Петр III правил Россией 186 дней, затем последовал дворцовый переворот в пользу его жены Екатерины и смерть императора, которая произошла при загадочных, до сих пор невыясненных обстоятельствах. Левушка Нарышкин был рядом с Петром III до последней минуты, конечно, он знал правду о таинственной кончине своего друга, но не удосужился написать воспоминания.

ВЕЛИКИЙ ШПЫНЬ

Политические интриги, тайные заговоры и заказные убийства были чужды его репертуару, однако Нарышкина арестовали, как и всех сторонников покойного императора. Правда, он проскучал в тюрьме недолго. Уже через два месяца, в сентябре 1762 года Лев Александрович Нарышкин присутствовал на коронационных торжествах в Москве. Императрица Екатерина II пожаловала ему должность обер-шталмейстера, которую вместо Нарышкина добросовестно исполнял оккупировавший его кресло кот Васька.

Лев Александрович вновь занял свое место при дворе и принялся развлекать, веселить и шпынять. Слово «шпынять», которое сегодня употребляется достаточно редко, означает подтрунивать, издеваться, дразнить, в старину шпынем называли любителя донимать людей своими шутками. Шпыньство было излюбленным занятием Левушки, он подтрунивал над вельможами всегда и везде, не глядя на чины, звания, заслуги или их отсутствие. Однажды в присутствии императрицы он немилосердно шпынял белорусского генерал-губернатора Петра Богдановича Пассека, известного тем, что «он ничем не хотел заниматься, кроме карт, лошадей, любовницы и побочного сына». Пассек долго отмалчивался, но потом все же не выдержал дерзких шуток Нарышкина и потребовал от него удовлетворения.

– Я согласен, – ответил Лев Александрович, – но только с одним условием. Один из нас остается на месте.

Пассек одобрил это предложение, полагая, что дуэль будет со смертельным исходом для одного из участников. Дуэлянты сели в карету Нарышкина, который захватил с собой пару пистолетов, и помчались за город. Соперники ехали молча около часа, и, наконец, экипаж остановился у небольшой рощицы. Лакей отворил дверь кареты, Пассек вышел. Дверца немедленно захлопнулась, а Левушка, выглянув из окна экипажа, закричал:

– Я сдержал слово: оставил тебя на месте.

Лошади помчались, пыль поднялась столбом, и экипаж исчез. Взбешенный Пассек вынужден был возвращаться в город пешком, проклиная Левушку и обдумывая страшную месть, которую он обрушит на голову проклятого шпыня. Однако императрица примирила соперников, Нарышкин нужен был ей живым и невредимым. Ну, кто кроме Левушки сможет придумать такую славную шутку? Кто кроме него может любое серьезное дело превратить в веселый спектакль? Как-то раз Екатерина заявила, что изданием мудрых указов она достигла того, что вельможи и простолюдины уравнены в правах перед полицией, Нарышкин засомневался и вызвался проверить действие законов на практике. Он надел поверх своего богатого камзола старый изношенный сюртук, нахлобучил дырявую шляпу и отправился пешком на Сенную площадь, где продавали всякую живность.

– Господин честной купец, – обратился он к первому попавшемуся продавцу, – а почем ты изволишь продавать цыплят?

– Живых – по рублю, а битых – по полтине пару, – проворчал торгаш, осматривая бедно одетого покупателя.

– Ну, так, голубчик, убей мне парочку живых.

Купец принялся за дело, он зарезал двух цыплят, ощипал и завернул в бумагу, Нарышкин взял кулек и отсчитал рубль медными деньгами. Однако купец возразил, что с него причитается два рубля, потому что цыплята до того, как он их зарезал, были живыми, а Лев Александрович стал спорить, говоря, цыплята теперь мертвые и, следовательно, они стоят по полтине каждый. На крик купца пришел полицейский, который, естественно, встал на сторону работника прилавка и потребовал, что Нарышкин заплатил за цыплят, как за живых, а иначе он его арестует. Тут Нарышкин как бы невзначай расстегнул старый сюртук и явился во всем блеске своих орденов. В ту же секунду полицейский закричал на купца:

– Ах ты, мошенник! Ты сам сказал господину, что живые цыплята по рублю, а битые по полтине! Ты видишь, что они мертвые! Прикажите, Ваше Превосходительство, я это мошенника так упрячу, что он научиться отличать живых от мертвых!

Вечером Нарышкин в лицах представил эту сценку в Зимнем дворце, все гости смеялись, кроме императрицы, которая была очень огорчена неудачей реформы органов внутренних дел, ведь она не знала, что для успеха достаточно переименовать полицию в милицию.

ЯЙЦО НАРЫШКИНА

Лев Александрович своими забавными шутками смягчал тягостный этикет императорского двора, а дома он продолжал веселиться среди многочисленных гостей, которыми всегда был полон его дворец. С утра до вечера в доме Нарышкина раздавались радостные возгласы, громкий хохот, шум пиршества, гром музыки; целый день тут ели, смеялись, пели, танцевали; любой мог являться без приглашения и уехать, не прощаясь, ведь хозяин не был знаком с большинством из своих гостей. Один из маскарадов, устроенных Нарышкиным, стоил ему 300000 рублей, легко представить, какой огромной была эта сумма, ведь, как вы помните, за рубль можно было купить одну живую курицу или двух цыплят, не подающих признаков жизни.

Ни придворные интриги, ни зависть недоброжелателей, ни годы – ничто не могло изменить характер беспечного шпыня. У Нарышкина уже были дочери-невесты, а он по-прежнему оставался нестареющим повесой, балагуром и изобретателем сюрпризов. Самый великолепный подарок он преподнес императрице в Светлое пасхальное воскресенье 16 апреля 1788 года. В этот день по заведенному обычаю Екатерина христосовалась с придворными, для чего в ее кабинете стояла ваза с фарфоровыми яйцами. Первым к императрице подошел Левушка в полной парадной форме, а за ним четыре камер-лакея несли на носилках красное пасхальное яйцо исполинских размеров – полтора метра длиной и около метра в окружности. Камер-лакеи бережно положили яйцо на стол и удалились.

– Вот это невидаль! Какое огромное пасхальное яйцо! – рассмеялась Екатерина, – Ну, похристосуемся, Христос воскрес!

– Воистину воскрес! – ответил Нарышкин. Императрица и ее верный шпынь подошли к яйцу, и вдруг его верхняя половина сама собой открылась, и оказалось, что в пасхальном сюрпризе спрятался белокурый мальчик. Это был Александр, десятилетний внук Екатерины. Бабушка и внучек расцеловались, и умиленная императрица сказала:

– Лучшего яичка мне никто не даст. Спасибо, Лев Александрович!

Воистину Лев Александрович Нарышкин был счастливым человеком, он прожил жизнь с улыбкой и всегда делал только то, что ему нравилось. Рецепт его благополучия был очень прост: «Никогда не касайтесь политики, наша политика в кабинете Екатерины, пусть она за нас думает, а наше дело пировать и веселиться!»