«Только на Сицилию, там истинное счастье!» – с этой фразой на устах лет тридцать назад увезли в психбольницу полузнакомого мне культуриста из Алма-Аты. Бедолага часами простаивал у зеркала с гантелями, оттачивая каждый мускул до мраморного совершенства, и в итоге свихнулся.

Месяца через два неудавшийся сицилиец вышел из лечебницы на волю и о родине Архимеда вслух больше не вспоминал. Но несколько позднее устроил разнос своей подружке за то, что та попыталась вытащить его на просмотр кинофильма «Спартак». Девица числилась в моих однокурсницах и замучила всех расспросами о причинах невосприятия женихом героя Кирка Дугласа. Истину отыскала всезнающая преподавательница античной литературы. Предводитель восставших рабов, оказывается, пытался спастись на Сицилии от легионов Красса и даже столковался насчет переправки на остров с окрестными пиратами. Но морские разбойники ему попались без совести и чести. Не отказываясь от спартаковского золота, они попутно «нашурымурничали» с Крассом и кораблей за бунтовщиками не прислали...

Такие вот воспоминания лелеял я в поседевшей своей голове на берегу Мессинского пролива. Перебор ассоциаций требовал срочно уравновесить печаль розовым вином, которое я без труда отыскал в крохотной траттории с видом на Апеннинский полуостров.

Морские прелести окрестных вод соседствовали в меню с дюжиной сортов пиццы и улыбкой смуглоликой сицилийки за кассой. После осьминогов в винном соусе грусть по Спартаку и по алма-атинской молодости истончилась, словно утренний туман. Я заплатил по счету и напрочь отмахнулся от революционного прошлого Древнего Рима, вспомнив, что задолго до разгрома спартаковских бунтовщиков вышеупомянутый Мессинский пролив едва не погубил Одиссея!

СОБРАВ КАМНИ, МОЖНО И ПОТАНЦЕВАТЬ

Течения пролива страшны, а бездны вод тысячеметровы. Стоит ли дивиться, что самый носок итальянского «сапожка» получил в древности прозвище Сциллы, а сицилийский мыс Капо Пелоро – Харибды. Каждый почитался за чудовище, глотающее корабли вместе с экипажами.

Одиссей, с подсказки Цирцеи, постарался поближе прижаться к Сцилле и проскользнул из Тирренского моря в Ионическое, оставив в пасти чудовища шестерых гребцов. Это первая легенда об окрестностях Мессины. Есть и другая, уверяющая, что злополучные для мореходов древности мысы держатся на колоннах, опорой которым служит самый центр планеты. Время от времени колонны ветшают и, если владыкам подземного царства окажется недосуг снарядить подчиненных демонов на починку подпорок, могут обрушиться, да так, что вся Сицилия заходит ходуном.

Последний раз такое приключалось в 1908 году, когда процветающий город от ударов из преисподней мигом обратился в руины, среди которых бродили чудом уцелевшие горожане, шастали шайки мародеров да зеленели кое-где бронзовые статуи, сброшенные стихией с пьедесталов. Выручали уцелевших экипажи русских кораблей, совершавших учебное плавание и случайно оказавшихся в одном из близлежащих сицилийских портов. Моряки гибли в развалинах, их калечили падавшие стены. Вырвавшимся на волю заключенным из местной тюрьмы русские мешали грабить уцелевшее в руинах, так что доходило и до перестрелок между спасателями и бандитами. Считается, что в Мессине и в близлежащих городах погибло около ста тысяч человек, хотя называют цифру, и вдвое превосходящую эти весьма приблизительные данные.

…Статуи теперь на месте, стены тоже, так что любителям граффити есть где порезвиться. Малюют здесь и брызгалками, и мелками без удержу и цензуры, но чаще всего изощряются на темы поцелуев. Страсть к изолобызаниям стала мне понятна на задворках мессинского театра, где на бордюре цветочной клумбы безвестный романтик изобразил аллегорический порыв самой Сицилии к тянущейся навстречу Италии. Губы у обеих страждущих были наготове, только вот не слиться им никогда...

А с архитектурными потерями потомки уцелевших островитян справились давно и бесповоротно. Дивный кафедральный собор восстановлен после землетрясения до мельчайших деталей, включая часы на колокольне, радующие зевак ежечасными шествиями золоченых фигур.

Оказавшись там в часы субботнего гулянья, когда вся площадь расцвечена была костюмами танцующих горожан и гирляндами воздушных шаров, я с превеликим трудом заставил себя поверить в реальность дантовского ада. Господи, до чего же прав Экклезиаст, пророчивший, что за временем разбрасывать камни придет время их собирать. И то и другое минуло, а посему пришло время танцевать. И неважно, что там впереди...

ПООСТОРОЖНЕЙ НА ВИРАЖАХ!

От Харибды до куротного городка Джиардини-ди-Наксос, в котором расположился мой отель, я добрался за три с половиной часа. Переводчица Светлана накануне наплела, что путешествие в Мессину окажется втрое короче по времени. Уверенность гидессы основывалась на изучении туристической карты побережья, на которой места не нашлось бесчисленным городкам, вынуждавшим водителя тащиться с резвостью плотно пообедавшей черепахи. Кроме городков на скорость влияли и повороты, отмеченные не только знаками, но и словом curva на придорожных щитах.

Безобидное для итальянцев слово в русском и других славянских языках означает не «поворот», а кое-что гораздо менее приличное, из-за чего несведущие итальянские туристы то и дело терпят на просторах СНГ массу неудобств.

Вышеупомянутая Светлана вспоминала, как везла группу беспечных потомков римлян по Военно-Грузинской дороге. Завороженные безднами и высями итальянцы реагировали на каждый поворот нервным единодушным вскриком:«Курва!» На исходе второго часа пути усатый водитель, к ужасу всего автобуса, бросил руль на полном ходу и закричал Светлане:

– Слушай, женщина, скажи своим, чтобы ругаться перестали, иначе я их в Тбилиси прямо на кладбище отвезу!

Бывали из-за коварной двузначности слова и другие казусы. Носильщик на Ленинградском вокзале столицы, услышав про «курву» от толпы поворачивающих к автобусу итальянцев, так побросал их чемоданы в багажник, что они долго сыпали проклятьями в адрес советского сервиса...

Словом, языки учить надо, тогда все станет на свои места. И поосторожней на виражах да на поворотах. Curva – всюду с подвохом – что дома, что в Италии.

КТО КУДА, Я – НА МОПЕД

Главные сицилийские автострады изобилием поворотов, к счастью, не страдают. Дороги ныряют в тоннели и пересекают ущелья по многокилометровым бетонным эстакадам, изредка жмутся к отвесным склонам, зато потом выскальзывают на простор песчаных побережий.

Поговаривают, что все местные шоссейки возводятся под надзором «крестных отцов». А если так, то не заняться ли импортом этой братии в родные пенаты. Не все ли нам, грешным, равно, в какой цюрихский сейф утекут дорожные налоги? Лишь бы скаты на выбоинах не рвать да амортизаторы не менять через сезон!

Но о мафии я еще пофилософствую позднее, а пока порадуюсь за сицилийцев и гостей «козаностровской» земли: ездить по Сицилии за рулем легко, просто и не слишком дорого. Мопеды выдают в прокатных пунктах без всяких прав. К тому же на всех заправках непременно найдется отдельная колонка, где из шланга пойдет не чистый бензин, а уже подготовленная для мотоциклистов смесь. Надо только не забывать, что после семи часов вечера бензоколонки в маленьких городках закрыты и работают только большие заправочные станции на автострадах. Случайный попутчик по моему сицилийскому вояжу едва не заночевал из-за этого в горном городке Энна, куда его занесла страсть к раскатываниям на дальние расстояния. Засидевшись в ресторанчике с видом на островные просторы, он поздно спохватился, что горючее в баке на нуле. Официанты, которым мотостранник излил душу на смеси немецких и русских слов в сочетании с мимикой и жестами, отыскали канистру бензина, нашли и масло. Но вот перемешать ингредиенты оказалось нелегко, так как бензобак мопеда оказался закреплен намертво и разболтать его содержимое прямо в руках не удавалось. Отчаявшийся путешественник со злости подхватил мопед на руки и перевернул его в воздухе пару раз. Находчивость была отмечена овацией и рюмкой виноградной водки граппы за счет заведения. Но если Бог не дал геркулесовой силы, то не забывайте заправляться заранее и не пейте лишнего за рулем. Умеренные дозы в Италии, в общем-то, автомобилистам не возбраняются, но кто из соотечественников способен усмирить себя на европейском уровне эйфории? Лично мне таковые неизвестны, поэтому лучше потерпеть до вечернего застолья или же любоваться островом из окна автобуса.

ТАОРМИНА – ЗАПОВЕДНИК БЕЗМЯТЕЖЬЯ

На Монте Тауро я на арендных колесах отправиться все же не рискнул. Больно крутым показался серпантин, ведущий к знаменитой прохладой и тишиной Таормине. От позеленевшей бронзы памятников основателям древнегреческих колоний на сицилийском побережье Ионического моря до таорминского поднебесья, вообще-то, рукой подать, но, как говорится, близок локоть, да высоковат.

В третьем столетии до Рождества Христова завистливые к чужому процветанию сиракузяне разрушили береговые поселения, уцелевшие жители приморья ушли в горы. Уникальный микроклимат, плодородие земли и неприступность круч даровали таорминянам процветание на два тысячелетия вперед. Город пережил римлян и византийцев, арабов и норманнов, почти всегда оставаясь заповедником безмятежья, на радость путешественникам, а в новое время и организаторам театральных фестивалей.

На склоне непросто прожитых лет в Таормину приезжала Анна Ахматова. Обрушив гнев на Пастернака за присужденную без одобрения Москвы Нобелевскую премию, тогдашние власти несколько позднее почему-то смилостивились и выпустили великую поэтессу на Сицилию, где ей присудили премию «Этна-Таормина». Диплом лауреата Ахматовой вручили в античном театре, сквозь просветы между колоннами которого в безоблачные дни виден знаменитый вулкан. Соседство стихий и каменные полукружия театральных рядов, помнящие античные овации... Можно ли было отыскать лучший уголок земли для чествования той, кому довелось жить и творить в самые роковые десятилетия века?

ПО СТОПАМ ЭМПЕДОКЛА И МЮНХГАУЗЕНА

Без взгляда на Этну я покинуть Сицилию не мог, но огнедышащая громадина ни в какую не хотела выглядывать из облачного марева. На пятый день я решил уподобиться Магомету и сам отправился к непокорной горе.

Воспоминания о камчатских вулканах подсказывали, что впереди долгий изнуряющий подъем, но с камчатским опытом в сицилийский туристический бизнес соваться не стоит. И силы, и кошельки посетителей давным-давно подсчитаны, измерены, взвешены. Плати – и полный вперед к остывшим лавовым полям.

Канатная дорога поднимет на отметку в две тысячи метров. Потом вездеходный джип, смахивающий на российскую вахтовку, на которых добираются к своим буровым нефтяники, уносит на самый верх, к романтичной точке под названием «Башня философа». Легенда гласит, что где-то здесь античный естествоиспытатель Эмпедокл устроил «обсерваторию», с которой и наблюдал бушующий вулкан. Бесстрашие, с которым он проводил дни и ночи вблизи пылающего кратера, настолько поражали современников, что древние сицилийцы и самого философа считали едва ли не богом, по какой-то прихоти небес прижившимся среди людей. Из века в век передавали сказку о том, что мыслитель сам бросился в пламя Этны, оставив свои сандалии на кромке кратера...

Загорелый до негритянской черноты проводник Сальвадоре, которому я рискнул напомнить об Эмпедокле, дружелюбно усмехнулся в ответ: мол, если вам сказка по душе, то почему бы не поверить?! Потом пересчитал всех прибывших, занес итоговую цифру в блокнот и повел нас ввысь к дымящим фумаролам. Увы, метров за триста до кратера тропа перегорожена канатом. Этна вторую неделю неспокойна, и вулканологи, ведущие наблюдение за пульсом грозной горы, запретили подъем на кромку кратера. С наукой не поспоришь, да и мало ли у меня камчатских кратеров за спиной? Был на Авачинском вулкане, поднимался на Ключевскую сопку и на Толбачик. А все ж таки жаль, что Этна не вовремя надумала показать беспокойный нрав и меня не подпустили к пропасти, куда вслед за Эмпедоклом по воле немецкого писателя Бюргера нырял… барон Мюнхгаузен. Враль был куда удачливей философа и благополучно вернулся в свой замок, где и наплел небылиц про путешествие в обитель бога Гефеста...

Я покручинился слегка и побрел к джипу вместе с компанией подвыпивших французов. Галльский темперамент и скрасил мне неудачное свидание с вулканом. На первых же метрах джип тряхнуло и круто повело вперед да вниз. Из рук попутчика на соседнем сиденье выпал кусок лавы. Французы тут же сфокусировали на шофере коллективный импульс энергии уроженцев Прованса или Гаскони. «Убийца... мафиозо... гангстер... уматывай в Чикаго и пощади нас!» – темпераментно выкрикивали попутчики.

Улыбчивый сицилиец, доставлявший нас с трехтысячеметровой высоты к станции канатной дороги, с терпением Эмпедокла выносил словесный натиск соседей по Европе. Почтенный месье, выронивший было свой этнианский сувенир, подобрал обломок вулкана и радостно прокричал, легко переходя с французского на итальянский, а порою вставляя и английские слова: «Нашел подарок женушке – терку для ее нежной спинки». Подруга неуемного жизнелюба только фыркнула в ответ, красноречиво подсказав всем, что спина ее муженька тоже в пределах досягаемости. Под хохот и визг тормозов мы скатились до первой станции канатки, где толпились в ожидании своей очереди на подьем новые гости Этны...

Желающим испытать судьбу на склоне после Эмпедокла, Мюнхгаузена подскажу прихватить с собой свитер потолще и спортивные тапочки погрубей. Теплый плащ и сапоги можно взять напрокат и возле станции канатной дороги. Однако пару евро за то, еще пару за другое, а в общей сложности как раз хватит на бутылку алого вина, названного по имени вулкана, с этикеткой, украшенной панорамой лавовых потоков. Название подобающее – «Пламя Этны». Слово «пламя» («фуоко») встречается здесь и в других вариантах. Есть суровая по градусности настойка «Пламя России» с казаком, обнажившим саблю, на этикетке. Словом, что кому по вкусу…

ТРУДНО БЫТЬ... ВОЗЛЮБЛЕННОЙ БОГА

Без романтичных сказаний на Сицилии и шагу не ступить, но Сиракузы, должно быть, бьют все рекорды по легендам на душу населения. Здесь глаголят, что нимфа Аретуза, не выдержав страстей повелителя рек Алфея, упросила богиню Артемиду превратить ее в источник. Над водяным зеркальцем вскоре поднялись стебли папируса. Говорят, что этот уголок оказался единственным в Европе и на ближайших к ней островах пятачком, где встречается дивное растение, снабжавшее писчим материалом и поэтов древности, и римских пап. Немудрено, что древние эллины поместили изображение папируса на гербе своего полиса. Я смотрел на прозрачное, надежно огороженное озерцо с табличкой «Источник Аретузы» и размышлял, что жестокое и прекрасное всегда ходили под руку на этих благословенных берегах.

Эллины возвели храмы и гигантский амфитеатр, с полукружий которого вслушивался в монологи своих героев сам «отец трагедии» Эсхил, а провал выработанных каменоломен – латомии – превратили в тюрьмы для пленников.

В гроте «Ухо Диониса», где некогда свершались ритуалы в честь веселого покровителя виноделия, и сейчас любой возглас отзывается протяжным эхом. Гид-сицилиец для демонстрации чуда затянул для нас «Санта-Лючию», а потом жестом предложил желающим попробовать себя в умении оживлять своим голосом звучные стены пещеры. Кто-то англоязычный исполнил напев из «Битлз», француз выдал куплет из Марсельезы, а наш соотечественник оглушил всех басовитым призывом «Боже, царя храни!». Эхо не возражало. Купи входной билет и пой себе на здоровье, а прочим на страх.

Сейчас это божественное «Ухо» просто приятный природный феномен. Но в Античности его успешно освоили для пенитенциарных нужд. Посредством грота «лагерное», так сказать, начальство исхитрялось подслушивать разговоры узников латомий!..

А днем позднее я и сам не удержался от меланхолического подмурлыкивания из раннего Городницкого. Да и кого было вспоминать еще, когда среди развалин древнего Агригента тропа вывела к статуе атланта, не удержавшего своего каменного неба. Храм Зевса, свод которого поручен был поверженному ныне богатырю, сицилийские греки начали строить в честь победы над карфагенянами. Минуло сто лет, Карфаген взял над ними верх и властвовал в Средиземноморье, пока не пришел его черед пасть под ударами римлян... Всем – свое время! Античность тоже у каждого своя, и каждый по-своему грустит о ней или чем-то ею навеянном.

В Агригенте меня и потянуло впервые домой. Пусть неурядиц у нас хватает на всю оставшуюся планету, зато Эрмитаж пока на месте и петербургские атланты, сотворенные академиком Петром Теребеневым, все еще держат небо «на каменных руках»!

ВСЕ ДОРОГИ – К ДОНУ ФЕДЕРИКО

На прощание с островом дала о себе знать и коза ностра. Плакаты с фотографиями небритых личностей и надписями «разыскиваются» попадались мне и в первые дни, но разглядывать их с целью опознания мне и в голову не приходило. Полицейские на Сицилии – ребята бравые, им это дело больше по плечу.

Другая встреча со «спрутом» выдалась в Таормине, где на полках сувенирной лавки красовалось несколько керамических фигурок с ярлычками «мафиозо». Такого знакомства с сицилийским гангстеризмом мне вполне хватило до предотлетного дня, и лишь перед посадкой в самолет безмятежье дало сбой.

Началось с двух лихих соотечественниц, прилетевших на остров отнюдь не для вздохов над поверженной Элладой. Первую неделю они отработали без эксцессов, а на второй перебежали дорогу некоей сицилийке из гостиничной обслуги. Кем ей приходился жгучий брюнет, не устоявший перед ласковой «рукой Москвы», я не знаю и знать не хочу, но на какую-то мозоль аборигенки приезжие интердевочки все же наступили. Разобиженная островитянка подговорила своих подружек, дежуривших за стойкой с ключами от номеров, не пускать кавалера в отель под тем предлогом, что его «московская красавица» из номера ушла, а в баре так и не появилась. Легенда продержалась пару дней, а потом интрига выплыла наружу, и возмущенный сицилиец заявил москвичке, что к следующему ее приезду за порядком в отеле дело не станет. Не зря же он платит все налоги государству и честно делится доходами с самим Доном Федерико, который, к большому сожалению, уехал на несколько дней в Рим, но вскоре вернется и кого надо за шиворот возьмет.

Трагикомичную эту историю поведала мне в самолете сама героиня обманутой страсти. Выслушав ее печальную исповедь, я уклонился от комментариев и… углубился в хронику преступлений и происшествий, которой щедро наполнены были предложенные стюардессой российские газеты.

…За иллюминатором серебрилось Ионическое море и чернела кратерами Луна. Покинутый остров мирно подремывал под крылом.

...Нет, только на Сицилию, там истинное счастье.