора, Юлиана Семенова, были выдержаны именно в таком духе, духе романтических строителей коммунизма. А через три года на экраны СССР под таким же названием вышла ленфильмовская экранизация этого цикла.

Вот краткое содержание фильма (следовательно, и самих рассказов), взятая с сайта «Кино-Театр): «Молодой инженер Зотов назначен начальником самого дальнего 406-го пикета на строительстве железнодорожной магистрали в тайге. Не очень радушно встретили нового прораба строители, ютящиеся в прокопченной, темной землянке: не всем под силу тяжелый труд, бытовая неустроенность. Но наступил день, когда строители заселили собственноручно построенный дом, а у Зотова случился двойной праздник – приехала невеста. И снова будни, и опять холодный барак заполнен – приехала новая партия строителей...»

Небольшую роль, если мне не изменяет память, чем-то недовольного строителя в фильме сыграл сам Юлиан Семенов. Это было смелое решение: появиться на экране вместе с суперпопулярными Петром Алейниковым, Тамарой Макаровой, Сергеем Филипповым, Лидией Сухаревской и другими не менее известными актерами кино. Помню, тогда меня неприятно поразило несоответствие между образом быстро ставшего знаменитым писателя и его очень высоким, как-то приблатненным голосом. Наверное, именно поэтому сняться в художественном фильме он рискнул только спустя тридцать лет: это была крохотная роль председателя международной научной конференции в блистательном «Солярисе» Андрея Тарковского. (Документальные кино- и телевизионные картины, в которых Семенов предстает как писатель Семенов, не в счет).

О ФАМИЛИЯХ

Прошло без малого три десятилетия, советская власть клонилась к закату. Закончилось всесоюзное совещание цензоров, в котором я по должности принимал участие, и мы устроили в гостинице небольшой банкет. Тогда крепко выпил Владимир Алексеевич Солодин, заместитель главного цензора страны по идеологической части. Тогда ему еще не было шестидесяти, но здоровье его было сильно подорвано собачьей должностью и алкоголем. (Хотя непременно следует отметить, что он сделал для наших писателей и издателей немало добрых дел: тылы ему обеспечивала мама, бывшая тогда главным терапевтом Четвертого главного управления Минздрава СССР, занимавшегося здоровьем хозяев страны).

Владимир Алексеевич почувствовал себя неважно, и я вызвался проводить его до стоянки такси. На улице он остановился и принялся размышлять вслух – отправиться то ли домой, то ли в ресторан ЦДЛ. Потом махнул рукой и решился: «Нет, поеду к Юльке!» «Юлькой» был афганист (точнее, пуштунист) Юлиан Семенов, его однокашник по московскому Институту востоковедения, равно как и арабист в прошлом Евгений Примаков. Тогда-то бывший китаист Солодин и поведал мне, что Семенов по отцу – Ляндрес, а отец Примакова, практически не живший с семьей, носил фамилию Киршенблат. В то время сведения такого рода все еще держались в большом секрете от широкой публики.

Однако прошел годик-другой, и сам Юлиан рассказал о своем отце в пожалуй самой последней книге с говорящим названием «Ненаписанные романы».

ОБ ОТЦЕ

Семен Александрович Ляндрес во многом предвосхитил биографию своего знаменитого сына. В том смысле, что жизнь прожил весьма и весьма бурную. Местечковый еврей закончил знаменитую Промакадемию, которая вплоть до 1941 года ковала из рабфаковцев руководящие кадры. Числилась она вузом, но образование давала фактически среднее специальное – зато из ее стен выходили политически подкованные руководители. Ее закончили жена Сталина Надежда Аллилуева, знаменитый шахтер Алексей Стаханов и, наряду с Семеном Ляндресом, многие другие, занявшие со временем видные руководящие должности в Советском государстве. Заметим попутно, что в Промакадемии учился и Никита Хрущев, но так и не сумел доучиться.

Двадцати трех лет от роду Семен Александрович получает должность начальника сектора печати Наркомата тяжелой промышленности, затем возглавляет организационно-плановый и иностранный отделы, И, наконец, становится помощником наркома Серго Орджоникидзе. В 1934 году в Институте красной профессуры (который в послевоенный период стал Академией общественных наук при ЦК КПСС) Ляндрес знакомится с Бухариным, только что возглавившим газету «Известия», и тот приглашает его на должность секретаря – фактически своего заместителя.

Бухарин к тому времени уже побывал в серьезной опале за «правый уклон», но успел раскаяться, заявив все в том же 1934-м: «Обязанностью каждого члена партии является сплочение вокруг товарища Сталина как персонального воплощения ума и воли партии». Ляндрес вскоре перешел на другую работу, и шлейф сталинских репрессий в те годы не коснулся его.

КСТАТИ, О «ЧИСТКАХ»

Как тогда удалось ему уйти от обвинения в связях с врагом народа? Во время, когда самые абсурдные обвинения и преследования считались нормальным явлением? Вот что писал сам Бухарин в ожидании окончательного приговора: «...Есть какая-то большая и смелая политическая идея генеральной чистки а) в связи с предвоенным временем, b) в связи с переходом к демократии. Эта чистка захватывает а) виновных, b) подозрительных и с) потенциально подозрительных. Без меня здесь не могли обойтись. Одних обезвреживают так-то, других — по-другому, третьих — по-третьему. Страховочным моментом является и то, что люди неизбежно говорят друг о друге и навсегда поселяют друг к другу недоверие (сужу по себе: как я озлился на Радека, который на меня натрепал! а потом и сам пошел по этому пути...). Таким образом, у руководства создается полная гарантия».

Как вам понравятся такие суждения, читатель? Поневоле возникает вопрос: а не «натрепал» ли Семен Ляндрес на своего шефа, чтобы увернуться от «большой и смелой политической идеи генеральной чистки? Даром, что ли, к концу Великой Отечественной он стал уполномоченным Госкомитета обороны, отвечавшим за пропаганду и агитацию в партизанских отрядах. А после Победы он усиленно занимался агитационной работой в Администрации советских оккупационных войск в Германии.

Справедливости ради следует отметить, что «потенциально подозрительного» Семена Александровича в 1942 году посадили в знаменитый Владимирский централ, но вскоре освободили и даже временно назначили заместителем председателя ОГИЗа – так называлась контора, объединявшая государственные (а иных-то и не было!) издательства. А связь с Бухариным Ляндресу припомнили в 1952 году, когда по стране прокатилась жестокая волна государственного антисемитизма. Амнистировали его только в 1954 году. Вот как вспоминал о нем Владимир Сосновский, сын репрессированного в 1937 году Льва Сосновского: «У Ляндреса был сломан позвоночник, спина углом и перебита рука. “Сидел в смертной камере... Если б не разоблачили и не арестовали Рюмина (это был один из главных палачей, заместитель наркома ГБ. – Прим. В. Сосновского), то через пару дней был бы я расстрелян... Но – расстреляли его!”»

После реабилитации Ляндрес активно работал в различных издательствах и журналах, консультировал советские Союзы писателей и журналистов. Скончался он в 1968 году.

ОТ ОТЦА К СЫНУ

Конечно, такая бурная жизнь отца не могла не повлиять и на сына. Сейчас мы многое знаем о похождениях Юлиана Семенова практически во всех уголках земного шара. Некоторые «знатоки» напрямую связывали его путешествия с тесным сотрудничеством со спецслужбами. Сошлюсь опять на воспоминания Владимира Сосновского: «Почему-то зашла речь о детективах писателя Юлиана Семенова, который в те годы в писательской среде пользовался весьма малым уважением из-за близости к «органам»: «Надо же, у такого уважаемого отца – и такой вот сын! – сказал Сергей (Львов)».

А было ли такое сотрудничество? Вне всякого сомнения, какие-то контакты были, не без этого. Но в прямом сотрудничестве с органами госбезопасности Юлиана Семенова вряд ли можно обвинить. Форм официального сотрудничества с силовыми структурами всегда – и сегодня – было несколько. Во-первых, так называемая «работа под прикрытием», что довольно неплохо знакомо нам по американским фильмам – но для этого надо быть штатным сотрудником органов, то есть иметь воинское звание и пройти глубокую специальную подготовку. Во-вторых – негласное сотрудничество в качестве завербованного агента. В-третьих то, что в советские времена обозначалось аббревиатурой «ДЛ» – так называли «доверенных лиц», сотрудничающих с органами на доверительной основе: без вербовки и подписания любых обязательств – о неразглашении и так далее.

Вполне возможно, что именно таким «ДЛ» и был Юлиан Семенов. Сотрудничество с ним, безусловно, приносило определенную пользу как КГБ, так и тем службам ЦК КПСС, которые курировали контакты с зарубежными коммунистами и сочувствующими СССР лицами. Документально оформлять такие дела в те времена не было принято, и, похоже, с Юлианом Семеновым партийные товарищи (кстати, по-немецки это звучит так: «партайгеноссе», и такое обращение было принято в Третьем рейхе) решили поступить примерно так, как в свое время с художником Ильей Глзуновым. Этот талантливый, но в ту пору опальный мастер в 1967 году получил от «Комсомольской правды» командировку во Вьетнам, откуда привез серию работ об этой сражающейся стране, выпустив их в виде альбома «Дни и ночи Вьетнама». Злые языки утверждали, что, разрешая поездку художника в интенсивно бомбардируемую страну, сам Леонид Ильич якобы сказал: «Убьют – не жалко, выживет – нужные картинки привезет!»

Юлиан Семенов последовал в Юго-Восточную Азию вскоре после Ильи Глазунова. Результатом стали книги очерков «Вьетнам. Лаос. 1968», «Вьетнамский дневник», а также повесть «Он убил меня под Луанг-Прабангом». По ней на «Ленфильме» в 1971 году сняли фильм «Ночь на 14-й параллели». Вот аннотация к нему: «Действие происходит в одной из стран Индокитая, народы которой уже много лет ведут борьбу с американской агрессией. Советский журналист Дмитрий Степанов возвращается с поля сражения, торопясь передать репортаж в свою газету. Его машину преследует американский вертолет... За штурвалом – Эд Стюарт, с которым Степанов дружил когда-то...»

«СКВОЗНЫЕ ГЕРОИ» ИЗ «ОРГАНОВ»

Вместе с повестью и фильмом появился на свет «сквозной герой» Семенова: журналист-международник Дмитрий Степанов, напрямую ассоциирующийся со своим «родителем». Он появляется в добром десятке повестей и романов, а также в довольно большом количестве рассказов. Тут следует отметить, что подавляющее большинство людей этой профессии так или иначе сотрудничали с «органами» – достаточно вспомнить приятеля Семенова по фамилии Примаков...

«Сквозными героями», помимо журналиста Степанова и незабвенного Исаева-Штирлица, стал милиционер Владислав Костенко, воплощенный на большом экране Василием Лановым («Петровка, 38» и «Огарева, 6»), а на голубом – Олегом Басилашвили (сериал «Противостояние»); полковник КГБ Виталий Славин из романов «Межконтинентальный узел» и «ТАСС уполномочен заявить»...

А еще героем четырех больших книг под общим названием «Горение» стал лично Феликс Эдмундович Дзержинский – не мог не стать, ибо без покровительства Лубянки Юлиан Семенов не мог бы состояться как автор четырнадцати (!) романов об Исаеве-Штирлице и почти неисчислимого количества политико-детективных произведений разного жанра. Да и вряд ли в глухие советские годы он мог с легкостью необыкновенной странствовать по всему миру. И давайте честно признаем, что ничего плохого в таких неформальных связях не было и не могло быть.

А теперь пришла пора сказать, что Юлиан Семенов не был, да и не мог быть кадровым сотрудником органов госбезопасности, в том числе и из-за репрессированного отца: реабилитировать – реабилитировали, но, как в старом анекдоте «осадок-то остался». Так что официально работать на внешнюю разведку такой человек, как Юлиан Семенов, просто не мог. И к тому же, в силу его непростого, увлекающегося характера и ряда определенных слабостей, присущих русскому человеку от искусства.

Я говорю – русскому, потому что мамой Юлиана была «училка истории» Галина Николаевна Ноздрина, а женой – Екатерина Сергеевна, дочь Натальи Петровны Кончаловской от первого брака, усыновленная самим Сергеем Михалковым. В советско-сталинские времена люди с такой биографией если и использовались «органами», то преимущественно для «освещения» обстановки в среде творческой интеллигенции, в чем особой нужды в конце пятидесятых – начале шестидесятых прошлого века просто не было.

О его буйных нравах вспоминал режиссер Борис Григорьев, который снял «Петровку», «Огарева» и еще несколько фильмов «по Семенову». Они дружили и ссорились, в силу чего режиссером «Семнадцати мгновений» Григорьев так и не стал. Так вот, не так давно Григорьев вспоминал на телеканале «Совершенно секретно» о писателе. В частности, он озвучил такой эпизод: вместе они летели куда-то за рубеж – Григорьев в общем салоне, Семенов – в бизнес-классе. Выпив изрядное количество спиртного, он позвал Григорьева к себе и попытался познакомить его с солидным мужчиной в очках. При этом Семенов обнимал его и кричал на весь салон: «Посмотри, это ведь лучший советский разведчик!» Мог ли человек, язык которого так легко развязывался под воздействием винных паров, быть разведчиком? Вряд ли.

Добавим к характеристике Семенова еще одно высказывание Бориса Григорьева: «Мне иногда кажется, что он сам себя не до конца знал. Путался в себе. Он был очень талантлив. И широта, и открытость очень легко соседствовали в нем с какой-то замкнутостью, неразгаданностью, таинственностью, а логичность и некая правильность с невероятной импульсивностью. Весь в брызгах... Повторяю, он был невероятно талантлив. По натуре – где-то авантюрист, честно скажем».

ЗАПРЕТНЫЕ СВЯЗИ

В то же время «компетентные органы» не могли не использовать обширнейшие зарубежные связи писателя. Ведь он был одним из самых переводимых за границей русских авторов – не считая самого Леонида Ильича, баснословные тиражи зарубежных изданий которого не удивляли никого: известно было, что западные издательства здорово зарабатывали за счет кассы ЦК КПСС.

Юлиан Семенов практически во всех странах был своим человеком – маршруты его поездок были настолько разнообразны, что ему могли позавидовать самые знаменитые путешественники. Он брало интервью у самого Отто Скорцени, в его друзьях числились звездные люди. Взять хотя бы состав Международного комитета по поискам Янтарной комнаты, который он основал вместе со знаменитым бароном Эдуардом Фальц-Фейном: в нем состояли француз Жорж Сименон и англичанин Джеймс Олдридж, немцы Пауль Энке и Георг Штайн и другие специалисты (добавим, что поиски так и не дали результата, а Георг Штайн погиб при таинственных обстоятельствах).

Множество иностранцев сотрудничали с Юлианом Семеновым в созданной им в 1986 году Международной ассоциации детективного и политического романа (МАДПР). Эту организацию торжественно перерегистрировали на форуме в Мексике, состоявшемся в 1989 году. В нее в числе многих входил и знаменитый Джон Ле Карре, который стал активно издаваться на русском языке только с 1990 года.

А в 1989 году Юлиан Семенов организовал первое советское частное издательство «Совершенно секретно». Теперь это огромный холдинг, включающий, в том числе, одноименную газету и телевизионный канал. И в этом – одна из его самых больших заслуг перед нашей Родиной.

И ВСЕ-ТАКИ О ШТИРЛИЦЕ...

Юлиан Семенов стал неотделим от Исаева-Штирлица. И во многом – благодаря фильму. Роман был опубликован в 1970 году, а его телевизионная версия появилась в 1973 году. Мало кто знает, что первоначально планировалось снять двухсерийный фильм в режиссуре упомянутого уже Бориса Григорьева. Однако предложенный сценарий вызвал массу разногласий, и за экранизацию вместо Григорьева взялась Татьяна Лиознова, прославившаяся к тому времени «Тремя тополями на Плющихе». И опять-таки почти неизвестен тот факт, что по окончании съемок писатель и режиссер поссорились, и, по слухам, никогда больше не общались.

В 2009 году наши «творческие» работники, впав в гламурное состояние, «колоризовали» легендарный фильм: оригинальную версию не хотелось обзывать сериалом, каковым он стал после принудительной расцветки. Достаточно будет сказать, что четверть фильма (!) вырезали беспощадные ножницы новых «художников», и фильм просто-напросто поблек. Не думаю, что такая расцветка с сокращением порадовала бы Юлиана Семенова.

А писатель и скончался практически по собственному сценарию. О его последних днях можно рассказывать долго: многие хорошо знавшие его люди все еще утверждают, что смерть его не была случайной. Как говорил в фильме Вальтер Шелленберг: «Вы слишком много знаете. Вас будут хоронить с почестями после автомобильной катастрофы».

Закончить очерк я хочу цитатой из «Книги мертвых» Эдуарда Лимонова: «Отец Штирлица... живая легенда – он сумел остаться живым человеком... Я даже склонен верить в то, что он подавал бы мне руку даже и сейчас, как председателю Национал-большевистской партии. Предрассудки толпы интеллигентов его никогда не брали. Он сам был неоднозначным: певец советских чекистов и разведчиков, богач, известный миллионам миллионов. Одновременно: алкаш, бабник, слишком хороший отец глупых и жадных дочерей, содержавший на своем горбу орду родственников, нянек, бабок и прихлебателей». Как говорится, не добавить, не убавить...