ЯРКИЙ МИР
«Секретные материалы 20 века» №9(395), 2014
Дружить народами
Василий Соколов
публицист
Санкт-Петербург
3362
С рождения и до окончания средней школы я жил в Молдавии. Родным для меня стал городок Сороки на живописнейших берегах Днестра. Кстати, он дал отечественной культуре режиссера Киру Муратову и много других известных деятелей культуры. Населен он был самым разным народом: помимо молдаван, в нем жило множество евреев и украинцев, немало русских, не только посланных для восстановления республики после войны (например, как мой отец), но и живших там с незапамятных времен. В середине пятидесятых прошлого века в Сороках осели цыгане (теперь этот город считается их восточноевропейской столицей). Были и представители иных национальностей – болгары, поляки, немцы, существовала небольшая колония гагаузов. Словом, в городе царил настоящий интернационал. Смею утверждать, что не было у нас и бытового антисемитизма, даже в мрачноватый период пресловутого «дела врачей». Так что в семнадцатилетнем возрасте я покинул родные Сороки вполне невинным в идеологическом смысле юношей. А впервые мне пришлось косвенно столкнуться с про явлениями национализма в середине шестидесятых. В летние месяцы я, студент кафедры славянской филологии ЛГУ, работал по линии бюро «Спутник» с группами туристов, и потому доводилось часто бывать в пограничном Чопе. Однажды в ожидании новой группы мне пришлось остаться там дня на два, и местный представитель «Спутника», этнический венгр по имени, кажется, Йошка, любезно пригласил меня переночевать у себя дома, в соседнем Ужгороде. Я не отказался. Родители Йошки, кстати не говорившие по-русски, приняли меня вежливо, но прохладно. За ужином они о чем-то спросили сына, он ответил, и тут лица стариков расплылись в улыбке. Они принялись активно угощать меня, потчевать домашней палинкой и венгерскими копченостями и разносолами. Я спросил Йошку, почему они вдруг так «потеплели» ко мне. «Не обращай внимания! Просто они сначала подумали, что ты украинец, но я объяснил им, что ты русский». Пять-шесть раз в году я бывал в Киеве и полюбил этот город. Но однажды местный «Спутник» включил в программу группы югославских туристов посещение Музея Тараса Шевченко. Там нас встретил гид, который начал экскурсию… на чистейшем украинском языке! Естественно, я попросил его перейти на русский, потому что добрую половину его речей я был не в состоянии перевести на сербохорватский. Он ответил мне на чистейшем русском языке: «Вы находитесь в музее великого украинского поэта, и потому будьте любезны слушать нашу речь!» На мои слова о том, что в Латвии гиды говорили со мной по-русски, а не по-латышски, он никак не реагировал. Туристы были в недоумении, и мы приняли решение покинуть музей. Его директор вдогонку нам извинился за своего служащего, но… развел руками, признавшись, что ничего не может поделать с этим «национальным кадром». Довелось мне бывать и в Риге. Там никаких «лингвистических» проблем, как уже было сказано выше, не случалось. Но один момент запомнился мне надолго. Мой земляк-одноклассник учился в Рижском авиационном институте и, к его достоинству, успел за три года неплохо выучить латышский язык. В свободное от своих туристов время мы с ним зашли в магазин с намерением приобрести бутылочку страшно дефицитного в те времена «Рижского бальзама». В ответ на мою просьбу продавщица что-то ответила по-латышски, а друг сразу же подтолкнул меня к выходу. На мой недоуменный вопрос он ответил: «Она сказала, чтобы ты зашел к вечеру, и она обязательно продаст тебе бутылку! Просто она приняла тебя за латыша, а меня – за русского туриста». Так я впервые попал впросак из-за своей внешности: жители многих стран, в которых пришлось побывать, практически всегда принимали меня за «своего». Промашка вышла однажды – в Праге. Было это уже в середине семидесятых, я работал в ЧССР переводчиком и довольно прилично говорил по-чешски. Правда, изредка путался в чешских и словацких словах, что неудивительно, потому что по долгу службы приходилось ежедневно делать для начальства обзор основных газет, как чешских, так и словацких. И вот, покупая на Вацлавской площади пачку сигарет, я неосторожно попросил киоскера продать мне и коробку спичек, назвав их не «сирки», а на словацкий манер – «запалками». В ответ старик-киоскер настойчиво предложил мне приобрести братиславскую газету «Правда». Я возразил, поскольку уже приобрел сегодняшний номер, на что получил отповедь: «А «запалки» покупайте в Братиславе!» – и захлопнувшуюся перед моим носом амбразуру киоска. Прошло четыре десятка лет, и я вновь по делам службы оказался в нынешней Чехии, в красавице Праге, битком набитой самыми разнообразными туристами. В один прекрасный день стал накрапывать дождичек, и я зашел в ресторан, в котором любил сиживать в прежние годы. «У медвежат» (так назывался он) практически ничего не изменилось за долгие годы: пиво по-прежнему подавал специальный официант, отмечая каждый «занос» карандашом на краешке фаянсового кружка; специальная официантка «работала по меню», то есть принимала заказ на еду и приносила ее, а рассчитывал посетителей «пан врхни» – метрдотель. Он же вежливо осведомлялся у клиентов, все ли было хорошо и понравилось ли им в ресторане. Рассчитывая меня, он пригласил заходить к ним еще и, слегка понизив голос, добавил: «Просто сегодня дождь, и потому набилось много русских, а вообще у нас спокойно!» Я смалодушничал и не стал признаваться в том, что я тоже русский… А года три тому назад я представлял в Белграде свой перевод книги о сподвижнике Петра I, графе Рагузинском-Владиславиче, сербе из Герцеговины. Присутствовавшие на мероприятии герцеговинцы настояли на том, чтобы я с ними отправился в Республику Сербскую, автономию в составе Боснии и Герцеговины. После четырехчасовой поездки мы прибыли на границу, и тут меня и моих новых друзей ждала неприятность: пограничник в звании капитана отказался пропускать меня ввиду отсутствия боснийской визы! Надо сказать, что Республика Сербская обладает практически полной автономией, и только пограничная полиция в Боснии смешанная – состоит из православных сербов и боснийцев-мусульман, каковым и оказался капитан! Казалось, поездка сорвалась, но тут к нам подошел сержант-серб и пошептался с хозяином машины. Тот воспрял духом и немедленно связался по мобильнику с товарищем, живущим в Черногории. Двадцать минут спустя на погранзаставу пришел факс, приглашающий меня посетить эту республику! А транзитный проезд через Боснию дозволяется и без визы… Так мы и сделали. Заодно новые друзья свозили меня в Боку Которскую. Правда, пришлось уговаривать черногорских пограничников поставить в мой паспорт штамп о пересечении границы. «Да зачем это вам? Мы русским просто так рады, даже без паспорта!» Год спустя я опять побывал в Республике Сербской, уже в качестве участника семинара по вопросам литературы и истории. На этот раз меня снабдили соответствующей бумагой, гарантирующей мое «временное пребывание и обеспечение проживанием и питанием», что вполне заменяло боснийскую визу, которую можно было получить только в Москве. На знакомом пограничном пункте в автобус вошел пограничник (нас было десятка два участников из бывшей Югославии, единственный русский – я), собрал у всех удостоверения личности и мой паспорт. «Ну вот, подумал я, теперь меня опять не пустят…» Минут через десять пограничник вернулся и громко, на весь автобус, спросил: «Кто здесь русский?» Я немедленно признался. И тогда он подошел ко мне, встал по стойке «смирно», приложил ладонь к козырьку и отрапортовал по-русски: «Дорогой товарищ Соколов, рад приветствовать вас на земле Республики Сербской! Добро пожаловать!» – и вернул мне паспорт… Во всем рассказанном нет ни слова выдумки, я ничего не присочинил. Хотя мог бы еще долго и много рассказывать о своих встречах в самых разных странах. Из них, как и из своих детских и юношеских лет, я вынес очень важный урок: нет плохих народов, и хороших людей намного больше, чем плохих. А что касается знания языков… Никак не могу забыть один казус времен развала СССР и «парада суверенитетов». Одно предприятие из ставшей очень независимой Эстонии решило возобновить связи со своим деловым партнером из Узбекистана и потому направило им соответствующее письмо на, естественно, эстонской «мове». Вскоре пришел ответ, написанный по-узбекски! Мораль: язык не должен разделять народы на «чужих» и «своих». Это инструмент не для болтовни, а для укрепления дружбы со всеми народами мира. Это я вам как профессиональный переводчик говорю… 1 мая 2014
|
Последние публикации
Выбор читателей
|