«Кузина «Крестов»
КРИМИНАЛ
«Кузина «Крестов»
Василий Патрикеев
журналист
Санкт-Петербург
3654
«Кузина «Крестов»
Конвоирование партии заключенных в петербургскую пересыльную тюрьму. Фото начала ХХ века

При царе-батюшке осужденных на каторгу злодеев старались побыстрее отправить из Санкт-Петербурга в места не столь отдаленные. В ожидании этапа арестантов содержали в специальной тюрьме, именуемой в народе «Пересылкой». И хотя сегодня в Северной столице ее с успехом заменяют знаменитые «Кресты», память о «Пересылке» осталась в народе.

Беспокойные соседи

Тюрьмы в новой столице Российской империи появились еще при первом ее градоначальнике — светлейшем князе Александре Даниловиче Меншикове. Еще в 1706 году была построена первая деревянная Каторжная тюрьма. Потом количество тюрем в Санкт-Петербурге увеличилось, и к началу XIX века их насчитывалось уже более десяти. Одной из них была Пересыльная тюрьма.

Первая «Пересылка» появилась в середине XVIII века. Располагалась она неподалеку от Сенного рынка в Демидовом переулке (ныне переулок Гривцова). Это было небольшое двухэтажное здание, стоявшее внутри богатого и многолюдного квартала. Тюрьма со всех сторон была окружена глухими стенами соседних домов, в числе которых было и здание 2-й классической гимназии. В «Пересылке» формировались и отправлялись этапные партии арестантов. Здесь же содержались те, кого сейчас назвали бы бомжами, — нарушители паспортного режима и праздношатающиеся бродяги. Их, кстати, было в этой тюрьме большинство.

Дело в том, что до начала ХХ века в России существовала очень строгая паспортная система. Нельзя было находиться вне места постоянного жительства без документа, удостоверяющего личность. Бессрочные паспорта выдавались дворянам, чиновникам и отставным солдатам. Все остальные имели временные паспорта. Женщины паспортов не имели вообще — их вписывали в паспорта мужа или отца. В столице Российской империи все лица, проживающие в ней без паспорта или по просроченному документу, задерживались и водворялись на постоянное место жительства. Задержанных нарушителей паспортной системы отправляли к месту назначения вместе с уголовниками. В ожидании этапа они содержались в пересыльной тюрьме.

Что представляла в те времена российская тюрьма, можно судить по свидетельству современника, который с ревизией объехал несколько тюрем. По его словам: «Тюрьмы в Петербурге в описываемое время — это мрачные, сырые комнаты со сводами, почти совершенно лишенные чистого воздуха, очень часто с земляным или гнилым полом, ниже уровня земли. Свет проникает в них сквозь узкие, наравне с поверхностью почвы, покрытые грязью и плесенью и никогда не отворяющиеся окна, если же стекло в оконной раме случайно выбито, оно по годам не вставляется и чрез него вторгается непогода и мороз, а иногда стекает и уличная грязь. Нет ни отхожих мест, ни устройства для умывания лица и рук, ни кроватей, ни даже нар. Все спят вповалку на полу, подстилая свои кишащие насекомыми лохмотья, и везде ставится на ночь традиционная «параша».

Пересыльная тюрьма, расположенная в центре Питера, доставляла людям, проживающим по соседству с ней, много неприятных минут и хлопот. Раз в три дня в семь часов утра из ворот «Пересылки» выходила толпа арестантов, иной раз числом более сотни, сопровождаемая их женами и детьми. Гремя кандалами, узники брели по питерским улицам к вокзалам, откуда поезда развозили их к месту назначения.

Отцы города решили перенести Пересыльную тюрьму в другое, менее населенное и глухое место.

«Хорошо сидим!»

Новая городская Пересыльная тюрьма была построена в начале 1890-х на одном из участков так называемого Казачьего плаца (ныне это Атаманская улица). Она строилась по проекту архитектора Антония Томишко, автора и строителя знаменитых питерских «Крестов». Она и внешне напоминала «Кресты», поэтому пересылку иногда называли «кузиной «Крестов».

Пересыльная тюрьма считалась одной из самых благоустроенных и комфортабельных среди питерских тюрем. Вот как описывал ее один из постояльцев «Пересылки», литературный критик Иванов-Разумник, попавший туда в 1901 году за участие в студенческих волнениях. «Большая светлая камера шагов в пятнадцать длиною, широкое, забранное решеткой окно, а из него — далекий вид на сады Александро-Невской лавры… Двери в коридор нет, ее заменяет передвигаемая на пазах решетка с толстыми прутьями, сквозь которые можно просунуть не только руку, но, пожалуй, и голову. Посередине камеры — длинный узкий стол и две такие же длинные скамьи; несколько табуреток. Вдоль правой стены — двенадцать подъемных коек, вдоль левой — восемь, а в левом углу — сплошная железная загородка в рост человека, за ней — уборная, культурные «удобства» с проточной водой, раковина и кран… Чисто — ни следа тюремного бича, клопов, им негде было завестись. Чистые стены, выкрашенные масляной краской. Вообще — тюрьма образцовая».

Пересыльная тюрьма славилась и своими либеральными правилами содержания арестантов. Тот же Иванов-Разумник вспоминает: «Решетчатые двери в коридор были раз навсегда открыты и днем и ночью; мы могли свободно путешествовать по всему этажу, воспрещено было только спускаться во второй этаж, где сидели курсистки… В первый этаж согнали уголовников, с которыми мы немедленно вступили в общение, спуская им из окна на веревках записки, папиросы и всяческую снедь… Были в камерах и установленные нами самими часы добровольного молчания после обеда — «мертвые часы», когда не разрешалось не только петь, но даже разговаривать: часы чтения и работы… В эти часы я сумел написать давно задуманную работу по исчислению конечных разностей — «на воле» все не хватало времени для этого… Любители карт «винтили» с утра и до вечера. Был устроен «общекамерный шахматный турнир Пересыльной тюрьмы…»

Такой «разгул либерализма» был своего рода визитной карточкой Пересыльной тюрьмы. Не удивительно, что именно в ней, точнее, в тюремной церкви Мученика Михаила служил батюшка Георгий Аполлонович Гапон. Да-да, тот самый…

Гапон организовал мирное народное шествие к Зимнему дворцу в 9 января 1905 года, закончившееся Кровавым воскресеньем. Многие историки считают, что именно это событие и послужило первопричиной всех последующих революционных событий, закончившихся в феврале 1917 года свержением самодержавия…

Новое время и старые традиции

После Октябрьской революции и Гражданской войны Пересыльная тюрьма продолжала выполнять свои функции. Правда, ее переименовали в 1918 году во 2-й исправдом, но большинство жителей Петрограда (а позднее и Ленинграда) продолжали называть ее по старой памяти «Пересылкой».

Времена Гражданской войны и разрухи сказались и на этой, когда-то образцовой тюрьме. В докладе Комитета здравоохранения Петроградской коммуны отмечалось, что «во втором исправдоме переполненность камер не давала возможности содержать отдельно заключенных, заболевших чесоткой…». И если бы только чесоткой. Вовсю свирепствовали тиф и дизентерия. За 1918 год во 2-м исправдоме от голода и болезней умерло 119 заключенных. Сидели же тогда в «Пересылке» люди, осужденные рабоче-крестьянским судом за самые разные преступления. По данным на сентябрь 1919 года, во 2-м исправдоме содержалось 474 арестанта, из них было осуждено: за кражу — 254 человека, за должностные преступления — 46, за спекуляцию — 38, за мошенничество — 32, за налеты — 26, за азартную игру — 20. за вымогательство — 19, за «преступления против порядка управления» — 14, за оскорбление — 4 и за подделку денежных знаков — 1. Как можно заметить, политических среди постояльцев «Пересылки» в те год было меньшинство.

Все изменилось через лет десять — пятнадцать. В Пересыльную тюрьму косяком повалили так называемые «контрики», «враги народа». Именно из этой тюрьмы отправлялись на «великие стройки социализма» заключенные, как уголовные, так и политические. В 1938 году здесь ожидал отправки в лагерь Лев Гумилев. Его мать Анна Ахматова неоднократно навещала его в «Пересылке». Несмотря на то, что Гумилев числился политическим, ему разрешали получать передачки и встречаться с матерью. И это не случайно — старые традиции царской Пересыльной тюрьмы сохранились и при социализме.

Один из сидельцев «Пересылки» вспоминал: «Режим в Пересыльной тюрьме оказался гораздо более демократичным, чем в «Крестах» или Доме предварительного заключения. Все коридорные здесь были заключенными. Конечно, не из «врагов народа» — бытовики. Камеры, как и во всех тюрьмах тогда, были набиты до отказа, но строгой изоляции не было. Утром на время оправки их не закрывали, днем можно было попроситься у дежурного сходить в гости к знакомому в чужую камеру. Только на время вечерней поверки полагалось всем быть на своих местах. Отсюда можно было писать письма и получать их. Бумага и конверты продавались в ларьке. Их можно было выписать так же, как продукты и курево, на присылаемые с воли деньги. А главное — здесь разрешались свидания».

В послевоенные годы знаменитая тюрьма была закрыта. Сейчас в ней размещается Котлотурбинный институт имени Ползунова.


25 февраля 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847