В 2018 году в Подмосковье состоялась ежегодная литературно-практическая конференция писателей-фантастов «Бастион», более известная под названием «Басткон». В ней, как всегда, участвовали писатели — и широко известные, и начинающие — из множества городов России и ближнего зарубежья. Им вручались литературные премии, для них проводились семинары и дискуссии. Особенно много внимания было уделено подготовке сборника рассказов «День коронации», посвященного возрождению монархии в России. Причем эта проблема обсуждалась не как фантастическая, а вполне актуальная для страны.

В последние годы монархической теме на «Бастконе» уделяется довольно много внимания. Началось все со сборника фантастики «ближнего прицела» «Российская империя 2.0», выпущенного писателями Сергеем Чекмаевым, Дмитрием Володихиным и Эдуардом Геворкяном в 2016 году. Идея эта пришла им в голову после того, как несколько писателей-коммунистов объявили набор текстов в сборник «СССР — 2061», в котором должно было рассказываться о будущем России при коммунизме. В результате началось самое настоящее литературное соревнование, победителями из которого, похоже, вышли авторы-монархисты. Во всяком случае, «Российская империя» была издана более многочисленным тиражом и под более качественной обложкой, чем «СССР», и до сих пор пользуется большим спросом, хотя у коммунистического сборника тоже нашлось немало поклонников. Ко всему прочему, на корешке сборника о коммунизме еще и неправильно напечатали его название — «СССР — 2016», что дало авторам-имперцам повод немного позлорадствовать над идеологическими противниками.

А потом оказалось, что читатели не отказались бы от продолжения монархического сборника. В результате через год была собрана книга «Русский фронтир», действие рассказов которого тоже происходит в Российской империи, но в более отдаленном будущем. Так что «День коронации», который и обсуждался на последнем «Бастконе», уже третий сборник. Его составители — Дмитрий Володихин и Сергей Чекмаев — много беседовали с авторами, претендующими на то, чтобы попасть со своими текстами на его страницы. Не только о литературной правке их текстов, но еще и о том, каким должен быть монарх, каким его надо изобразить в рассказе, чтобы читатели поверили: этот человек действительно может возглавить империю. И порой участникам дискуссии казалось, что они говорят не о литературных произведениях, а о том, каким мог бы быть российский император, если бы империя возродилась на самом деле…

На первый взгляд это кажется фантастикой, так что логично, когда именно писатели-фантасты рассуждают о такой возможности. Но в прошлом не раз бывало, что фантасты предсказывали в своих произведениях разные научные открытия, появление каких-либо изобретений, да и грандиозных социальных изменений. Не случится ли так, что современные предсказатели смогут описать политические перемены, которые произойдут в будущем? Может быть, их описания будут неточными, но они угадают общее направление, по которому будет развиваться российская жизнь…

Государственная традиция

Организатор «Басткона», писатель и доктор исторических наук Дмитрий Володихин, в этом практически уверен.

– Финальная дискуссия о том, какой будет русская монархия в ближайшие десятилетия, порадовала бесконечно, — поделился Дмитрий Михайлович своими впечатлениями после конференции. — В сущности, речь шла не том, да или нет, а о том, когда, кто и как. Да просто о том как, прочее приложится.

Смелое утверждение? Не настолько, если учесть, что многие участники этой дискуссии не только фантасты, но и историки, то есть люди, хорошо разбирающиеся в происходящих в обществе процессах и в своих предположениях, касающихся будущего, опирающиеся на примеры из прошлого. К тому же многие из них не раз обсуждали эту тему не только среди фантастов, а перед более широкой аудиторией — например, в русском монархическом обществе «Двуглавый орел». Обсуждали не как фантасты, а как реалисты, разбирающиеся в политике.

– Я думаю, что монархия в России будет восстановлена по самым прозаическим причинам, — полагает писатель Сергей Сизарев, получивший на прошедшем «Бастконе» одну из главных премий — «Меч Басткона». — Просто сейчас уже очевидно, что выборная власть себя не оправдала. В выборах участвует весь народ, а народ очень подвержен СМИ и Интернету. Поэтому, когда народу доверяют выбор главы государства, побеждает тот кандидат, у которого больше денег на агитацию, — СМИ будут больше всего навязывать массам именно его мнения и видения ситуации. А поскольку Россия — не самая богатая страна, то выборы у нас будут протекать по сценарию, навязанному извне, с Запада. Но те элиты — силовые, финансовые и политические, — которые образовались в нашей стране после распада Советского Союза, тоже это понимают. Эти элиты думают о своем будущем и хотят обезопасить себя от западной пропаганды. Так что рано или поздно они придут к пониманию того, что лучше один раз самим выбрать себе правителя.

Демократии в ее нынешнем виде не доверяет и петербургский писатель Павел Ганипровский:

– Неправда, что демократия представляет собой более прогрессивный способ существования государства, — говорит он. — Она гораздо древнее монархического принципа. Первые человеческие общины управлялись собранием их членов. А в бытность древних цивилизаций сосуществовали чуть ли не все известные формы правления. Например, в Египте была монархия абсолютная, в Хеттской империи — ограниченная, а в Междуречье — республики с выбираемыми населением лидерами. Сегодня же великий американский народ, с чувством глубокого удовлетворения выбирающий очередного отца нации, как-то не задумывается, что участвует в грандиозном реалити-шоу, результаты которого в значительной степени просчитаны и согласованы. Однако за маленькую историю США такая система успела стать традиционной для этой страны. А я уважаю традиции, в том числе и политические. Но если говорить о политической традиции России, таковой можно признать лишь монархию.

С ним согласна Татьяна Беспалова, считающая монархию не просто лучшей, а единственно возможной формой правления для такой огромной страны, как Россия.

– По-другому эффективно управлять такой большой территорией, на которой живет много разных народов с разным вероисповеданием и культурными традициями, нельзя, — уверена писательница. — Именно монарх, единоличный правитель, передающий власть своим детям, другим родственникам или просто другому достойному человеку, как было в византийской традиции, сможет сохранить все это разнообразие и при этом сделать так, чтобы Россия осталась целостной страной.

Однако, по мнению Беспаловой, монархия необходима России не только по практическим соображениям. Очень важно также то, что этот строй вернет нам наконец возможность испытывать гордость за свою страну.

– Нам очень много лет подряд твердили, что мы должны стыдиться того, что мы русские, что быть русским — это шовинизм, — заявила Татьяна. — А мы должны гордиться тем, что мы русские, гордиться нашей Родиной и ее историей. Это станет возможно, если во главе России будет монарх, потомок русских аристократов, чьи предки с мечом защищали нашу землю от вторжений чужаков, — он может быть потомком Рюриковичей или Гедеминовичей. И он должен будет понимать, что за каждое его действие будут нести ответственность его дети и более отдаленные потомки.

Не тоталитаризм

В вопросе о том, какими личностными качествами должен обладать монарх, участники «Басткона» сходятся практически единогласно. Все считают, что это должна быть достаточно жесткая и решительная личность, в чем-то даже авторитарная, — одним словом, «сильная рука» в хорошем смысле этого слова.

– Русский царь должен быть мудрым и где-то суровым, поскольку ему придется долгое время разгребать самые настоящие авгиевы конюшни, — считает Эдуард Геворкян. — А еще он должен быть эффективным. Это плохое слово, но от него никуда не деться. Главной задачей монарха будет вытягивать Россию на лидирующую позицию в мире, а для этого надо быть талантливым руководителем. А вот быть излишне добрым, благостным и милым русский царь не должен. Святой на троне — это опасно. К святым русский царь может быть причислен посмертно, на основании его трудов и деяний. А на троне должен сидеть жесткий управленец, благословленный на это народом и Богом.

Однако Павел Ганипровский поднимает вопрос и о мистическом аспекте монаршей власти:

– Монаршая власть — это не синекура, а крест. В любом случае, даже если правитель не понимает этого и ведет себя так, будто не несет никакой ответственности перед людьми и Богом. Таких людей кара настигает еще при жизни. Но, как правило, монарх сознает, что вся его жизнь — крест власти. Он может противиться этому или смириться, но он это знает. И бывает, сознательно приносит себя в жертву, не ожидая благодарности от народа, который всегда склонен обвинять власть. Такое жертвоприношение было принесено в XX веке за Россию Николаем Александровичем Романовым и его семьей...

При этом, вопреки обывательскому мнению, что монархия — это обязательно деспотия, монархисты четко отделяют ее от тоталитаризма.

– Одна из проблем монархии, которой, если этот строй будет восстановлен, следует избегать, — это ее подмена тоталитаризмом, — предупреждает Игорь Прососов. — Мы уже знаем, что это такое, наша страна жила при тоталитарном строе 70 лет. Но монархия не означает тоталитаризм, она означает, что обычные государственные структуры, существующие и сейчас, будут дублироваться единым волевым лидером, который может и должен вмешиваться в их дела в критические моменты. Который имеет все возможности для экстренных быстрых действий. В этом смысле монархический строй — это логический этап развития христианского общества. Когда в стране есть такой решительный лидер, способный поддерживать порядок, это позволяет христианам, да и всем остальным, не обращать внимания на все суетное и сиюминутное.

– Часто бывает, — подхватывает Павел Ганипровский, — что после гражданской смуты приходит квазимонарх, как Наполеон или Сталин, на первый взгляд обладающий всеми атрибутами и рычагами самодержавной власти. Но, не будучи наследственной и освященной, такая лжемонархия всегда оборачивалась жестокой диктатурой. А диктатор отличается от монарха прежде всего сознанием нелегитимности и временности своей власти. Это мучает всех узурпаторов и заставляет тиранствовать. Но тирания всегда временна и нестабильна, каких бы успехов ни добилось при ней государство. Диктатору не доверяет народ, а тот народа боится. Это похоже на власть уголовного пахана, которая вполне реальна, но в правовом контексте иллюзорна.

Все возможно, все законно

Каким же образом в наше время или в более-менее близком будущем мог бы быть избран монарх? Ведь любое изменение в политике всегда вызывает множество недовольных, а уж настолько радикальное… И если оппозиция объявляет незаконными самые обычные выборы президента, проходящие каждые шесть лет, то что с ней будет после выборов царя, которых в России не случалось больше четырехсот лет?

– По принятому еще в XVI веке закону — а ведь формально его никто не отменил, — нового монарха должен выбирать Земский собор, учитывая мнения представителей всех сословий, — рассуждает писательница Татьяна Алексеева-Минасян. — И на первый взгляд эта процедура и правда выглядит невозможной в наше время, потому что сословий в классическом понимании этого слова сейчас не существует. Нет ни дворян, ни купцов, ни мещан, ни крестьян. Но есть еще одно сословие, которое существует по-прежнему, — духовенство. И тогда всех остальных, тех, кто не относится к духовенству, не является священниками, можно объединить во второе сословие — назовем его, допустим, светским. А кто сказал, что сословий для избрания царя обязательно должно быть много? Их должно быть больше одного, значит, двух, духовного и светского, будет вполне достаточно.

– Для избрания новой династии, как ни парадоксально, в сегодняшней России просто не хватит демократии, — уточняет Павел Ганипровский. — Земский собор — форум всех сословий. А сословия — составные части этнической структуры, которая чем сложнее, тем жизнеспособнее. Семьдесят лет из нас пытались замесить однородную «социалистическую нацию». В ходе этих трудов сословия были уничтожены, произошло упрощение системы, этнос был поставлен на грань уничтожения. Сейчас положение потихоньку выправляется, но еще много лет пройдет до той поры, когда Россия сможет прислать от всех сословий всех городов «выборных, лучших, крепких и разумных людей для Земского собора и для царского избрания». Я полагаю, не меньше тридцати лет…

Что же касается возможных беспорядков после смены политического строя, то эти страхи, по мнению многих монархистов, сильно преувеличены.

– Представьте себе, что по телевизору сейчас объявили, что через неделю Земский собор объявит имя будущего царя и он венчается на царство, и скажите: многие ли станут этому сопротивляться? Ну, в Москве, может быть, выйдет на улицу тысяча человек, в Петербурге — двести пятьдесят, а в Екатеринбурге — тридцать, — уверен Дмитрий Володихин. — Они помитингуют против монархии, и на этом сопротивление закончится. Не будет никакой гражданской войны, не будет большой крови — будет просто реформа государственного строя.

Но так ли все просто?

Тем не менее нельзя отрицать, что общественное мнение в России пока настроено против монархии: по опросам Левада-центра, этот строй готовы признать лишь около восьми процентов населения. Впрочем, согласно исследованию ВЦИОМ, позицию депутата Госудумы Натальи Поклонской, требовавшей запретить фильм Алексея Учителя «Матильда» за оскорбление последнего российского государя, поддержало уже 17 процентов россиян. То есть эти люди тоже потенциальный «монархический электорат».

– Рядовой обыватель в массе своей воспринимает монархию как нечто замшелое, ретроградное, что осталось в далеком прошлом, — уверен Сергей Чекмаев. — Поэтому прежде всего надо показать людям, как может выглядеть имперская Россия будущего, и если эта картинка окажется интереснее других проектов — советского, либерального, технократического и так далее, — в обществе появится запрос на возвращение монархии. Тогда появятся и возможность, и, при определенных условиях, даже необходимость. Собственно, для этого мы с Дмитрием Володихиным и делаем литературные проекты в условной серии «имперского будущего». При этом у монархии есть вполне очевидные минусы: опасность попадания на трон психологически неуравновешенного человека, сменить которого без революционных потрясений будет довольно сложно. Кроме того, предыдущая монархия в России кончилась бесславно, и переломить негативное отношение к ней далеко не так просто, как кажется современным монархистам. Кроме Испании, в мировой практике почти и не встретишь примеров возвращения к королевской власти в Новейшее время.

О противодействии в современном российском обществе идее монархии говорит и Павел Ганипровский:

– Для большинства сограждан монархия ассоциируется с мраком Средневековья, батогами, виселицей декабристов и прочими ужасами. Такая реакция — дань либеральной мифологии, созданной еще в позапрошлом веке. Однако русское самодержавие никогда не совершало тех преступлений, которыми так богата история русской республики. Хотя это даже неважно. Насилие власть творит при любом государственном устройстве. Просто есть периоды, когда его намного больше, чем обычно. Это обусловлено критическими периодами жизни этноса и не зависит от того, называется в этот момент национальный лидер королем или президентом.

Помешать восстановлению монархии могут также и внутренние противоречия среди разных групп монархистов. Без этого, увы, не обходится ни одно политическое движение: разные люди, хоть и объединенные одной целью, могут порой видеть ее очень по-разному, и им не всегда удается прийти к компромиссу.

– Строго говоря, меня нельзя назвать сторонником монархической идеи, — говорит писатель Александр Путятин. — А вот в литературном плане она — поистине золотое дно, особенно для фантаста. Герои художественного произведения должны жить в особенном чудесном мире, куда читателю хотелось бы попасть. И в этом плане трудно найти место привлекательней королевского дворца или императорской резиденции! В реальной же политике приверженцам монархии предстоит решить множество непростых вопросов. Ну, например: какую власть они хотят видеть — самодержавную или конституционную, какой тип ее наследования предпочитают — римский (принципат, тетрархия, доминат), европейский (от отца к сыну), тюркско-гуннский (от старшего брата к младшему). А может, их интересует монархия монгольского типа — когда на курултае императором могут провозгласить не только нойона, но и батыра, как выбрали того же Чингисхана… И это мы еще не коснулись вопросов экономики. В общем, все очень и очень не просто.

Тем не менее поводы для оптимизма у монархистов все же есть.

– У монархического строя хватает плюсов. Кроме очевидных — предсказуемости власти на долгий срок и определенного лобби монархических домов Европы, — есть и скрытые. К примеру, экономия на массовых выборных марафонах каждые несколько лет, нахождение у руля страны человека, которого с молодости готовили управлять страной с помощью довольно ограниченных средств конституционной монархии, — говорит Сергей Чекмаев. Вот только сам он не монархист.