Сотрудники смерти
КРИМИНАЛ
«Секретные материалы 20 века» №10(500), 2018
Сотрудники смерти
Наталья Дементьева
журналист
Санкт-Петербург
4994
Сотрудники смерти
Художник Василий Суриков. «Утро стрелецкой казни»

Множество профессий исчезли навсегда. Сегодня уже не найдешь коробейников, воплениц, смолокуров, ломовых извозчиков, ловцов пиявок... А ведь было время, когда деревенский мальчишка мог прийти к отцу и поделиться мечтой:
– Батюшка! Вот вырасту и стану плевальщиком.
– Да, дело хорошее, сынок, прибыльное. Хороший плевальщик нынче на вес золота, — глубокомысленно отвечал отец.
Плевальщик не плевал на все вокруг, а сеял репу. Семена у репы малюсенькие, и самый верный способ посева — выплевывать их на грядки.
Обязанности палача не нуждаются в пояснениях, однако трудно, просто невозможно представить, чтобы кто-нибудь с детства мечтал стать палачом…

Цари и каты

В Европе горожане знали местных палачей в лицо. Палачи были служащими городского магистрата, который платил им жалованье и обеспечивал необходимым инструментом. Эта профессия зачастую была потомственной. Самой известной стала французская династия Сансонов. На протяжении полутора столетий шесть поколений мужчин семейства служили французскому правосудию. В 1830 году Шарль-Анри Сансон даже издал мемуары о своей деятельности. Ему было о чем рассказать, ведь он казнил 2918 человек. Анри Сансон всегда был беспристрастен. Он с одинаковым искусством отсекал головы королю Людовику XVI, королеве Марии-Антуанетте и деятелям Французской революции.

В России желающих взять в руки топор и кнут сыскать было невероятно трудно. Царь Алексей Михайлович решил навести порядок в назначении на должность палача. 16 мая 1681 года царь приказал воеводам набирать палачей из горожан, которые сами захотят поступить на должность, «а буде охотников не будет, выбирать из молодчих и гулящих людей, чтоб во всяком городе без палачей не было». Молодчие и гулящие люди — это бродяги и бесприютные скитальцы, согласные на любую работу, но, как оказалось, кроме палаческой. Исполнение майского указа царя Алексея Михайловича было провалено полностью. Молодчие и гулящие убегали из городов куда глаза глядят, только бы не становиться палачами.

Царь Алексей Михайлович был человеком богобоязненным, хранителем заветов старины. Даже в страшном сне ему не могло пригрезиться, что его сын Петр, став царем, будет собственноручно казнить преступников. Однако история совершает невероятно крутые повороты. Летом 1698 года был подавлен бунт стрелецких полков. Петр часто присутствовал на допросах, наблюдал за пытками и удивлял палачей тем, что «немилосердно людей бьет своими руками».

К смертной казни были приговорены около двух тысяч человек. 30 сентября 1698 года казнили первую партию. Когда осужденные проходили мимо Петра, царь не выдержал, схватил топор и отрубил головы пятерым. Затем он приказал боярам, сенаторам и дьякам взяться за работу палачей. «Из всех бояр, крайне неловких палачей, один боярин отличился особенно неудачным ударом: не попав по шее осужденного, боярин ударил его по спине; стрелец, разрубленный таким образом почти на две части, претерпел невыносимые муки». За два часа царская свита казнила двести одного человека. Петр был недоволен медлительностью процесса. Через десять дней казнили вторую партию, но использовали не плахи, а бревна. На Лобном месте положили две длинные корабельные сосны. Пятьдесят осужденных одновременно вставали на колени, клали свои буйные головушки на бревна, а четыре палача совершали свою кровавую работу.

«Милосердствуя к своим подданным, яко отец», Петр хотел регламентировать все стороны жизни. В петровское царствование появилось двадцати тысяч указов — все заканчиваются устрашающим списком казней и пыток за неисполнение царской воли. Попасть в руки палачей могли не только преступники. Пороли за «чернокнижество, чародейство и идолопоклонство». Кнут гулял по спинам нечестных продавцов хлеба, «управителей знатных домов за топку печей летом в неуказанное время». Решительная борьба развернулась с тогдашними «стилягами»: «Поелику по Невской першпективе шатается множество обормотов безддашними ельных в штанах гишпанских, брать их и лупить кнутом нещадно, пока сии гишпанские штаны в обрывки полные не превратятся». Высеченные обормоты еще легко отделались. «Известна коллекция дубинок Петра I, которыми он наказывал даже самих чиновников, — писал историк Николай Евреинов. — Случалось, что в гневе царь забивал насмерть непокорных. Поплатился жизнью придворный служитель, не успевший снять шляпу перед монархом, — его хватила по голове знаменитая дубинка. Та же участь постигла одного солдата за кражу куска меди в горевшей церкви».

Однако настоящая пыточная работа шла в Тайной канцелярии, политической полиции, созданной Петром. Для палачей была создана инструкция «Обряд, како обвиняемый пытается». Все действия расписаны в мельчайших подробностях. «Ко времени, назначенному для пытки, палач должен явиться в застенок со всеми инструментами, а именно: шерстяным хомутом, кнутами и ремнем для связывания пытаемым ног». Далее идет описание пыток. Сначала обвиняемый подвергается растягиванию и сечению кнутом на дыбе, затем пытка тисками, которыми сжимали пальцы рук и ног, стягивание головы веревкой, капание холодной воды на темя. «Когда пытки кончатся и злодей, повинившийся во всем, будет подлежать ссылке на каторгу или смертной казни, палач особыми щипцами вырывает у него ноздри и, сверх того, на щеках и лбу ставит знаки. Для этого он берет клейма, в которых острыми железными спицами изображены слова, и сильно бьет злодея в лоб и щеки, а потом натирает порохом, после чего те слова бывают ясно видны навсегда».

Петр считал жестокость оправданной: «Если б я не употреблял строгости, то уже давно не владел бы русским государством и никогда не сделал бы его таковым, каково оно теперь. Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей».

Палачам уготована роль детали в огромной государственной машине. И лишь одному мастеру топора и кнута удалось вмешаться в ход российской истории и невольно способствовать воцарению Екатерины II.

Будущая российская императрица родилась 21 апреля 1729 года в немецком городе Штеттине. Родители нарадоваться не могли, глядя на веселую и здоровую девочку. Маленькую шалунью родные называли принцессой Фике. В возрасте девяти лет у нее случился сильнейший приступ кашля. Девочка пролежала три недели в горячке. Когда Фике поправилась, оказалось, что «правое плечо стало выше левого, позвоночник шел зигзагом, а на левом боку образовалась впадина». Докторов в городе не было, а палач имелся. В свободное от основной работы время он подрабатывал тем, что вправлял переломы и вывихи. Палача осмотрел больную и прописал лечение: ежедневно в шесть часов утра служанка натирала своей слюной плечо и позвоночник принцессы. Палач сконструировал повязку и корсет, которые принцесса Фике носила днем и ночью, снимая только для того, чтобы переодеть белье. И так продолжалось три года — настоящая пытка для ребенка. Однако рецепт палача дал великолепные результаты: все телесные дефекты исчезли без следа. Если бы принцесса Фике осталась кривобокой, то она никогда не стала бы женой наследника престола и императрицей. Российская история пошла бы другим, неведомым нам путем.

Милосердие на эшафоте

Искусный палач может ударами кнута рассечь тело до костей и лишить человека жизни, а может высечь так, что на спине останутся только следы побоев. Исторические хроники свидетельствует, что и к сердцу палача можно проторить дорожку.

1 сентября 1743 года в Петербурге около здания Двенадцати коллегий был установлен эшафот. Вокруг собралась огромная толпа любителей зрелищ. Началась экзекуция достаточно банально: высекли мужчин-заговорщиков, противников императрицы Елизаветы Петровны. Публика с нетерпением ждала, когда на эшафот поднимутся дамы. Княгиню Наталью Лопухину и ее подругу графиню Анну Бестужеву приговорили к сечению кнутом и вырыванию языка. Вина придворных красавиц состояла в том, что подружки наговорили много лишнего об императрице. Сознательные граждане донесли куда следует, и пустая болтовня переросла в дело о государственной измене.

Первой экзекуции подверглась княгиня Наталья Лопухина. Один из палачей сорвал с нее мантилью. Наталья Федоровна заплакала, пыталась прикрыть наготу, но сопротивление только разозлило палачей. Заплечный мастер схватил бывшую придворную даму за руки, круто повернул и вскинул себе на спину, а другой палач принялся пороть кнутом. Затем Лопухиной разжали челюсти и клещами вырвали большую часть языка.

– Кому язык? Отдам недорого! — закричал палач, показывая толпе окровавленный кусок человеческой плоти.

Настала очередь графини Анны Бестужевой. «Когда палач раздевал ее, она сняла с себя драгоценный крест и подарила ему. За это ее били не так сильно и вырвали только маленький кусочек языка».

Наталья Федоровна Лопухина прожила двадцать лет в ссылке, затем была помилована Петром III и вернулась в Петербург. Изувеченная старушка появлялась на светских приемах и даже пыталась вступить беседу, но издавала только нечленораздельное мычание. Графиня Анна Бестужева не потеряла способности говорить, но научилась молчать.

Требуется заплечных дел мастер

В июне 1780 года в городе Ярославле случился ужасный пожар. Огонь вспыхнул в питейном заведении, где водку продавали ведрами и чарками. «Вместе с людьми, церквами, домами и лавками сгорали вещи, необходимые в доброе старое время: кнуты, клейма для постановления штемпельных знаков и щипцы для вырывания ноздрей». Оказалось, что достать новые орудия для экзекуции негде, такой товар в лавочке не купишь. Вскоре явилась надобность в новом палаче. Ярославский палач был «весьма тяжко болен и по старости совсем дряхл, глазами худо видит и не только свою должность исправлять, а из квартиры выйти не может». Ярославская канцелярия попросила Московскую розыскную экспедицию прислать кнуты, щипцы, клейма и «сверхштатного» палача. Прошло несколько месяцев, и из Москвы прибыл особо важный груз: тридцать кнутов по двадцать копеек и шпицы для вырывания ноздрей за рубль двадцать копеек. Вещи недешевые, жалованье палача в год составляло четыре рубля, а на содержание арестанта выделялось десять копеек в месяц. В присылке палача московское начальство решительно отказало: «Самим надобен».

Пока шла переписка, преступники времени даром не теряли. Десятеро колодников, воров, разбойников и убийц, выломали ветхую половицу, сделали подкоп под стену и «из тюремной избы в остроге, где одно бревно, снизу все подгнившее, выломали и из того острогу учинили утечку». Беглых преступников, или, как тогда говорили, утеклецов, поймали, но оставалась опасность, что они снова «утекут» из прогнившей тюрьмы. Следовало преступников высечь, поставить клейма и отправить в Нерченский острог. Городские власти пошли на необычный шаг. Единственный раз в российской истории палача стали разыскивать с помощью объявления. На всех перекрестках Ярославля появились листовки следующего содержания:

«Объявляется во всенародное известие. Не пожелает ли кто из вольных людей в заплечные мастера и быть в штате при Ярославской провинциальной канцелярии на казенном жалованье? И если кто имеет желание, тот явился бы в канцелярию в самой скорости».

Прогрессивный способ поиска палачей не дал никаких результатов, уж больно должность была незавидная. Жизнь палача мало отличалась от жизни арестанта. Заплечные мастера жили в городских тюрьмах в комнате, отделенной от арестантов перегородкой. Встречи с заключенными, которых палачи допрашивали с пристрастием, были неизбежны. Неудивительно, что палачи постоянно опасались за свою жизнь. Никто в Ярославскую канцелярию не явился, и пришлось ждать, пока из Москвы приедет командированный палач.

Нехватка палачей ощущалась по всей России. В 1805 году в Малороссии остался только один палач. В 1818 году в Петербурге от старости и болезней умерли оба городских палача, и на долгое время исполнение судебных решений остановилось.

В 1832 году Москву посетил французский маршал Даву. В качестве сувенира француз увез два кнута, которые он купил у палача. Об этом происшествии стало известно императору Николаю I. Возмущению монарха не было предела. Немедленно был издан указ: «Впредь ни кнутов, ни заплечного мастера никому не показывать. Поместить палачей отдельно, чтобы они сообщения ни с кем не имели. Инструмент их держать за замком, а когда потребуется, отправлять палачей на место и обратно в особом фургоне с инструментом, который потом отбирать и запирать по-прежнему». Палачи оказались в большей изоляции, чем преступники.

«Берегись, ожгу!»

В 1836 году министр внутренних дел Дмитрий Николаевич Блудов приказал назначать палачами преступников. Конечно, не каждый осужденный мог податься в палачи. За кражу свыше ста рублей воров приговаривали к наказанию плетьми и ссылке. Этот контингент и мог изъявить желание стать палачом. Став палачом, осужденный освобождался от положенного ему телесного наказания и ссылки. Он получал жалованье, казенную одежду и бесплатное питание. Пайка была в два раза больше, чем у арестантов. Однако даже среди отпетых преступников немного находилось охотников. Министр внутренних дел Блудов предусмотрел такую возможность и приказал при отсутствии желающих назначать, «не взирая уже на их несогласие и бессрочно».

Воры, назначенные палачами, начинали свою карьеру с изучения инструментов. Многие из них уже познакомились с кнутом и розгами на собственных спинах, но тут приходилось взглянуть на дело с другой стороны. У надзирателя тюрьмы имелся образцовый пучок розог. Он состоял из десяти тонких березовых прутьев длиной аршин с четвертью, то есть около девяноста сантиметров. В «Наставлении для палачей» говорилось, что одним пучком следует делать только десять ударов и заменять розги, поскольку последующее сечение уже не приносит сильной боли. Розги в тюрьмы привозили возами, поскольку обычно минимальное наказание составляло сто ударов. Обучение владению кнутом производилось на «кобыле». Это толстая деревянная доска с вырезами для головы, рук и ног, к которой привязывали осужденного. На учебную «кобылу» прикрепляли изображение человеческого тела, сделанное из бересты. Палачи учились класть удары крестообразно, так, чтобы кнут не касался головы и боков.

К месту исполнения казни палачей, как и преступника, привозили под конвоем в специальном фургоне. Осужденный поднимался на эшафот. Священник произносил краткую речь и давал преступнику приложиться к кресту. Чиновник читал приговор. Затем в дело вступали палачи. Они разрывали рубаху преступника, обнажая спину, и привязывали его ремнями к «кобыле». Опытные палачи обставляли порку как спектакль, демонстрируя свою лихость и особенные приемы. «Начинал бить кнутом палач, стоявший с левой стороны от осужденного. Он медленно поднимал плеть, как какую-то тяжесть и с криком: «Берегись, ожгу!» — наносил удар. Затем в дело вступал палач, стоявший справа. Судебный чиновник наблюдал, чтобы удары следовали в порядочные промежутки один от другого». По окончании экзекуции преступника уносили в специальный фургон, где его ждал фельдшер с медикаментами. В другом фургоне в ту же тюрьму возвращались палачи.

Палачи для палачей

Имена и деяния всех петербургских палачей, поступивших на службу по указу 1836 года, хорошо известны. Их биографии удивительно похожи. Возьмем, к примеру, жизнеописание Кирилла Матвеевича Тимофеева: «Он судился за отнятие в ночное время у купеческого сына Оплеухина кошелька с 65 рублями и серебра на сто рублей, наказан двадцатью ударами плетью и назначен в арестантские роты, но по желанию оставлен в звании палача». В 1843 году Тимофеев был командирован из Петербурга в город Новая Ладога для исполнения приговора. Палачи ездили в сопровождении конвоя, но Тимофеев умудрился заходить на остановках во все попутные питейные заведения. Он требовал водки и закуски, угрожая, что выпорет хозяев. На обратном пути Тимофеев пытался бежать, и ему надели наручники. В наказание палач Тимофеев получил двести ударов розгами. Через год Тимофеев ударил квартального надзирателя в правое ухо, за что получил четыреста ударов розгами. В 1847 года в стельку пьяный Тимофеев обругал одну из тюремщиц. Следствие показало, что Тимофеев содержит в своей комнатенке «особенную машинку, которая снабжает его водкой». В Петербурге в это время было два палача, поэтому палача Тимофеева сек его коллега палач Михайлов. Когда напивался и буянил палач Михайлов, его сек палач Тимофеев. Внушение розгами помогало мало. В 1852 году Тимофеев в пьяном виде поставил осужденному клейма на щеках вверх ногами и был уволен от должности.

Пьянство среди палачей было повальным: пили от жалости на свою судьбу-злодейку и от смертельной скуки. Заплечных дел мастера жили на территории тюрьмы в специальной пристройке. Выходить на улицы палачам не разрешалось. Кроме тюремного двора, они ничего не видели. Палачи постоянно пытались бежать. Рекордсменом по количеству побегов был Василий Лебедев. Он сбегал четыре раза, его ловили, возвращали в тюрьму, секли, но звания палача не лишали. Только в 1841 году заплечным мастерам официально разрешили заниматься сапожным и портновским промыслами, «чтобы палачи имели отраду в своем уединении». Палачи просили позволения покупать табак, а в праздничные дни выпивать по чарке вина для поправления здоровья, но согласия не получили. Пришлось по-прежнему пить без официального разрешения. Больных палачей помещали в тюремную больницу, но там они лежали на больничных койках рядом с арестантами. После нескольких драк и словесных столкновений начальник петербургской тюрьмы приказал лечить больных палачей только в их комнатах.

Постаревшим и одряхлевшим палачам пенсия не полагалась, более того, их в принудительном порядке высылали за шестьдесят верст от губернских городов. На новом месте жительства они находились под неусыпным надзором полиции и добывали себе пропитание посильным трудом. От должности их освобождала только смерть. На кладбище их хоронили рядом с арестантами. В общем, с какой стороны ни глянь, в профессии этой не было ничего привлекательного.

В этом году исполнилось 155 лет отмены Александром II телесных наказаний. Закон, подписанный императором 17 апреля 1863 года, запрещал шпицрутены, плети, наложение клейм, но временно сохранил розги. Противники гуманных мер опасались, что без розог преступники окончательно распояшутся. Исполнителями смертных казней и наказаний стали низшие полицейские чины.

…Русские заплечных дел мастера не распространялись о своих занятиях. А вот их французские коллеги своего мнения не скрывали. Однажды Наполеон повстречался с Шарлем-Анри Сансоном.

– Как вы можете спасть спокойно, казнив три тысячи человек? — спросил Наполеон.

– Если короли, диктаторы и императоры спят спокойно, то почему же палачи не могут спокойно спать?..


13 апреля 2018


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847