Нищенский бизнес
ЯРКИЙ МИР
«Секретные материалы 20 века» №16(428), 2015
Нищенский бизнес
Михаил Ершов
журналист
Санкт-Петербург
1615
Нищенский бизнес
Самый известный тандем фальшивых нищих – лиса Алиса и кот Базилио

Занятие нищенским промыслом, попрошайничество во все времена требовали ума, находчивости и, бесспорно, актерского таланта. Если, например, в девятнадцатом веке нищие предпочитали ходить в рубище, выставлять напоказ свои язвы, искусственно сделанные, то современные попрошайки зачастую предстают в элегантной одежде и предпочитают говорить «правду».

СОТОВЫЙ ТЕЛЕФОН И «ОПОХМЕЛКА»

В наше время по поводу нищенства уже притчи слагаются. Вот пересказ одной из них, выпущенной в свет Валерием Кузнецовым.

Поспорили трое профессиональных нищих: кому больше подадут? Первый в лучших традициях прошлого украсил лицо язвами, на нос нацепил черные очки и подвернул под себя ногу.

В общем, прикинулся котом Базилио: слепым, колченогим, да еще с изуродованным лицом. Второй из спорящих также последовал традиции: взял «напрокат» у соседей ребенка, завернул его в тряпье. Потихоньку причинял «орудию труда» боль, чтобы тот плакал и тем вызывал жалость у прохожих.

А третий прилично оделся, присел на маленькую скамеечку и держал в руках табличку: «Хочу сотовый телефон». Его доход намного превысил заработок «калеки» и «несчастного отца».

Уважаемый читатель, вы, наверное, заметили, что по вагонам метро ходит немало чуть ли не по последней моде одетых попрошаек: мужчины в костюмах (спортивных или цивильных); женщины при прическе и со знанием дела наложенным макияжем, то есть симпатично выглядят. Недавно наблюдал сцену, как по вагонам ходила дама и просила денег на операцию ребенку. При этом, если приглядеться, особой печали ее лицо не выражало. А «прикид» у нее был таков, что вполне можно идти в ресторан. Но подавали, подавали — и немало!

Я заметил, что действительно, как в притче, хорошо одетому нищему подают больше, чем тому, кто в «рубище». И еще вознаграждают за правду…

Еще одна сцена из жизни. По вагонам ходил мужчина полуинтеллигентного вида и хорошо поставленным голосом призывал пассажиров: «Подайте на опохмелку!». Причем с данной просьбой он обращался на разных линиях метро. Наверняка насобирал он не только на «опохмелку», а и на целый банкет с немалым количеством персон.

Нищие прошлого не могли до подобного додуматься. Да и сотовых телефонов в то время не было, и на «опохмелку» вряд ли кто дал бы. Иные были времена, иные приемы. Однако все равно традиции нищенства идут из «глубины веков».

ЗАРОЖДЕНИЕ ТРАДИЦИЙ

В изящном античном греческом мире нищего, одетого в «рванье», увидеть было невозможно. Во времена наивысшего расцвета в Афинах не проживало ни одного бедного, «чтоб он позорил город сбором подаяний». Роскошь имелась, а нищих — нет. Нищие появились в период падения древней цивилизации. С образованием Византии количество нищих резко увеличилось. Их стало так много, что у местных жителей денег не хватало на подаяния. Византия в то время находилась в духовном родстве с Русью, куда и ездили византийцы за «материальной помощью» для «деклассированных элементов». После учреждения патриаршества в российском государстве константинопольский патриарх обязал нашего высылать в определенные сроки 500 червонцев для содержания византийских «мармеладовых». Русь помогала, хотя сама имела достаточное количество побирушек.

Поначалу обездоленные на Руси отличались глубокой религиозностью. Не зря же у русских возникла поговорка: «Нищему подаешь — Христу подаешь». К человеку с протянутой рукой относились как к близкому, к Богу, который и грехи дающего замолит. «Помолись за меня», — говорили многие, жертвуя копеечку. Цари жаловали нищих, оделяли щедрой милостыней, в палаты приглашали, считая, что тем самым спасают свою душу. Но все течет, все изменяется…

Первые сомнения в святости нищих возникли в конце семнадцатого — начале восемнадцатого столетия. И даже ранее. Государи принимали меры против попрошаек. Но «процесс пошел», остановить его уже не представлялось возможным.

Историк, профессор Николай Иванович Костомаров, отмечал: «Все обстоятельства тогдашней жизни так слагались, чтобы плодить нищую братию: их плодили и воеводы, и дьяки, и ратные люди, и татары. Как набежит нагайская орда из степи да пожжет хлеб на полях, а в селениях избы — жители, успев спастись от татарского аркана в болотах и лесах, очутившись без крова и без хлеба, расходились по Руси просить милостыню».

От такой жизни крестьяне озлоблялись. Появлялись шайки нищих. Их атаманы — жестоки, дики и властны. Это им принадлежит идея приучать детей к нищенскому ремеслу. Родители, не имея возможности прокормить своих чад, отдавали их атаманам на воспитание. Для своих целей нищие воровали детей у матерей, других покупали на время. За таких малолеток платили по 80 копеек, а за уродливых — по два рубля за день (интересно: какова сейчас такса?).

Рост городов способствовал увеличению сознательно ушедших в нищеброды. Нищенство становилось профессией.

«БЕДНОСТЬ НЕ ПОРОК; НИЩЕТА — ПОРОК-С»…

Город для нищенского промысла самое подходящее место. В деревнях и селах шибко не разгуляешься. Каждый человек на виду. По Руси ходили в основном настоящие нищие, которые довольствовались краюхой хлеба и кружкой молока. В городе — другое дело. Здесь нищие оккупировали целые кварталы, куда лучше носа не показывать.

Роман Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы» можно назвать «энциклопедией русского нищенства». Начнем с жилища бездомных жителей Петербурга. «Представьте себе трехэтажный разрушающийся дом на тяжелых глубоких сводах, над которыми лепятся животрепещущие деревянные галереи, а за ними видны каменные лестницы с обвалившимися перилами в виде точеных деревянных столбиков. Как еще до сих пор не рухнули эти галереи и лестницы — один Господь только ведает! — читаем у Крестовского. — Посредине пристройка, напоминающая собой с наружи нечто вроде старой, неуклюжей башенки. О бок с этой башенкой под низким и глухим сводом притаился коридорчик, который есть нечто иное, как проходец на соседние закоулочные дворы и задворки, где представляется царство навоза, дров, ломаных телег и дровней, старых ящиков из-под водки, бочек, гнилых досок и тому подобного хламу… Старый дом, между прочим, служит жилищем для нищей братии…»

Жилье современных бомжей-нищих представляет нечто подобное. Рыночная экономика предоставила в их распоряжение массу пустых домов, поставленных якобы на ремонт и, для того чтобы не портить картину города, закрытых рисованной декорацией. Ремонт не ведется, а для нищего условия подходящие. К тому же к их услугам подвалы и чердаки. Целый город нищих образовался на городской свалке (вспомните фильм «Небеса обетованные»), где нищие позапрошлого века «брезговали» селиться.

В таких условиях идет подготовка к завтрашней работе. Вновь обратимся к роману «Петербургские трущобы»: «Один из нищих, менее прочих пьяный, сидит на печи и растравляет себе к завтрашнему дню руку и ногу. Налив из пузырька в черепок острой водки, он опускает в нее медную гривну и потом, обернув свои пальцы в тряпицу, прикладывает эту гривну к голому телу. Минут через десять на этом самом месте образовывалась отвратительная зияющая рана…»

А вот совершенно жуткая сцена: «Под навесом старый солдат лупит ремнем по спине мальчика и девочку, направляя попеременно то на того, то на другого свои удары. И на пронзительные крики этих детей никто не обращает ни малейшего внимания: они не раздирают ничьего уха, не коробят ничьих нервов, не смущают ничьего сердца… Безобразная лупка ремнем продолжается долго — пока дети не упадут замертво, пока не устанет рука их мучителя. Посмотрит тогда он на их синяки с кровавыми рубцами и подумает: «Ладно! С язвами-то, надо полагать, больше творить им станут милостыню Христову — это дело, значит, на руку!»

В другом углу: «Калина, захватив под спину ребенка, держал его под открытым краном самовара и ошпаривал крутым кипятком щеки, шею и плечи. Мавра силилась отнять свою покупку; но Силантьич вцепился ей в ворот свободною рукою и не допускал до младенца. Хмель разобрал его уже окончательно — он сам почти не понимал, что делал».

Как современные нищеброды готовятся к рабочему дню, можно только догадываться. Нанесение язв, кажется, уже не столь популярно. Последний раз «заживо гниющего» я видел на Невском проспекте лет двадцать назад. Но необходим выбор костюма. Это зависит от того, у какой категории жителей города предстоит просить подаяние. Для многих, конечно же, необходим ребенок, чтобы сидеть с ним, плачущим, на улице, в переходе, на вокзале. Или ходить по вагонам метро, жалостливым голосом выпрашивая хоть какие-то деньги («хоть 10 копеек») на операцию дочке или сыну. «Если кто не верит, то посмотрите документы». Кстати, о «документах» тоже надо позаботиться заранее.

Будьте осторожны, вступая с нищими в конфликт. У того же Крестовского есть персонаж — Фомушка-блаженный — «рыжий коренастый мужчина лет тридцати пяти, росту выше среднего, плечистый и плотный — он представлял действительно внушительный и надежный оплот для такого жалкого существа, как Касьянчик-старчик».

Бесспорно, есть охрана и у побирушек нынешнего века. Только они не выходят на первый план. До поры до времени держатся в тени. Так что если не подаете, то лучше молча пройдите мимо. «Воспитательная работа» здесь не проходит.

ВЫБОР МЕСТА

Ходит по городу еще одна притча Валерия Кузнецова.

Нищие — старый и молодой — стояли в тихом малолюдном переулке. Подаяния были редки. Старый относился к этому спокойно, а молодой все время ворчал, укорял людей в скупости. Как-то один «товарищ по несчастью» сказал ему, что в центре города освободилось место. Молодой с радостью согласился покинуть опротивевший переулок, приносящий мало дохода. Старый отказался: шума не переношу; здесь тихо, люди знакомые, приветливые, и на жизнь хватает. Молодой ушел… и вернулся через неделю. В конце дня, посчитав выручку, сказал: «Ты прав, старик! Народа в центре гораздо больше, но почти ничего не дают — бегут мимо как сумасшедшие. И сквозняки — не дай бог!» Умудренный опытом нищий улыбнулся. Он давно знал: от перемены мест попрошайничества сумма подаяния не меняется.

Испокон века самыми прибыльными местами для нищих являлись паперть и кладбище. Понятно, после церкви в душе человека просыпаются радость и спокойствие, желание творить добро. Нищие хорошие психологи, поэтому за место у входа в храм и платили больше в общую кассу. Даже в церковные праздники, когда народа много, чужого просить милостыню не подпустят. У «богомолов» хорошая организация.

Иногда у нищеброда случается «облом». Был свидетелем следующей сцены: к месту, где в церкви торгуют свечами, крестиками, иконами, книгами, подошел изрядно помятый мужчина. Вид у него был сильно пьющего человека. Он жалобно обратился к служительнице храма: «Дайте немного денег. Я уже несколько дней не ел. На хлебушек, пожалуйста!» — «Хлеба дам, а денег не ждите», — услышал просивший в ответ. Мужчина тут же растворился в воздухе. Ясно, что ему нужны были только деньги на опохмелку. Профессиональный нищий никогда не клянчит непосредственно в церкви. Он смиренно стоит на паперти.

«Могильщики» — нищие, промышляющие на кладбище, — как и «богомолы», хорошо организованы. Пример из девятнадцатого столетия. На Смоленском кладбище подряжалась старостихой кладбищенской артели некая Федосеиха. «В ее обязанности входило узнавать о намечавшихся богатых похоронах «и если похороны купеческие, то не нужно ли плакальщиц». Среди ее агентуры были факельщики и читальщики (псаломщики), которым она платила от 25 копеек до рубля, а то до двух. За свои заслуги перед «стадом» Федосеиха получала с каждой участницы по три копейки «на подметки» и с лихвой покрывала свои расходы…

На похоронах и поминках даже у бедных крестьян присутствовали нищие, которых оделяли хлебом, кашей, блинами…» (Л. Кашпур. Нищий промысел).

С появлением железнодорожного транспорта на вокзалах стали промышлять «путешественники» и «железнодорожники». Первые собирали на проезд; вторые, захлебываясь слезами, рассказывали о гибели кормильца, ребенка и тому подобное. Вам это современность не напоминает? Только у нищих прибавился новый объект — метро. Интересно, как их называют? Метрополитенщики?

В позапрошлом веке появляются «благородные, пострадавшие за правду» и «сочинители». Появление «сочинителей» связано с попаданием в нищенскую среду грамотных и образованных людей, своего рода люмпен-интеллигенции. Эта публика, не утруждавшая себя стоянием с протянутой рукой («работой на рукопротяжной фабрике»), имела хороший доход и одета была более или менее прилично, некоторые даже с портфелями под мышкой. «Занимали они обыкновенно номера на «дворянской половине» ночлежного дома…» (Л. Кашпур. Нищенский промысел).

Сегодня «благородных», «пострадавших за правду» и «сочинителей» развелось значительно больше — прогресс, достижение цивилизации. В нашем обществе безграмотных практически нет…

Не секрет, что среди нищих были, есть и будут очень состоятельные люди. В 1899 году полиция задержала на Митрофаньевском кладбище мещанина Григория Павлова. При нем оказались 707 рублей наличными (выручка за день) и сберегательная книжка на сумму 941 рубль. Деньги по тем временам значительные.

Вспомним Морденко из «Петербургских трущоб». На паперти он стоял позади своего коллеги и из-за его спины протягивал обе руки — с одного бока левую, с другого — правую. В каждую получал «по копеечке». Таким образом, сколотил целое состояние. Думается, наше время не исключение: днем он или она у церкви или у кладбищенских ворот; а вечером возвращается в богато обставленную квартиру…

ПОДАВАТЬ ИЛИ НЕ ПОДАВАТЬ?

Трудно ответить на этот вопрос.

Вот две картины, которые я наблюдал, как говорится, собственными глазами. В переходе метрополитена стоит девица неопределенного возраста.

В руках картонка с надписью: «Помогите на похороны. Умерла мама». Проходил я мимо этой попрошайки где-то в течение года. Ей многие пассажиры тоже примелькались. Когда она видела знакомое лицо, вся как-то съеживалась и бросала злобный взгляд: вдруг разоблачит перед «гостями города». Затем побирушка исчезла из перехода. А года через три вновь появилась на другой станции метро со все той же картонкой в руках: «Помогите на похороны. Умерла мама»…

Картина вторая. В подземном переходе сидел мужчина и играл на гармошке. Рядом стоял сын лет пяти. Похоже, беженцы из Молдавии. Лица у них радостные, мелодии гармонист играл веселые. Чувствовалось: они думают, что в беду попали временно, скоро все наладится, люди помогут и они уедут на родину или устроятся в другом месте… Через некоторое время я увидел их в вагоне метро. Гармошки не было (наверняка, продали за бесценок), взгляд потухший, идут медленно, шаркая ногами. Они ничего не говорили — молча держали в руках полиэтиленовый пакет. «Надежды больше нет», — читалось в их глазах.

Так что подавать или не подавать... это как сердце «вещует».


17 июля 2015


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847