Петербургский университет уже в силу своего столичного положения в определенной степени задавал тон всей системе высшего образования Российской империи. Однако даже специалисты-историки вряд ли смогут назвать имя первого ректора этого учебного заведения. И у себя на родине, и в России этот незаурядный ученый находился на подозрении у властей, что, впрочем, не мешало ему занимать крупные административные должности.

Неблагонадежный профессор

Михаил Андреевич Балугьянский родился 26 сентября 1769 года в венгерском селении Вышняя Ольшава (на территории современной Словакии). Первым учителем его был отец-священник, в доме которого он воспитывался до восьмилетнего возраста. Пожалуй, такое домашнее образование было полезнее отсталых народных школ того времени. Во всяком случае, поступив в гимназию в Шатораляуйхейе, Михаил сразу же оказался в числе лучших учеников.

В этом училище готовили городских чиновников и учителей. По окончании трехлетнего курса наиболее способным гимназистам предоставлялась возможность в течение еще двух лет посещать гуманитарные классы в Кашше (Кошице).

Михаил воспользовался этой возможностью, а затем продолжил образование на юридических курсах Королевской академии, которые представляли собой своего рода переходную ступень между средней школой и университетом.

Академию он закончил с отличными результатами по всем предметам, после чего отправился в Венский университет, где стал учеником профессора Иосифа фон Зонненфельса. Его преподаватель относился к числу сторонников одного из самых ярких монархов эпохи Просвещения — Иосифа II, ратовавшего за укрепление императорской власти и борьбу с феодальными пережитками.

Бесспорно, Зонненфельс оказал на Балугьянского сильное влияние, и он же в 1789 году обеспечил своему ученику место профессора политических наук на юридическом факультете Надьварадской академии (в настоящее время — Орадеа в Румынии).

Здесь начинающий ученый преподавал политические науки, финансы, коммерцию, статистику, публичное и народное право, став одним из самых популярных в студенческой среде преподавателей.

В 1789 году вспыхнула Великая французская революция. На фоне ее кровавых эксцессов некоторые взгляды Балугьянского за их радикализм считались антирелигиозными, «антигосударственными» и оскорбляющими «законы Родины и христианскую религию». К числу «опасных» идей, например, отнесли высказанное им предложение осуществить перепись населения Австрийской империи. Но профессор пошел еще дальше, предложив, чтобы все мужчины в возрасте от 18 до 40 лет (кроме священников и государственных служащих) несли воинскую повинность. Более того, он считал, что следует препятствовать накоплению чрезмерных богатств в одних руках. По его мнению, следовало ограничить число монастырей и монастырских школ. Также Балугьянский считал необходимым ввести в образовательную программу статистику, знание которой требовалось для правильной организации хозяйства.

В 1792 году был объявлен конкурс на должность заведующего кафедрой политических наук Пожоньской (Братиславской) юридической академии, но кандидатура Балугьянского оказалась отклонена по причине радикализма молодого профессора. Поэтому он продолжил свою педагогическую деятельность в Надьвараде, где вокруг него сплотился кружок местных демократов. В следующем году Балугьянский попытался получить должность заведующего кафедрой политических наук в Пештском университете и снова потерпел неудачу.

Между тем весной 1794 года в Австрийской империи началась организация тайных обществ радикальной интеллигенции во главе с профессором химии и экспериментальной физики Лембергского (Львовского) университета Игнацем Мартиновичем. Сформировались две тайные организации — «Общество реформаторов» и «Общество свободы и равенства».

Михаил Балугьянский стал участником и активным деятелем якобинского «Общества свободы и равенства», стремившегося к осуществлению идей буржуазного равенства и национального освобождения. Имя профессора попало в составленный полицией список наиболее опасных революционеров страны.

11 мая 1795 года в Пеште казнили пятерых руководителей якобинского движения, а многие участники тайных организаций были приговорены к тюремному заключению. Для Балугьянского, которого суд все-таки оправдал, наступило тяжелое время — период отчаяния и страха.

Отъезд без права возвращения

Хотя и находясь под надзором полиции, профессор смог продолжить чтение лекций, но в этот период он проникся непреодолимым отвращением к государственному строю Австрийской империи.

Тем не менее внешне его карьера складывалась благополучно. В 1802 году Михаил Балугьянский был назначен деканом юридического факультета Надьварадской академии. Будучи знатоком нескольких европейских языков (немецкого, итальянского, французского, английского, латинского и, конечно, венгерского и русского), он блистал красноречием и приобрел известность как выдающийся ученый-статистик.

Между тем в союзной Австрии Российской империи после вступления на престол Александра I (1801—1825) произошли значительные изменения в сфере культуры и образования. Новый государь отменил наложенный прежде запрет на заграничные книги и разрешил своим подданным выезжать за границу.

О всех этих либеральных мероприятиях Балугьянский узнал из писем Ивана Семеновича Орлая, бывшего медика Венского университета, выехавшего в Россию в 1791 году и сделавшего там карьеру придворного доктора. В газете «Венгерский курьер» почти ежедневно публиковались сообщения о проводившихся в России реформах в сфере культуры.

По поручению графа Николая Новосильцева, — одного из советников Александра I — Орлай написал свою «Записку гоф-хирурга Орлая о некоторых зарубежных профессорах», в которой предлагал пригласить в Россию нескольких ученых из Венгрии, в том числе и Балугьянского.

Сам Балугьянский был недоволен своим положением в Венгрии, устав и от полицейского надзора, и от провинциальной серости надьварадской жизни. И в этот момент от Орлая к нему приходит письмо-приглашение: «Действующие на отдельных кафедрах профессора пользуются в России такими преимуществами, как нигде в мире, поэтому нельзя удивляться тому, что столько немецких, английских и французских ученых соревнуются за получение российских кафедр. Размышляя о многих ученых, участвующих в конкурсе, подумал о тебе, славный муж. Мне хорошо известно, что ты являешься ученым в области политики, располагающим и познаниями в чаcти русского языка. Поскольку тебе соответствовала бы чрезвычайно достопочтимая кафедра политических наук, могу ее предложить тебе, так как счел бы более соответствующим заполнить эту сулящую столько преимуществ кафедру лучше венгром, чем кем-либо из других иностранцев».

В материальном плане предложение Орлая тоже выглядело очень симпатичным, поскольку приезжавшие в Россию профессора получали чин полковника, наследственное дворянство, ордена и дорогие подарки. Жалование таких профессоров составляло 2000 рублей. После определенного срока службы они получали пожизненную пенсию, а в случае их смерти та же сумма выплачивалась их вдовам. Об образовании детей приезжих профессоров заботилось государство.

Желание Балугьянского поехать в Россию на два-три года окрепло. Но для поездки требовалось иметь разрешение Наместнического совета. В 1803 году просьбу Балугьянского удовлетворили, но в случае отъезда император Франц I (1792–1835) запретил ему возвращаться обратно. Австрийский монарх считал свое решение удачным ходом, поскольку таким образом он освобождался от ведущего «подрывную деятельность» ученого, экономил на выплате ему выходного пособия и одновременно удовлетворял желание своего союзника Александра I.

В начале декабря 1803 года семья Балугьянского отправилась в Россию.

Первый ректор, первый устав

Среди половинчатых и непоследовательных реформ Александра I, возможно, самой удачной стала реформа в сфере образования. В 1804 году в России была введена система, включавшая три типа учебных заведений: гимназии с четырехлетним обучением, уездные школы с двухлетним обучением и приходские школы с обучением в течение года.

В университетах ввели самоуправление, а их ректоры и деканы стали избираться на собраниях профессорского состава. Тогда же университеты получили право давать ученые степени. Наряду с уже существовавшими в России Московским и Дерптским (Юрьевским, ныне Тартуским) университетами открылись университеты в Харькове и Казани.

Семья Балугьянского приехала в Россию в начале 1804 года. Венгерский ученый произвел благоприятное впечатление на графа Новосильцева, который сразу же познакомил его с другими «молодыми друзьями» императора — князем Чарторыйским и графом Строгановым, а также с министром просвещения Павлом Завадовским.

Балугьянского включили в состав комиссии составления законов, но особенно его влияние выросло после 1808 года, когда на авансцену политической жизни выдвинулся Михаил Сперанский, ставший министром юстиции и директором комиссии. Именно Сперанский попросил Балугьянского как известного специалиста принять участие в разработке проектов законов по крестьянскому вопросу в качестве начальника 4-го отделения соответствующей комиссии.

Параллельно Балугьянский работал профессором политических наук в Педагогическом институте, готовившем учителей для губернских гимназий. Здесь он читал лекции по политической экономии, праву и дипломатии с таким пылом, что аудитория всегда была заполнена слушателями.

Кроме того, Балугьянскому поручили изложить свое мнение о системе центральных государственных органов Российской империи, в результате чего появился труд «О министерствах в России».

Этой работой он обратил на себя внимание императора, который поручил ему и Сперанскому разработку проекта первой русской конституции. В 1811 году работа над проектом завершилась, хотя реализован он так и не был.

Заслуги Балугьянского, однако, оказались отмечены: в 1807 году за кодификационную деятельность его наградили бриллиантовым кольцом, через три года произвели в статские советники, а в 1813 году назначили одним из учителей великих князей Михаила и Николая Павловичей, доверив преподавать естественное, публичное и народное право, а также историю.

Кроме того, Михаил Балугьянский был автором «Правила для Педагогического института», ставшим своего рода учебным планом этого образовательного заведения. В программе первого курса автор следовал своему учителю Зонненфельсу, предусмотрев лекции по основам политического, гражданского и уголовного законодательства и по гражданскому благоустройству. На втором курсе предлагалось чтение лекции о народном богатстве (на базе трудов Адама Смита), способах развития земледелия, фабрик и мореплавания. Кроме того, следовало изучать денежное обращение, банковские и торговые операции и сделки. Третий же курс отводился на изучение государственных доходов.

Студенты узнавали, как можно увеличивать доходы и управлять государственным имуществом, а также знакомились с системами прямых и косвенных налогов.

В преподавании Балугьянский считал важным пользоваться примерами из русской действительности. Многие из студентов позже стали известными учеными. Так, Кизнин был ординарным профессором общего права, Арсеньев преподавал географию и статистику в Петербургском университете и Благородном пансионе, Плисов читал лекции по политической экономии и коммерции в Педагогическом институте и Университете Петербурга, Василевский стал доктором политической экономии Московского университета.

В 1816 году Санкт-Петербургский педагогический институт был преобразован в Главный педагогический институт. Курс обучения в нем состоял из трех ступеней: два года предварительной подготовки, трехгодичный курс высших наук и год преподавания педагогики.

Балугьянский планировал создать три факультета: философско-юридический, физико-математический и историко-словесный. Сам же он стал первым деканом философско-юридического факультета, где одновременно преподавал энциклопедическое право, политическую экономию и финансы.

В 1819 году его избрали ректором созданного Петербургского университета. Любопытно, что на должности декана философско-юридического факультета его сменил профессор Петр Дмитриевич Лодий, тоже выходец из Венгрии.

Весной того же года по поручению министра просвещения Александра Голицына Балугьянский закончил составление проекта Устава Петербургского университета, предусматривавшего организацию четырех факультетов: юридико-политического, медико-хирургического, политического и филолого-педагогического.

Впервые Балугьянский предлагал готовить специалистов из представителей всех сословий. Согласно проекту, 300 человек предполагалось обучать за государственный счет, а именно 100 юристов, 70 медиков, 90 политехников и 40 филологов.

Устав состоял из трех основных частей. Первая часть касалась материальной базы университета. Балугьянский планировал увеличить штаты и открыть новые кафедры. Все предметы, кроме римского права, греческой и латинской литературы, должны были преподаваться на русском языке. Помимо теоретических курсов, предполагались практические занятия.

Во второй части устава говорилось об управлении университетом, учебных округах, университетском суде и цензуре. Балугьянский настаивал на полной автономии учебного заведения . Все члены университетской корпорации по любым делам подлежали только университетскому суду. Далее в уставе рассматривались такие вопросы, как назначение университета, факультеты и специализация, состав студентов, учебные планы, методы преподавания, учебники, финансирование, подготовка чиновников, учителей и профессоров.

Однако в России уже наступил период аракчеевской реакции. Многие места в университете заняли люди консервативных и откровенно реакционных взглядов — Рунич, Голицын, Магницкий. По мнению последнего, Петербургский университет подготовил «множество один другого хуже и развратнее по духу их преподавателей…».

«…противны порядку и общим правилам»

Указом 1821 года университеты отдавались под полицейскую опеку попечителей, доступ в них для выходцев из низшего сословия был закрыт, даже университетская автономия оказалась ликвидирована.

В том же году Михаил Андреевич Балугьянский был обвинен в том, что его распоряжения «противны порядку и общим правилам». Рунич начал поход против неугодных ему профессоров. Решением Главного ученого комитета запрещалось преподавать «то, что вредное», и Балугьянский получил выработанную комитетом программу об «общеполезном учении обязанностей человека к Богу, к властям и к ближним своим…».

Ссылаясь на этот указ, Рунич, как попечитель, потребовал на просмотр конспекты студентов и запретил лекции Балугьянского. Ситуация была очень опасной, поскольку над Михаилом Андреевичем нависла угроза ссылки.

28 октября 1821 года Рунич писал министру просвещения: «Ректор Санкт-Петербургского университета, ординарный профессор политических наук Балугьянский прислал ко мне письмо, коим просит исходатайствовать ему от высшего начальства увольнение вовсе от должности профессора и ректора Санкт-Петербургского университета». Несмотря на то, что Балугьянский всегда выступал в защиту обвиняемых профессоров, Руничу и Магницкому удалось удалить из университета всех «неблагонадежных»: Германа, Арсеньева, Галича и самого Михаила Андреевича.

Ситуация несколько изменилась к лучшему после восшествия на престол бывшего ученика Балугьянского — Николая I. Вместе со Сперанским Михаил Андреевич составил на имя нового императора записку, в которой обратил его внимание на то, что в русских университетах не изучается русское право, хотя потребность в квалифицированных юристах была очень высокой.

По указанию царя началась подготовка кандидатов, способных в дальнейшем стать профессорами университетов. Программа их обучения, выработанная Балугьянским в 1828 году, называлась «Учебный план пропедевтики и истории российского права». Важной составляющей подготовки являлась стажировка: студенты посылались за границу (в первую очередь в Берлинский университет) для усовершенствования в законоведении. По возвращении они сдавали экзамен перед комиссией и только после этого получали кандидатскую степень.

Кроме того, Николай I назначил своего бывшего наставника государственным секретарем юстиции, поручив ему заведовать т. н. кодификационным отделом и заниматься редактированием «Полного собрания законов Российской империи», пятнадцать томов которого вышли в свет в 1830 году. Другая значительная работа, в которой он принял участие, — «Свод законов» — считалась основным законодательным документом и вступила в силу с 1 января 1835 года. По этому «Своду...» Российская империя жила до 1917 года.

Благодаря милости Николая I Балугьянский, хотя уже и не преподавал в Петербургском университете, был в 1828 году избран почетным профессором этого учебного заведения. В 1839 году престарелый профессор стал сенатором, а в 1841-м был награжден орденом Александра Невского.

За два года до смерти Михаил Андреевич ездил в Венгрию, а также посетил Вену, чтобы показать своим детям те места, где он когда-то учился.

Замечательный ученый-юрист умер 3 апреля 1847 года в возрасте 78 лет.