Термин «дактилоскопия» (пальцерассмотрение) сейчас известен всем. Это установление личности человека по так называемым папиллярным узорам кончиков пальцев, которые ни разу на протяжении всей истории криминалистики ни у кого не совпали. Несмотря на обилие различных вариантов этих рисунков, они поддаются четкой классификации, позволяющей обеспечивать точную идентификацию людей. Но чтобы эту «каинову печать» поставить на службу криминалистики, потребовались многие годы.

КИТАЙСКАЯ ЛЕГЕНДА

В старинной книге «Речные заводи» среди многих историй есть и такая. Раннее летнее утро застало правителя Чжу Юань в задумчивости расхаживающим по своему дворцу. Он пытался разгадать трудную загадку. Госпожа Второй опочивальни, прекрасная принцесса Весеннее дуновение, была опечалена, о чем говорили ее заплаканные глаза. Она пожаловалась на то, что уже несколько дней просыпается разбитой и усталой. По вечерам она чувствовала какой-то запах, а как только ее голова касалась подушки, «проваливалась» в глубокий сон. В этот момент кто-то неземным голосом приказывал ей: «Встань и иди за мной в Зал запретных радостей».

Пройдя через сад, она входила в комнату, где ее ожидал высокий мужчина, лицо которого скрывала шелковая красная маска. Больше она ничего не помнила, кроме того, что слева у дверей в Зал запретных радостей стояла громадная синяя ваза. Приходила она в себя уже утром, причем вся ее комната была пропитана удушливым сладковатым запахом.

Чжу Юань не знал как поступить. Что это, просто дурной сон или явь? Может стоит убить неверную принцессу или приставить шпионов ко всем высоким мужчинам, проживающим во дворце?

«Не следует унижать себя ни жестокостью, ни слежкой, — посоветовал принцу его друг Ван. — Вспомни законы славной эпохи Сун. Во времена наших дедов ввели мудрое правило: мужчина или женщина, которые хотят развестись, обязаны были на свитке, поданном в суд, рядом с подписью ставить отпечаток намазанного краской пальца. Если кто-нибудь из них потом хотел заявить, что это не его подпись, то сличали отпечатки.

Попроси во время очередного ночного наваждения Весеннее дуновение дотронуться рукой до вазы. Утром ты убедишься в том, был ли это сон». Чжу Юань последовал совету Вана и утром обнаружил на вазе отпечаток пальца принцессы. Выявили и гнусного сластолюбца. Вскоре господин Ю Пун, злоупотребивший колдовскими зельями, лишился головы. Такова легенда.

МАХИНАЦИИ ИНДУСОВ

Несмотря на свой возраст, а в 1877 году Вильяму Гершелю было всего сорок четыре года, его здоровье было уже сильно подорвано, о чем говорили желтый цвет лица с запавшими щеками и потерявшие блеск глаза. Этому весьма способствовали приступы лихорадки и амебная дизентерия, заработанные им за девятнадцать лет службы секретарем в Джанипуре, расположенном в высокогорном, не подходящим для европейца районе Индии. Именно здесь он столкнулся с довольно оригинальными финансовыми махинациями туземцев.

Дело заключалось в том, что в его обязанности входила выплата зарплаты сипаям — солдатам-индусам. Для молодого служащего-европейца все они, смуглые, бородатые, в чалмах, были на одно лицо. Да и закутанные в шали женщины, приходившие за пособием, тоже казались ему похожими друг на друга. Все осложнялось еще тем, что и имена у них зачастую были одинаковы. Так как они были неграмотны, то, получая деньги, они нигде не расписывались и, зачастую обманывая Вильяма, приходили повторно. Иногда даже случалось так, что при помощи подобных махинаций появлялись не только «долгожители», но и «привидения», когда вместо давно умерших солдат, одев их форму, приходили родственники или друзья.

От полного опустошения казны Вильяма спасла как-то подмеченная им у китайских торговцев процедура. — они скрепляли сделки тем, что ставили на бумагах оттиск окрашенного чернилами большого пальца руки. Он и сам однажды потребовал от одного из поставщиков строительных материалов для прокладки дорог, частенько срывавшего условия договора, закрепить соглашение отпечатком зачерненных штемпельной краской пальцев и ладони правой руки, после чего все необходимое доставлялось точно в срок. Вспомнив об этом случае, Гершель стал требовать у всех приходящих за деньгами оставлять, во избежание подлогов, отпечатки пальцев как в платежных ведомостях, так и в своей записной книжке, что в сомнительных случаях позволяло сравнивать их.

Присматриваясь к собранным за многие годы отпечаткам, оставляемым на бумаге испачканными краской руками, Гершель установил, что хотя с годами меняются черты лица и фигура, становится другой походка, но узоры на пальцах сохраняются неизменными даже после смерти. (Есть пластинка с оттиском его ладони, сделанном в 1860 году, и другая — с отпечатком 1890 года.) Так, может быть, эти признаки могут служить не только для выявления финансовых махинаций, но и для идентификации личности? Они могут выявить закоренелых рецидивистов и помочь невинно осужденным, а такие ошибки, к сожалению, происходили в то время довольно часто.

Чтобы проверить свою догадку, Вильям Гершель начал брать оттиски пальцев в одной из тюрем в округе. Каждый новый узник проходил эту несложную процедуру, чтобы чиновники и судьи, сравнивая имеющиеся в их распоряжении отпечатки с отпечатками подозреваемого, могли установить, не ошиблись ли они с обвинением. С годами у него собралась многотысячная коллекция, которая подтверждала правильность его предположения.

ПИСЬМО

5 августа 1877 года Вильям Гершель, прикованный к постели очередным приступом лихорадки, продиктовал в своем кабинете письмо генеральному инспектору тюрем Бенгалии. «…Направляю Вам работу, содержащую описание нового метода идентификации личности. Он заключается в штемпелеподобном оттиске указательного и среднего пальцев правой руки… В течение нескольких месяцев я проверял этот способ на заключенных, а также при выдаче жалованья и ни разу не столкнулся с какими-либо практическими трудностями… Я полагаю, если внести повсеместно этот метод, то можно будет навсегда покончить с махинациями при установлении личности… Последние 20 лет я заполнил тысячи карточек оттисками пальцев и теперь могу почти всегда идентифицировать людей на основе этих отпечатков…

Как пример того, насколько полезным мог стать мой метод, я приведу дело Тичборна. Если бы у Роджера при поступлении в армию взяли отпечатки пальцев и они где-нибудь хранились, то весь процесс был бы закончен в течение десяти минут. Я полагаю, нет надобности более полно излагать, насколько необходима идентификация в тюрьмах… Для этого нужно будет лишь вызвать заключенного и взять у него отпечатки пальцев. Если он не был прежде судим — это тут же выяснится. То же самое, если понадобится выяснить, действительно ли умер, например, заключенный №1302 или это подставной мертвец? У трупа есть два пальца, и они дадут ответ на этот вопрос…» (В большинстве случаев Гершель брал только отпечатки большого и указательного пальцев.) Но что же это за дело Тичборна, на которое ссылался Гершель?

ДЕЛО ЛЖЕРОДЖЕРА

В это время в Лондоне велось уголовное дело о миллионном наследстве лорда Джеймса Тичборна, за ходом которого в течение многих лет следили многие люди не только в Англии, но и далекой Индии. В ходе судебного разбирательства следовало установить личность некоего Кастро. Как выяснилось позже, его истинное имя было Артур Ортон. Детство он провел в трущобах Лондона и в поисках приключений удрал из дома. Но оказавшись в Чили, будучи тихим, безобидным дурачком, он так бы и погиб на чужбине, если бы его из жалости не подобрало семейство Кастро. (Это имя он и присвоил себе позже.) Вскоре его стал опекать один из лакеев семейства — негр Богль.

В 1865 году этой парочке на глаза попалось полное слез обращение. Суть его сводилась к тому, что еще в 1854 году в водах Атлантики затонул пароход. В числе жертв кораблекрушения был и Роджер Тичборн, старший сын одного из знатнейших жителей Англии. Но его мать отказывалась верить в гибель сына и проводила его розыски через различные газеты. Вот на это-то обращение и обратил внимание Богль. В его голове возник гениальный план, Кастро должен был сыграть роль исчезнувшего Точборна.

План строился на том, что Роджер и Кастро совершенно не были похожи друг на друга. Если первый был стройным аристократом, хорошо владевшим языком, то второй — неотесанный мужлан — обладал большим брюхом и плохой дикцией. Если нет сходства, то можно сыграть на непохожести. Это может служить лучшим доказательством того, что здесь нет никакого обмана, просто за прошедшие годы облик и поведение Роджера могли измениться.

Под диктовку Богля Том Кастро написал письмо леди Тичборн, где приводил веские доказательства того, что он и есть ее сын: две родинки возле левого соска и то, что в детстве на него напал рой пчел. Старая леди прослезилась и «вспомнила» выдуманные жуликами факты, приведенные в письме.

В 1867 году Лжероджер, сопровождаемый «слугой» Боглем, предстал перед глазами полуслепой старой женщины, которая сразу же признала в нем своего сына и заключила в объятия. Но счастье длилось недолго. Леди Тичборн скончалась, а не поверившие в маскарад родственники подали на Кастро в суд, обвиняя его в присвоении чужого имени и всех привилегий. Однако его в надежде получить неоплаченные долги поддержали многочисленные кредиторы.

Процесс длился сто девяносто дней. Около сотни свидетелей давали показания за и против Кастро. Чаша правосудия уже начала клониться в нужную для него сторону, но тут со своими разоблачительными показаниями выступила давняя возлюбленная самозванца. Истина восторжествовала. Артур Ортон, он же Том Кастро, получил четырнадцать лет каторги. Вот на этот-то процесс и ссылался в своем письме к генеральному инспектору Вильям.

Полный оптимизма, что его письмо вызовет вполне оправданный интерес, он запечатал конверт. Ответ пришел через десять дней. В нем была масса дружеских слов, хотя суть его сводилась к одному: зная о тяжелом состоянии Вильяма Гершеля, высокопоставленный чиновник счел все написанное за горячечный бред. Эта неудача настолько обескуражила Гершеля, что он не довел свой труд до завершения. Впав в депрессию, он теперь помышлял только о возвращении в Англию для восстановления подорванного тропическими болезнями здоровья.

В ПОИСКАХ ИСТИНЫ

Изучал следы, оставляемые пальцами людей и выходец из Шотландии миссионер Генри Фолдс, работавший врачом в одной из больниц Токио. Занимаясь ради собственного удовольствия археологией, он заинтересовался ими после того, как однажды разглядел на нескольких найденных японскими археологами черепках отпечатки рук древних гончаров. У него как физиолога возник вопрос, существуют ли различия в узорах на ногтевых фалангах у представителей разных рас. Взяв для сравнения современные ему глиняные горшки, Фолдс и на них обнаружил, к его сожалению, тоже нечеткие узоры. Тогда он заказал для себя глиняшки и на них стал собирать оттиски пальцев своих знакомых и их слуг. Несмотря на то что у него скопилось довольно большое количество отпечатков, разглядывая их, он ни к каким выводам так и не пришел.

Следующий вопрос, в котором Фолдс тоже не преуспел, был связан с передачей кожных узоров по наследству и выяснением, меняются ли они с годами у одного и того же человека. Но ответы на эти вопросы можно было получить только через много лет. Так бы он и погряз в нерешенных проблемах, если бы не происшествие, свидетелем которого он стал.

В соседний дом забрался вор. К несчастью для него, домушник споткнулся об остывшую жаровню и испачкал сажей руки. Перебираясь через побеленную каменную стену, он оставил на ней отпечатки своих пальцев. Пока Фолдс разглядывал эти следы, полиция арестовала грабителя. Но тот упорно отрицал свою причастность к грабежу. Так как прямых улик не было, то дело зашло в тупик. Фолдс спас положение, предложив сравнить отпечатки на стене пальцев грабителя и подозреваемого в преступлении. Уже одного взгляда на них было достаточно чтобы увидеть их различие. Вскоре попался истинный преступник, что и подтвердили узоры на его пальцах.

Фолдс, участвуя в этом расследовании и будучи не лишенным фантазии умным исследователем, пришел к мысли, а не стоит ли для получения неопровержимых улик поискать на месте преступления отпечатки пальцев нарушителей закона? Как-то он заподозрил, что его слуга попивает из бутылки его любимый ликер. Когда же тот стал оправдываться, что даже не дотрагивался до нее, Фолдс представил любителю чужого спиртного отпечатки его пальцев, оставленные на бутылке. А чтобы совсем прояснить это дело, представил бедолаге ранее взятые у него отпечатки. Убедившись в их идентичности, слуга признался в содеянном.

Теперь у Фолдса все сомнения рассеялись, — он открыл новый метод расследования преступлений, о котором и рассказал в своем письме в редакцию «Nature», весьма популярного у ученых всех стран журнала.

«Если на месте преступления обнаружены кровавые следы или оттиски на стекле или глине, виновник может быть установлен на основании научных данных, — писал он. — Я уже дважды проверил это на практике. В судебно-медицинской практике отпечатки пальцев могут иметь и другое применение. Например, когда от изуродованного трупа остались неповрежденными только руки. Если узоры папиллярных линий были заранее известны, то у вас, без сомнения, будет доказательство более верное, чем злополучное родимое пятно в дешевых бульварных романах… У всех опасных преступников можно после вынесения им приговора отбирать отпечатки пальцев и хранить их. Если случится, что через некоторое время за вновь совершенное преступление будет арестован тот же преступник, но под другой фамилией, то путем сравнения отпечатков пальцев можно будет установить подлинное его имя…»

В октябре 1880 года статья Фолдса увидела свет. Хотя Гершель шел по пути научного исследования, а Фолдс — на основе практики, пути двух соотечественников, пришедших независимо друг от друга и в разных странах к одному и тому же методу идентификации, пересеклись. Разница в их методах была лишь в том, что Гершель дактилоскопировал только один или два пальца, Фолдс же для большей точности предлагал проводить эту операцию для всех десяти, как это делается и в настоящее время.

СПОР ЗА ПРИОРИТЕТ

Гершель уже в это время, медленно поправляясь от болезней, находился на брегах туманного Альбиона. Прочтя сообщение Фолдса, он был потрясен: открытие, на которое он потратил столько времени, было сделано другим за один год! Следовало срочно заявить о своем приоритете. Не раздумывая долго, он отправил письмо в тот же журнал «Nature», в котором сообщал, что опробовал способ идентификации по отпечаткам пальцев еще двадцать лет тому назад. Только нерадивость его начальства и болезнь не позволили ему довести дело до победного конца. Правда, следует отметить, что вопроса о розыске преступников по отпечаткам пальцев, оставленных на месте преступления, он не касался, оставляя это открытие целиком за Фолдсом.

Ознакомившись с опубликованным посланием Гершеля, строптивый Фолдс бросился в бой за признание своего первенства в оспариваемом вопросе. Разве он виноват, что его оппонент, возможно и по весьма веским причинам, не довел плоды своих трудов до общественности. Только он, Фолдс, обратил внимание криминалистов всего мира на важность для криминалистики отпечатков пальцев! Игра стоила свеч, ему следует вернуться в Англию и бороться за свои права на открытие.

Прибыв на родину он прежде всего написал письма нескольким видным персонам той поры, в которых описал свое открытие и его важность. В их числе оказались Чарльз Дарвин, британский министр внутренних дел, а также шефы лондонской и французской полиции. Но, как и Гершелю, ему никто из них не ответил. Позже выяснилось, что в Скотленд-Ярде его сочли просто за афериста. Из Франции, где во главе Сюрте стоял тот же чиновник, который не удостоил ответом «автора» бертильяжа Альфонса Бертильона, тоже никто не отозвался на его обращение. Дарвин же, хотя и намеревался лично переговорить с Фолдсом, не смог сделать это по причине старости и болезни, а все материалы передал известному антропологу сэру Фрэнсису Гальтону.

Оба письма с предложениями нового способа идентификации легли в кучу других «мелких» сообщений, на которые не следовало обращать внимания. Спор же Гершеля с Фолдсом так ни к чему и не привел. Возможно, позже, когда дактилоскопия стала практиковаться во всех странах мира, чиновники и пожалели о своей недальновидности. Тем не менее зерна, брошенные Вильямом Гершелем и Генри Фолдсом, все же дали всходы, но уже благодаря другому человеку.