Украденные дворцы
КРИМИНАЛ
«Секретные материалы 20 века» №13(529), 2019
Украденные дворцы
Наталья Матвеева
журналист
Санкт-Петербург
176974
Украденные дворцы
Большой дворец Петергофа до войны

В 1937 году в СССР расследовались не только политические дела «врагов народа», но и обычный криминал. И даже не совсем обычный. Впрочем, даже он имел политическую составляющую. Например, семь толстых папок с документами были собраны сотрудниками УНКВД Ленинградской области в 1937 году по хищению художественных ценностей и имущества дворцов-музеев Пушкина, Павловска, Петергофа.

История началась с банальных по тем временам сигналов – и анонимных, и авторских – о том, что «кто-то из музейщиков где-то вел контрреволюционные разговоры», что кое-где в издаваемых брошюрах и путеводителях «не ссылаются на товарищей Ленина и Сталина», что «пригрели в коллективе людей с сомнительным социальным происхождением, а во время экскурсий рассказывают трудящимся не о том, какими кровопийцами были цари, а как они ценили искусство».

Проверяя доносы, были проведены проверки и инвентаризация, которые и показали многочисленные хозяйственные нарушения и нерациональное расходование финансов. Одними из главных фигурантов архивного уголовного дела № 21129 стали директор Управления Детскосельских дворцов-музеев Иван Филиппов и его заместитель по научной части Надежда Беляева.

Из постановления о возбуждении уголовного дела: «Похищенные ценности обращались ими в свое личное пользование и списывались по документам управления в расход путем составления подложных актов. Денежные средства Управления дворцов-музеев использовались на систематическое пьянство и также списывались по фиктивным документам якобы на ремонт дворцовых зданий. В результате указанных хищений по одной только эротической выставке бывшего Екатерининского дворца недостает около 60 разных ценных предметов. Отправленные в Москву в Госбанк остатки ценностей – золота, серебра и других драгоценных металлов – фактически не соответствуют составленной Беляевой описи. Отправлены не те предметы и не в том количестве, а в значительно меньшем, чем списано по управлению фактически в расход. С целью скрыть все эти хищения Филиппов специально задаривал отдельных руководящих работников горкома Детского Села, раздаривал им безвозмездно в пользование музейную мебель и картины, которые обратно не возвращались. Часть похищенных музейных вещей обнаружена при обыске на личной квартире у Филиппова. Помимо хищений Филиппов довел ряд музейных зданий (Белая башня, Агатовая комната и др.) до разрушения».

Поначалу обоим музейщикам предъявили лишь обвинение в преступлениях, предусмотренных знаменитым «Указом семь-восемь». Это постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года под названием «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», принятое по инициативе генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина, предусматривало наказание в 10 лет лишения свободы.

Несколько раз в квартирах обвиняемых провели обыск. У Ивана Филиппова, в частности, изъяли «чайный фарфоровый сервиз художественной работы, семь хрустальных рюмок с резьбой, запонки желтого металла с аметистами, отрезы ковровых дорожек, простыни с вышитыми царскими гербами, 82 патефонные пластинки с инвентарными номерами, 58 порнографических фотографий».

Были проведены обыски у всех сотрудников музеев, а также родственников и знакомых Филиппова и Беляевой. Так, у Елизаветы Сидоровой была обнаружена фарфоровая тарелка с изображением амура, короны с вензелем Александра II и инвентарным номером, а в квартире Елизаветы Якоби нашли массу фарфоровой посуды с царскими вензелями, надписями «За веру, царя и Отечество», а также папку с указами XVII–XIX веков.

Характеристики с прежних мест работы Филиппова тоже не добавляли ему плюсов. В письме за подписью начальника спецгруппы городского треста «Ленинградодежда» говорилось: «По словам старых сотрудников, Филиппов, работая в тресте, занимался усиленно блатными делами». К письму была приложена анонимка, в свое время присланная в комиссию по чистке партийного коллектива «Ленинградодежды». Неизвестный автор сообщал: «Работающий у вас член партии Филиппов ведет себя в быту не как следовало бы коммунисту». Под «некоммунистическим» поведением аноним подразумевал неразборчивость в связях с женщинами и протаскивание на «сытные» должности родственников.

В 1935 году по причине той же «бытовой распущенности» Филиппову вкатили строгий партийный выговор с занесением в личное дело, а в следующем году и вовсе лишили членства в ВКП(б) за «обман партии, потерю классовой бдительности и связь с контрреволюционным элементом». Под последним имелось в виду то, что директор Управления Детскосельских дворцов-музеев «не очищал состав экскурсоводов от врагов рабочего класса» – в штате состояли несколько человек дворянского происхождения, попавшие в поле зрения НКВД за крамольные разговоры. В том же 1936 году из партии была исключена Надежда Беляева за связь с контрреволюционным элементом – ее бывший муж и брат были осуждены как враги народа.

Следователи допрашивали музейщиков по каждому пропавшему из дворцов и обнаруженному в квартирах предмету. Схема оказалась до смешного проста: царский фарфор, постельное белье, предметы декора просто списывались как не подлежащие восстановлению.

«Разбитая ваза относилась к эпохе Николая I, – рассказывал Филиппов на допросе о значащихся в описях, но не обнаруженных в помещениях музеев ценностях. Она находилась в представительской комнате управления и как-то в мое отсутствие, со слов Беляевой, была разбита котом».

Некоторые предметы были повреждены во время застолий, которые устраивались во дворцах для руководства Управления дворцов и парков Ленсовета и некоторых партийных чиновников. Затраты на водку, пиво и закуску проводились в документах как «представительское чаепитие». И только в 1935 году, как показал на допросе Иван Филиппов, на застолья было израсходовано из выделяемых на реставрацию и строительные работы финансов 1500 рублей.

Проверки в других музеях показали то же самое. В тюрьме оказались заместитель начальника Управления дворцов и парков Ленсовета Яков Винц, помощник директора по научной части Петергофских дворцов-музеев Анатолий Шеманский, помощник директора по научной части дворцов-музеев города Слуцка (ныне Павловск) Алексей Сидоров. Всех фигурантов объединили в одно уголовное дело.

«Мною были выданы секретарю Детскосельского горкома ВКП(б) Зотину картины, кресла, лампа, бывшему секретарю парткома Лосеву – кровать, диван, зеркало, комод, стол», – рассказывал на допросе Иван Филиппов.

Бывший ученый секретарь Аслин сдавал ценности в Торгсин, бывший директор Пайс увез целый автомобиль мебели к себе на квартиру, бывший директор Сергеев увез к себе домой ванну и картины, а в 1933 году работниками фондов сваленное в свободных помещениях дворцовое имущество свободно распродавалось. В 1935 году шелковыми портьерами были обиты кресла в квартире секретаря горкома ВКП(б).

С каждым новым допросом следователи приходили к выводу, что музейные дела велись крайне небрежно – национализировали сверх меры, а о сохранности художественных ценностей никто не думал.

«Эротическая выставка находилась в одной из кладовых Русского музея. И была передана Детскосельским дворцам-музеям. Все экспонаты были свалены в одну кучу страшно грязные и запыленные. Сдавал мне выставку бывший ученый секретарь Русского музея товарищ Грищенко. У меня сложилось впечатление, что выставку он сдал не полностью, так как при сдаче у него не было никакой описи. Тогда не нашли портсигар и порнографические картинки. Но акта не составили», – рассказала на допросе Надежда Беляева.

С реставрацией и строительством тоже обнаружился хаос. Средства, которые должны были идти на ремонт дворцовых помещений, многим из которых грозило обрушение перекрытий, направляли на строительство увеселительных учреждений. Иван Филиппов показал на допросе, что Камеронова купальня в Екатерининском парке была перестроена под эстрадный театр по распоряжению Якова Винца. Экономили и на охране дворцов и парков, в результате чего несколько раз в павильоны и дворцовые помещения залезали подростки и тащили все, что попадалось под руку.

Из приговора Ленинградского областного суда: «В течение 1933–1936 годов по дворцам-музеям имела место недостача музейного имущества в следующем количестве предметов:
по Пушкинским дворцам – 1431 предмет;
по Павловскому дворцу – 241 предмет;
по Петергофским дворцам – 7 предметов».

Яков Винц был осужден по статье 109 УК РСФСР «Злоупотребление властью или служебным положением» на пять лет. Остальные его подельники были приговорены еще и по 58-й статье УК РСФСР «Контрреволюция». В итоге Иван Филиппов был приговорен к 12 годам лишения свободы, Анатолий Шеманский к 15 годам, Надежда Беляева и Алексей Сидоров получили по 20 лет лагерей. Все были приговорены к конфискации имущества.

Но спустя некоторое время председатель Верховного суда СССР направил протест на приговор спецколлегии Леноблсуда. Статью 58 порекомендовали снять, а судить музейных работников только по 109-й статье УК РСФСР. В итоге Сидорову и Филиппову сократили срок заключения до 10 лет, Беляевой до восьми лет, а Анатолия Шеманского вообще освободили из-под стражи.


10 июня 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847