Академик Иван Павлов — разрешенный оппозиционер
ЖЗЛ
«СМ-Украина»
Академик Иван Павлов — разрешенный оппозиционер
Феликс Зинько
журналист
Одесса
6206
Академик Иван Павлов — разрешенный оппозиционер
Портрет Ивана Павлова. Художник Михаил Нестеров

Рассказывать о научных достижениях академика Ивана Петровича Павлова — дело отчаянное. О чем же тогда писать? Ну, был такой удивительный человек, совсем непростой, хотя любил играть в городки. Работал, как проклятый, и от сотрудников требовал того же. Иван Павлов говорил: «Надо в труде видеть цель жизни, а не средство к существованию. Ничего не может быть пагубнее для человека, чем леность ума, духа и рабство человеческой мысли». И далее: «Неотступно думать о предмете — вот главное, уметь с этим ложиться, и с этим вставать. И, если уж говорить, что такое гений, так это высшая способность концентрировать свое внимание на изучаемом предмете»... «Удивительно, как некоторые не понимают, что нужно добиться такого результата, чтобы физиологический опыт воспроизводился с постоянством и точностью, как и любой физический».

ДВА ЛЮБИТЕЛЯ БАБОЧЕК

Еще этот прославленный ученый собрал огромную коллекцию бабочек... Но суть в том, что Павлов был очень самостоятельным человеком в те времена, когда это в нашей стране не поощрялось. Он был патриотом своей родины и соответственно всей душой болел за народ. Так уж были устроены многие российские интеллигенты. Павлов говорил: «Жизнь только тогда красна и сильна, когда человек всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели. Счастье человека — где-то между свободой и дисциплиной».

За годы советской власти о Павлове можно было писать только, как об ученом и патриоте. Но у его были собственные мнения по поводу религии, морали, и так далее…

Можно начать с того, что когда в 1926-1927 годах Николай Бухарин был выставлен в академики, Павлов произнес речь, мол, у этого человека «ноги по колено в крови». Николай Бухарин поехал к Павлову. Тот принял его весьма холодно. Он засыпал Бухарина вопросами, явно проверяя его знания. Когда пришло время завтрака, Павлов сказал: «Ну что ж, — ничего не поделаешь. Идемте, — я приглашаю вас на завтрак».

В столовой Бухарин увидел на стене ящики с собранием бабочек. А он сам этим занимался с юности. Разглядев один редкий экземпляр, Бухарин не выдержал: «Как? Вы имеете ее?». «Ах, черт возьми, — воскликнул Павлов, — он и этим интересуется!». Словом, в тот раз они нашли общий язык. Но в 1929 году Иван Павлов навсегда ушел из Академии, возмутившись тем, что большевики навязывают в академики своих героев. Можно вспомнить, что ему удалось отстоять от репрессий несколько настоящих ученых. Это было равно гражданскому подвигу в то опасное время…

ПЕРВЫЙ РУССКИЙ НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ

Иван Павлов родился 14 (26) сентября 1849 года в Рязани и был отдан сначала в Духовное училище, а затем в Духовную семинарию. Как показывают факты, многие из таких, казалось бы религиозных воспитанников, становились вовсе не священнослужителями, а атеистами. Так было с Павловым, Джугашвили и многими другими. Еще с ХVШ века существовала практика ухода учащихся из духовной среды в университеты. Так Павлов поступил на естественный факультет Петербургского университета. Он успешно окончил учение с медалью и получил звание доктора медицины. Он был лучшим учеником Ильи Циона и Сергея Боткина. Между прочим, он писал сыну: «Я был довольно близок с Александром Ульяновым в студенческие годы». Интересно, помнил ли об этом Ленин?

Затем Иван Павлов полностью ушел в научную работу, уже в 1901 году он был номинирован на Нобелевскую премию. Правда, получил он её только в 1904 году. Таким образом, Иван Павлов стал первым в России Нобелевским лауреатом.

Между прочим, Альберт Нобель еще в 1893 году пожертвовал на нужды павловского института 10 тысяч рублей, что в те поры было огромной суммой. Чтобы покончить с этой темой, надо вспомнить, что позже Павлов второй раз был номинирован на Нобелевскую премию, но по статусу это не полагалось. Хотя Мария Кюри-Склодовская получила ее дважды. Но это было единственное исключение, которое никогда больше не повторилось...

Немало нервов потрепали Павлову великосветские барыньки, что брались «защищать животных и протестовать против вивисекции». Иван Петрович принял это, как «одно из плохо замаскированных проявлений вечной вражды и борьбы невежества против науки, тьмы против света», при этом он признавался, что сам испытывает «тяжелое чувство сожаления, когда прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям». Именно по распоряжению Павлова был поставлен памятник Собаке, работы Иннокентия Безпалова. Правда, произошло это только в 1935 году, причем, находится это изображение не в Колтушах, как думают многие, а в Питере на территории парка НИИЭМ РАМН, что расшифровывается, как научно-исследовательский институт экспериментальной медицины Российской академии медицинских наук.

В 1918 году он сказал на лекции в Военно-медицинской академии: «Если то, что делают большевики с Россией, есть эксперимент, то для таких опытов я пожалел бы дать даже лягушку».

После Октября, когда началась гражданская война, Павлов собирался уезжать за границу. Несколько стран предлагали ему самые лучшие условия для работы и жизни. Отговорить его сумел Горький. 24 января 1921 года Ленин подписал Декрет о создании условий для жизни и работы Павлова: Госиздату «в лучшей типографии республики отпечатать роскошным изданием заготовленный академиком Павловым научный труд»; дать ему с женой «специальный паек, равный по калорийности двум академическим пайкам», и оставить пожизненно занимаемую квартиру. Иван Павлов тут же потребовал, чтобы такой же паек получали все его сотрудники…

Поэтому, когда через несколько дней, пришло очередное приглашение Красного Креста о переезде Павлова в Швецию, Ленин смог отвергнуть его. А нам что вешали на уши? Позже Павлову построили в Колтушах новое здание института и восстановили на Знаменской площади бывшую домовую церковь.

«НЕЛЬЗЯ НАСАЖДАТЬ АТЕИЗМ, КАК КАРТОШКУ!»

Для его исследований, правительство построило в Колтушах «мировой центр по изучению высшей нервной деятельности». Но Павлов переехал туда только после того, как там специально для него выстроили церковку. Много лет, ходили по страницам газет и журналов легенды о религиозности Павлова. Дописывались даже до того, что он, якобы, был церковным старостой… Все это чушь! Да, он иногда посещал церковь, но это было лишь его формой протеста против гонений на религию. Правда, однажды он сказал: «В церкви звонят, приятно напоминает детство. Вот назло вам возьму и пойду завтра к обедне». Но то были лишь угрозы.

Ещё в 1906 году, когда Павлова избрали председателем Общества русских врачей, должен был отмечаться день кончины Сергея Боткина. Обычно начиналось заседание с панихиды, затем шли научные доклады. Академик Леон Орбели вспоминал: «Вдруг Иван Петрович в присутствии всех работников лаборатории говорит: «Черт его знает, что это за манера завелась у нас, ни с того, ни с сего служить панихиду? Мы, ученые, собираемся почтить память ученого, а тут почему-то панихида. Я думаю, надо изменить этот порядок...» И изменил своим приказанием. Он резонно считал, что «люди науки должны быть врагами религии... лишь тогда, когда она отрицает науку, оспаривает её право на внимание и руководство людьми».

Священник Евгений Кондратьев спросил Павлова в письме, могут ли крупные ученые верить в Бога. Павлов ответил ему так:
«Многоуважаемый Евгений Михайлович. Как я уже говорил при нашем свидании, считаю религию высоким элементом человеческой жизни. Правда, я сам неверующий, впоследствие (так писали в его время — прим. автора) некоторых неблагоприятных условий моего умственного развития, и в этом не только не вижу никакого моего преимущества перед верующими, но даже жалею об этом. Думаю, что при религиозности моя жизнь была бы и легче и чище».
Были и другие примеры. Однажды его сотрудница Мария Белиц не пришла в лабораторию в Духов день. Павлов устроил ей разнос: «Духов день! И это вы говорите мне, физиологу!».

Это был чистый эпатаж большевикам. Потому что Павлов был таким же атеистом, как они сами. Другое дело, что он уважал верующих людей и считал, что нельзя насаждать атеизм, как картошку.

Впрочем, Павлов вообще был вспыльчивым человеком. Однажды он резко отчитал своего сотрудника Николая Чистовича словесными тирадами вовсе не академического стиля. Вечером Чистович получил от него записку: «Брань делу не помеха, приходите завтра ставить опыты».

Академик Павлов считал, что воинствующая религиозность не менее опасна, чем воинствующий атеизм, ибо и то и другое приводит к конфликтам. Когда он собирался жениться на Серафиме Васильевне, то ее склонность к молитвам производила на Павлова «какое-то особенно жуткое впечатление».

Первая беременность жены Ивана Павлова закончилась выкидышем. Второй ребенок умер во младенчестве, и тогда Серафима Васильевна стала требовать от мужа прекратить «противные Богу» исследования. Наступило полное охлаждение в браке. Ученый даже не пытался перевоспитывать жену, просто он как бы отошел от нее... «Раз человек обижен жизнью, раз у него несчастье такое, что нет надежды на счастье, что тут удивительного, что человек обращается к религии и рассчитывает на помощь свыше... От такой дрянной действительности будешь мечтательной, будешь религиозной, потому что религия существует не для радостных, не для весёлых...».

УЧЕНЫЙ-ПРОРОК

Павлов любил свою страну и свой народ. Но он был великим ученым и понимал многое. Он писал: «Должен высказать свой печальный взгляд на русского человека, он имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность, как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а словами». Вот почему и в наше время миллиарды глупейших слов, вылетающих ежедневно радио- и телеэфира, позволяют кучкам проходимцев управлять нашими странами.

Павлов приводил слова Бухарина, что рабочий класс «неуч по сравнению с буржуазией», и говорил: «Вот его слова. А рядом с этим мне совершенно непонятное: этот рабочий класс, который совершенно ничего не знает, каким-то образом навалит на свои плечи уничтожение анархии культурно-индивидуального производства. Но это безвыходное противоречие. Эту анархию можно устранить только тому, кто что-нибудь понимает в этой работе, а если человек ничего не знает, то как он будет эту анархию устранять? Я опять в тупике, я опять ничего не понимаю?»… «Люди вообразили, что они, несмотря на заявление о своем невежестве, могут переделать всё образование нынешнее».

Он называл революцию «экспериментом с уничтожением всего культурного слоя страны».

«Лидеры нашей правящей партии верят в то, что мировая революция будет, но я хочу спросить: до каких же пор они будут верить? Ведь, нужно положить срок. Можно верить всю жизнь и умереть с этой верой… Должны быть осязательные признаки, что это имеет шансы быть, а где эти признаки?»…

«Задачи, поставленные интересны, — писал Павлов, — и опыт направления огромных капиталов на государственно-научное строительство провозвестник будущего. Машина коммунистическая действует прекрасно, воля огромная — но мысль остановилась и содержание ее мертвое.

То, что видим, кругом далеко не удовлетворяет. Стараются найти порядочного коммуниста — не вора, не Держиморду (каких много), не помпадура (которых ещё больше) — но никогда нельзя ручаться, что он долго продержится. Партия это мир интриг и произвола. И по партийным велениям порядочный человек делает непорядочные поступки — оправдываясь дисциплиной. На каждом шагу в этом отношении удивительные примеры».

В 1923 году, возвратившись из поездки в США, Иван Павлов открыто заявил о пагубной сущности коммунизма.
Он писал сыну: «У Ленина не было творчества, и мысль его мне представляется не интересной.

Догматизм марксизма или коммунистической партии…есть чистый догматизм, потому что они решили, что это — истина; они больше ничего знать не хотят, постоянно бьют в одну точку.
Надо было взять дальше и иметь ясное представление о современных течениях экономической мысли: марксизм уже пережиток…

Больше всего я боюсь развала русского государства — вновь связать разорвавшиеся части обычно никогда не удается — Украина и Грузия — наиболее опасные части. Украина силою удержана быть не может — этого, по-моему, не понимают русские».
Ба! Да ведь академик Павлов был ещё и пророком!

«Как бы то ни было, сейчас растет ненависть к большевикам без малейшего проявления симпатий к старому. Мы идем к какой-то катастрофе, если не найдется человек, который сумеет остановить и повернуть безумный бег».
Уж мы-то знаем, что любого другого за такие высказывания отправили бы в далекие лагеря, а то и ещё дальше — на тот свет, в который он не верил…

НО ОРДЕН ДАЛИ…

Но, большевики не зря носились с академиком Павловым. Дело было не только в его мировой известности. Был и другой резон. Троцкий, к примеру, усмотрел в теории Павлова практическое руководство по переделке человека, дабы приспособить его к задачам построения коммунизма. Для этого Лева Троцкий предлагал ни больше ни меньше, как объединить павловскую идеологию условных рефлексов с фрейдовским психоанализом. Троцкий даже написал письмо Павлову с таким предложением. Ученый даже не счёл нужным ответить на это бредовое предложение.

«Когда мы любим, гордимся отечеством, — писал Павлов в 1930 году, — это значит, что мы гордимся великими его людьми, т.е. теми, которые сделали отечество и сильным, и уважаемым на исторической сцене».

Но уже в декабре 1934 года он писал в Совнарком: «Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Пожалейте же родину и нас!»
Когда в 1935-м, после убийства Кирова в Питере проводили операцию «бывшие люди» и выселяли обитателей города десятками тысяч, Павлов сказал: «Как это может происходить такая вещь на 18-м году революции? Арестовывают только за аристократическое происхождение. Это люди науки и искусства. Я только что стал оптимистом, полагал, что жизнь идет к лучшему, а теперь я в прострации, и даже гнетет меня то, что я являюсь гражданином такого государства».

Иван Павлов не раз выступал с антибольшевистскими проповедями. Бухарин даже пытался отчитать его в брошюре «О мировой революции, нашей стране, культуре и прочем» (Ответ проф. И. Павлову)» — 36 страниц. Но это были, увы, лишь лозунги, вовсе не воплощающиеся в жизнь. Павлов это преотлично понимал.

Вот тогда Сталин написал Лазарю Кагановичу: «Павлов, конечно, не Мичурин. Мичурин политически наш, а Павлов не наш… Никакого ордена ему не следует давать, даже если он хотел бы получить его». Правда, орден Ленина Павлову все же дали.

Павлов учил своих слушателей: «При болезненной нервной системе, при ее парадоксальном состоянии теряется восприимчивость к действительности, а остается восприимчивость только к словам. Слово начинает заменять действительность. В таком состоянии находится сейчас все русское население»... «Возраст надо исчислять не годами, а жизнедеятельностью. Когда у человека есть большая цель, и он ее осуществляет, то старости, как таковой, нет. Кривую жизнедеятельности человеческого организма я представляю так: до 35 лет — крутой систематический подъем, 35-65 лет — равнина, после 60 лет — постепенный спуск вниз. (Вот и надо учиться максимально тормозить этот спуск!). Нормальная деятельность нашей жизни, заложенная в основах человеческого организма — по меньшей мере 100 лет»... «И если вы к науке будете относиться, как следует, если вы с ней познакомитесь основательно, тогда, несмотря на то, что вы — коммунисты, «рабфаки» и т.д., тем не менее, вы признаете, что марксизм и коммунизм, это вовсе не есть абсолютная истина, это — одна из теорий, в которой, может быть, есть часть правды, а может быть, и нет правды. И вы на всю жизнь посмотрите со свободной точки зрения, а не с закабаленной».

ЛЮБИМАЯ СИДЕЛКА

Он мечтал дожить до 100 лет. Но судьба решила по иному. В начале 1935 года великий ученый серьезно заболел. Его сын Всеволод писал в письме к доктору Розенталю: «Исключительно вирулентная форма гриппа поразила весь организм. Заболевание началось с бронхита, затем перешло на пневмонию и сухой плеврит. Вся дыхательная система была поражена, что вызвало удушье. Затем был поражён пищеварительный тракт, и это сопровождалось кишечными спазмами. В заключение он страдал от гнойного отита в обоих ушах. Только железная конституция отца могла перенести все эти ужасные атаки в 85-летнем возрасте». Павлов выкарабкался в тот год. Потом хвастал: «А большевики желали меня уже хоронить, а я вот взял и выздоровел». Конечно, у него был очень мощный организм. Но, думается мне главное, что он имел такую сиделку!!!

Придется вернуться назад. Как мы знаем, с женой Серафимой Васильевной он давно уже не жил. А тут появилась другая женщина — Мария Капитоновна Петрова, что работала в его лаборатории. Это было еще до революции. Ей было 37, ему — 62 года. Петрова — пышущая здоровьем, обаятельная и жизнерадостная женщина задела сердце академика. Павлов назначил ей свидание, но... она не пришла. На следующий день он сказал ей: «Мы не должны мучиться угрызениями совести, потому что есть нечто, стоящее выше всего в мире — это правда и истинная любовь к делу, и друг к другу. А она у нас есть. У нас не может быть пресыщения, так как элементы нашей личной жизни тесно связаны у нас с элементами научной. Так-то, милочка моя ненаглядная. А теперь показывайте ваши вчерашние протоколы опытов». В этом монологе был весь Павлов. Это была поздняя, но может быть, самая настоящая его любовь Вот она-то и вытащила его в том 35-м году из лап смерти.

Надо сказать, что Мария Капитоновна Петрова была не только сиделкой академика, но серьезным ученым-исследователем. После его смерти в 1936 году она продолжала работать под руководством академика Орбели. Она стала доктором медицины, профессором, заведовала кафедрой в институте им. Павлова. получила звание заслуженного деятеля науки РСФСР и даже стала лауреатом Сталинской премии в 1946 году. Она скончалась в 1948 году.

ДОЖИТЬ ДО 100 НЕ УДАЛОСЬ!

Возможно, что Павлов сам наплевательски относился к своему здоровью. После тяжкого состояния он 24 июля 1935 года, наплевав на вопли врачей, отправился в Лондон поездом через Ригу — Берлин — Остенде.

Вернулся Иван Петрович 5 августа и тут же приступил к работе. 20 октября 1935 года он писал Ивану Майскому: «Проклятый грипп! Сбил-таки мою уверенность дожить до 100 лет. До сих пор остался хвост от него». А тут еще 30 октября скончался от рака поджелудочной железы сын Павлова Всеволод. 28 ноября Павлов писал Карпинскому: «После исключительно тяжелой моей болезни весной я не имел возможности вполне восстановиться, имея дело с лондонским неврологическим и нашим физиологическим конгрессами, и теперь тяну мою обычную работу, чувствуя себя очень усталым. А тут еще семейный удар. Мне не хотелось бы дело моей научной полжизни передать моим товарищам не с должным подъемом».

21 февраля 1936 года стало последним рабочим днем Павлова. Ночью поднялась температура до 38,2 градусов. Срочно прибыла бригада профессуры. На этот раз не смогла помочь даже любовь и поддержка Петровой. 27 февраля 1936 года в 02.52 Иван Петрович Павлов скончался.

Он оставил нам «в наследство» более 250 отечественных и более 30 зарубежных своих последователей. Можно ещё долго перечислять все его успехи, названия научных Обществ, университетов и стран, где он был избран членом-корреспондентом, пересчитывать его награды со всего мира. Бухарин в «Известиях» писал после его ухода из жизни: «Павлов наш целиком, и мы его никому не отдадим. Наш потому, что его учение приобретает материалистическую точку зрения в решающих пунктах». На самом деле, Иван Павлов был единственным свободным человеком в нашей несчастной стране.

Хочется добавить, что с Ивана Петровича Павлова писали портреты такие художники, как Илья Репин, Михаил Нестеров, Георгий Верейский, Иннокентий Беспалов, Дмитрий Шарапов и японский художник Бунгаку Араи.


23 марта 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847