Не зверь, но уже и не человек
КРИМИНАЛ
«Секретные материалы 20 века» №17(533), 2019
Не зверь, но уже и не человек
Эдуард Ажаров
журналист
Санкт-Петербург
31365
Не зверь, но уже и не человек
Совершать убийства Василию Комарову помогала жена

Это было в Замоскворечье в начале 20-х годов прошлого века. Люди боялись выходить по вечерам на улицу и шепотом передавали друг другу слухи о страшном убийце, который кормит телами своих жертв свиней, а остатки трупов разбрасывает по пустырям. И в этих слухах была немалая доля правды.

В 1922 году в этом районе действительно начали находить трупы жестоко убитых мужчин. На них можно было наткнуться не только на пустырях, но и в заброшенных или разрушенных домах, а одна такая находка обнаружилась в недостроенной бане. Выглядели убитые так, что не оставалось сомнений: все они были жертвами одного и того же человека. Каждое тело было связано таким образом, чтобы оно занимало как можно меньше места, и засунуто в большой мешок. И у каждого из этих несчастных была разбита чем-то тяжелым голова.

В это же время в милицию поступило несколько заявлений о пропавших людях. Все они были приезжими из деревень, расположенных недалеко от Москвы, и их близкие рассказывали, что они отправились в город, чтобы купить лошадей, но домой так и не вернулись. Родственникам этих пропавших показали найденные трупы, и некоторые опознали в них своих близких. Но были среди них и те, кто никого не узнал, так что милиция принялась целенаправленно искать и тела в мешках, и убийцу. Но если с телами им постоянно «везло» – к концу 1922 года было найдено 22 упакованных в мешки мертвеца, – то преступник долгое время оставался неуловимым. Правда, чем дальше в милиции изучали страшные находки, тем лучше вырисовывался портрет убийцы.

Улики

В те годы еще не было судмедэкспертиз, позволяющих определить, каким оружием человек был убит, исследовать все следы вокруг трупа и снять отпечатки пальцев. Милиционерам приходилось строить догадки лишь на основании того, что они видели своими глазами, без микроскопов и без пособий по криминалистике. Из-за этого расследование продвигалось медленно, но тем не менее в конце концов им удалось составить довольно точный портрет преступника.

Все жертвы были убиты одинаковым способом: их с силой ударили сзади или сбоку по голове чем-то тяжелым. Форма раны у каждого из них была похожей, и следователи предположили, что все удары были нанесены одним и тем же предметом, скорее всего молотком. Но других повреждений и вообще каких-либо следов борьбы на трупах не было, а значит, каждую жертву ударили по голове внезапно, не дав ей понять, что происходит. Из этого напрашивался вывод, что жертвы доверяли убийце, не ожидали от него нападения. А поскольку все они были приезжими и не имели знакомых в Москве, убийца мог быть как-то связан с торговлей лошадьми, которых они собирались купить. Может быть, он нападал на них во время переговоров о покупке? Но для того, чтобы человек стал доверять незнакомцу в чужом городе, да еще и в неспокойное время, мало было просто предложить ему купить коня. Скорее всего, у убийцы у самого должна была иметься лошадь, которую он мог бы показать покупателям, – иначе они не потеряли бы бдительность и не дали так легко расправиться с собой.

Кроме того, следователи обратили внимание на то, как именно были связаны мертвые тела. Человек, который упаковывал их в мешки, несомненно, хорошо умел вязать крепкие узлы и знал, как именно надо согнуть руки и ноги трупа, чтобы он занял меньше места. Узлы, сделанные убийцей, были такими же, какими владельцы лошадей и экипажей связывают порвавшуюся конскую упряжь, и это наводило на мысль, что он может работать извозчиком. А убивать с одного удара и обращаться с трупами преступник мог научиться, забивая домашних животных, значит, возможно, он разводил свиней или еще какой-нибудь скот?

Руководствуясь этими предположениями, а также расположением пустырей и домов, где были найдены трупы, милиция смогла вычислить примерное место обитания убийцы. Это был один из замоскворецких кварталов, где многие жители держали во дворах домашнюю живность, в том числе и лошадей, а некоторые из них еще и подрабатывали извозом. За время расследования было найдено еще несколько мертвых тел в мешках, но каждая из этих находок давала милиционерам новую информацию, благодаря которой им удавалось все больше сужать круг подозреваемых. Тем не менее точно определить, кто же из них был убийцей, по-прежнему было нереально.

Ответ на этот вопрос дала последняя из обнаруженных жертв. Этот убитый тоже был засунут в мешок, но перед этим его голову обмотали детской пеленкой, – видимо, чтобы из нее не капала кровь. Последний кусок мозаики встал на свое место: пеленка означала, что, скорее всего, в доме убийцы недавно родился ребенок. Среди подозреваемых было несколько молодых отцов – оставалось лишь провести обыск в их домах.

Побег через окно

Первая же попытка обыска увенчалась успехом. Милиционеры пришли в один из домов на Шаболовке и объявили хозяевам – супругам Василию и Софье Комаровым, – что ищут улики по делу о продаже самогона. Василий впустил их в дом и дал осмотреть все комнаты, но когда они дошли до чулана, внезапно побежал на второй этаж и выпрыгнул там из окна. Дом был оцеплен, и его постарались задержать, но он вырвался и убежал в неизвестном направлении. В чулане же нашли еще один труп мужчины с пробитой головой. Еще теплый…

Комаров недолго был в бегах; после того как его посчитали одним из главных подозреваемых, милиционеры собрали сведения обо всех его знакомых, и теперь им оставалось только проверить их дома. В одном из этих домов, где жила женщина, у которой Василий покупал молоко, его и нашли. Комаров, впрочем, похоже, и сам понимал, что не сможет долго прятаться, – оказавшись у молочницы, он уселся писать признание в своих преступлениях. Точнее, он обвинял в убийствах своих соседей, а о себе писал, что только помогал им прятать трупы. Именно в этот момент, когда он сочинял это «чистосердечное признание», его и схватили ворвавшиеся к молочнице милиционеры.

Под фальшивой фамилией

После того как Василий Комаров был арестован, слухи о нем стали еще более невероятными. Говорили, что в доме у него нашли множество наволочек, набитых деньгами, которые он отнимал у своих жертв. А сам убийца после того, как ему не удалось свалить вину на соседей, заявил, что убивал только спекулянтов и таким образом приносил пользу советской власти. В качестве доказательства он приводил тот факт, что начал убивать только после начала НЭПа, когда в стране разрешили частное предпринимательство.

На самом деле жертвы Комарова не были ни «спекулянтами», ни особо богатыми людьми. У них были с собой достаточно большие суммы денег, на которые они хотели купить лошадей, и эти деньги убийца действительно присваивал, но никаких запасов в наволочках у него не было. На эти деньги Василий жил, а также покупал водку – он любил выпить, а кроме того, перед убийством пил вместе с будущей жертвой. Именно поэтому ему так легко удавалось расправиться с крепкими здоровыми мужчинами – они действительно доверяли ему, думая, что он хочет продать им свою лошадь, да к тому же были навеселе.

Оказалось также, что Комаров – не настоящая фамилия этого человека. Его звали Василий Терентьевич Петров, и под этим именем он в начале ХХ века отсидел в тюрьме за кражу. Пока он был в тюрьме, его первая жена умерла, и, выйдя на свободу, он женился во второй раз на женщине по имени Софья, вдове, у которой было двое детей от первого брака. Во время Гражданской войны Петров воевал на стороне Красной армии, но побывал в плену у генерала Деникина. Во время следствия он говорил, что после плена сменил имя на Василий Иванович Комаров, чтобы его не расстреляли за это свои, хотя, возможно, причина этого была еще и в его уголовном прошлом.

Так или иначе, но Петров стал жить в Москве под новым именем. Он работал извозчиком и время от времени обворовывал своих пассажиров. У них с Софьей родилось двое детей – младший сын появился на свет в 1923 году, и это его пеленку отец использовал, чтобы замотать кровоточащую голову очередной своей жертвы.

На суде супруги Комаровы говорили, что поначалу Софья ничего не знала об убийствах – муж отсылал ее и детей из дома, когда приводил туда покупателей лошадей. Но в какой-то момент жена узнала, чем он занимается в ее отсутствие, и… не только полностью одобрила его действия, но и стала помогать ему в этом. После того как он увозил из дома трупы, она смывала отовсюду кровь и прятала все остальные улики. Соседи при этом рассказывали, что Василий постоянно бил и жену, и детей и вообще обращался с ними очень грубо, но все они воспринимали такое положение дел как должное.

Раз – и квас!

Видя, что ему не удается выставить себя «борцом с нэпманами», Василий Петров-Комаров попробовал другую тактику – стал изображать сумасшедшего. Несмотря на то, что еще недавно этот человек утверждал, что охотился за спекулянтами, он начал говорить о том, что ему просто интересно было убивать кого попало и что он хотел бы убить «для разнообразия» цыганку или священника. Но и в этом он просчитался. Обследовавшие его психиатры установили, что он был алкоголиком и что у него было не все в порядке с нормальными человеческими эмоциями – в наше время его назвали бы социопатом, – однако объявили, что он полностью отдавал себе отчет в своих действиях. То же самое они сказали и о помогавшей ему убивать Софье Комаровой. Как ни трудно поверить в такое, но оба супруга, хладнокровно убившие как минимум 33 человека, были абсолютно вменяемы.

На последних судебных заседаниях Василий уже не пытался играть какие-то роли и превратился в самого себя – безразличного к чужим страданиям, хладнокровного преступника, который мог с одинаковым равнодушием убить и животное, и человека. В очередной раз отвечая на вопрос, зачем он убивал, он сказал, что работа извозчика давала ему достаточно денег, чтобы кормить себя и семью, но недостаточно, чтобы покупать водку, так что на отобранные у убитых деньги он пьянствовал. А еще Петров добавил, что после того, как бил своих жертв по голове, обычно приговаривал: «Раз – и квас!»

Процесс над Василием и Софьей завершился в 1923 году – их приговорили к расстрелу, и в тот же год приговор был приведен в исполнение.

На заседаниях суда над Комаровыми бывало множество людей, и во время перерывов в коридорах можно было услышать их непонимающие возгласы: «Что за зверь?! Как можно быть таким зверем?!» Но присутствовавший на суде Михаил Булгаков – в то время еще не всемирно известный писатель, а просто публицист – позже возразил этим людям в своем очерке «Комаровское дело»: «Он не зверь, но и ни в коем случае не человек».


5 августа 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847