«Анна Каренина»: 100 лет съемок
ЯРКИЙ МИР
«Секретные материалы 20 века» №4(364), 2013
«Анна Каренина»: 100 лет съемок
Евгения Назарова
журналист
Санкт-Петербург
2190
«Анна Каренина»: 100 лет съемок
Последнюю «Каренину» британского режиссера невзлюбили еще, кажется, до того, как Джо Райт приступил к ее созданию

В январе 2013 года российский кинопрокат пережил волнительные минуты: на экраны вышла очередная «Анна Каренина», отметив столетний юбилей попыток перевести трагическую героиню с бумаги на пленку. Первый фильм по всемирно известной книге Льва Толстого — черно-белый и немой — сняли в дореволюционной России то ли в 1910-м, то ли в 1911 году: картина считается утраченной, а источники расходятся во времени ее создания. В 1910-м попытку экранизировать историю всепоглощающей страсти делали и в Германии — правда, от этой картины тоже остались одни воспоминания, а еще — стойкая убежденность мирового сообщества в том, что роман интернационален, несмотря на типично русский колорит.

Снобизм отечественный зритель, видимо, впитывает с молоком матери, считая любое произведение русской культуры принадлежащим только ему по факту рождения, а значит — лишая черствых, чужеродных иностранцев права по-своему прочитывать шедевры русской литературы. Последнюю «Каренину» британского режиссера Джо Райта невзлюбили еще, кажется, до того, как верный поклонник творчества Толстого приступил к ее созданию. И героиню-то Райт выбрал не ту («Какая Анна может получится из Киры Найтли? Ей только в приключенческих фильмах играть!» — звучало из уст знатоков кинематографа), и русской души, противоречивой и томной, консервативному англичанину не понять.

Однако фильм состоялся — и породил шквал желающих воочию убедиться в провале очередного амбициозного режиссера. Многие, правда, изменили мнение после просмотра, а кроме того, бросились вспоминать прочих исполнительниц роли Анны — благо фильмов по роману набралось за столетие более тридцати.

«Они устали…»

Быть начинающей актрисой и не мечтать сыграть Анну Каренину — это даже неприлично. Казалось бы, воплотить образ романтической самоубийцы — верный способ показать миру свои творческие способности. Молода, влюблена, несчастна — казалось бы, история понятна всем, в чьей груди бьется нежное девичье сердце. Ставь ее в один ряд с шекспировскими Джульеттой и Офелией — и упивайся страданиями сколько душе угодно. Только вот на этапе интерпретации роли обычно начинаются большие проблемы. Потому что, во-первых, разные нежные девичьи сердца чувствуют Анну по-разному, да и мужское воображение способно по-особенному нарисовать образ героини. А во-вторых, Каренина Толстого живет в контексте непонятной современному взгляду эпохи, где все почему-то говорят по-французски, бегают с бала на бал, ни минуты не работая, а еще умудряются по ходу развития событий решать фундаментальные вопросы бытия — скучные и совсем не про любовь. К тому же прыгнуть под поезд — это все же несколько не то, что плакать на кухне подружке в плечо слякотной осенней ночью: тут и мужество нужно, и надлом, и протест. Пожалуй, именно поэтому одноименный роман Льва Николаевича ассоциируется, в первую очередь, именно с Анной, а образы других героев прячутся за ее хрупкую спину. По той же причине экранизации «Карениной» оценивают, в первую очередь, по тому, как справилась с ролью героиня.

Так, Анну в исполнении Софи Марсо экранизации 1997 года писатель Дмитрий Быков охарактеризовал как особу, не вышедшую из амплуа французской школьницы, внезапно открывшей для себя радости секса. Критику не пришлась по вкусу и последняя постановка — главным образом потому, что он увидел в ней издевательство над бессмертным романом Толстого и даже над современной русской действительностью. Правда, последнее обстоятельство Быков счел справедливым: «По «Анне Карениной» Райта видно, до какой степени мы им действительно надоели — с нашим неумением сделать выбор, с нежеланием работать, с рабской покорностью перед любой правительственной мышью, с вездесущей и всевластной тайной полицией, с бессмысленным трепом, с враждой к интеллекту и преклонением перед дикостью; видно, насколько деградировало уже и самое наше злодейство, не вызывающее ни гнева, ни смеха, а только бесконечную тоску. Мы перестали быть страной с живыми проблемами и живыми лицами — мы теперь декорация для постмодернистского балета; мы не смеем претендовать на то, чтобы они чтили наши святыни и помогали нам в борьбе с нашими пороками, — именно потому, что они от всего этого уже невыносимо устали, а мы еще нет».

Мир как театр

В защиту фильма высказался — и не менее красноречиво — публицист и кинокритик Антон Долин. «Если первоисточник гениален, никакая интерпретация, даже самая абсурдная и бездарная, не будет в силах его испортить — только невольно обогатит, — отметил Долин. — Если же первоисточник ничтожен, так ему и надо: пусть замысел автора потеряется в богатстве прочтений».

Что и говорить, фильму Райта, похоже, не суждено стать лишь очередной интерпретацией бессмертного романа Толстого. Тут даже несчастная Анна со своими любимыми мужчинами, опиумным бредом и резвым самоубийством отходит на второй план, уступая дорогу более существенному вопросу: что они сделали с дворянским бытом XIX века, как они могли?! При том, что сегодняшние зрители явно знают о нем не больше режиссера Райта.

Для тех, кто живет вне потрясений кинематографа, расскажем кратко: Джо Райт и сценарист картины Том Стоппард сняли свою «Каренину» частично в театральных декорациях, чем убили сразу выводок зайцев. Для начала это помогло воплотить в жизнь основной замысел создателей: убежденные в том, что трагедия Анны и Вронского заключалась в том, чтобы играть роли, которые навязаны им обществом, Райт и Стоппард намеренно сделали мир, в котором живут герои, бутафорским. Игрушечный поезд, бумажный снег, схематично нарисованные декорации Москвы и Петербурга… «Позолота» беспощадно слезает со стен салонов и театров, по мере того как Анна приближается к бездне. Рамки сцены, построенной прямо в кадре, не дают героям увидеть собственное Я вне контекста этих стен, взглянуть шире, в конце концов — спрыгнуть и убежать на поиски иной действительности: за сценой — только темнота зрительного зала, за светом бала — лишь полумрак очередных картонных анфилад. Не случайно и эпизод скачек снят на тех же театральных подмостках — здесь даже лошади развернуться негде, не то что широте человеческой натуры. И катастрофа неминуема, и Анна кричит, разрезая шуршащую тишину условностей, — а театр не прощает такого к себе отношения.

Том Стоппард, по его признанию, прежде всего театральный драматург, поэтому в качестве декораций сомневаться не приходится. К тому же, заменив натуру картонным золотом и гипсовым мрамором, авторы картины как бы расписались в том, что не намерены делать историческое кино. Откуда им знать, какой была Россия конца XIX века? Мы поголовно не знаем об этом и сами — будь мы хоть сантехники, хоть профессора наук. Эта вселенная, не имеющая ничего общего с сегодняшним бытом, безвозвратно канула в прошлое. Воссоздавать ее — значит придумывать, обрекая свои фантазии на критику несогласных и заставляя зрителя бесконечно сравнивать кинематографическое полотно с собственными представлениями. Довольно очевидно, что в ситуации выбора мы скорее останемся при своем, привычном мнении — это удобно, а главное, не требует дополнительных интеллектуальных затрат.

Показывая мир, в котором живет российское общество, как театр, авторы последней «Карениной» лишают нас шанса сравнивать, искать сходства и различия между фильмом и романом. И — удивительное дело — к концу фильма мы начинаем верить в эту историю на театральных подмостках, хотя поначалу все говорило: не верь, это игра, декорации разберут, Анна смоет грим и достанет из кармана брюк мобильный телефон.

«Просто смиритесь с тем, что, если вы в юности или детстве увидели Каренину Греты Гарбо, Татьяны Самойловой, Софи Марсо или даже Татьяны Друбич, она может остаться для вас такой, единственной, — но для кого-то другого Анна срифмуется с Кирой Найтли, и тоже навсегда, — пишет Антон Долин. — Это как с картинками к хорошей книжке, которую читаешь впервые: они врезаются в память — и остаются. Некоторые предпочитают книги без картинок. Имеют право. Только зачем потом ходить в кино и возмущаться, что не совпало?»

Да, несовпадение — даже не то слово, скорее, резонанс, контраст, сбой в системе координат. Но ведь их всех — и Татьяну Самойлову, и Вивьен Ли, и Софи Марсо — сравнивали когда-то с той самой Анной из толстой книжки. И, надо сказать, ни прототип, ни актрисы от этого не пострадали.

Фильм со счастливым концом?

Перечислять и сравнивать друг с другом все экранизации «Анны Карениной» за последние сто лет — дело неблагодарное и бесполезное. Творческий почерк режиссера всегда зависит от времени, как и идеалы красоты, — а кто усомнится в том, что экранная Анна должна быть красивой? Очевидно и другое: прочесть, понять и заснять на пленку знаменитый роман и у нас на родине, и в мире стремились одинаково часто. Так что хочешь не хочешь, а любимую книгу придется оторвать от патриотически настроенного сердца и отдать в копилку шедевров мировой литературы.

Мы, пожалуй, начнем с зарубежных экранизаций романа, оставив близкую и понятную отечественную историю «на сладкое». Тем более что, как мы уже знаем, в России и Европе его попытались поставить практически одновременно.

Уже в 1912-м светлая мысль экранизировать «Анну Каренину» пришла в головы французам — даже странно, как черствым, консервативным немцам удалось опередить этот романтически настроенный народ. Режиссером картины стал небезызвестный Альбер Капеллани — художественный руководитель Общества авторов и литераторов, компании, выпускавшей ежегодно по полсотни фильмов. Сам Капеллани с увлечением снимал картины по мотивам популярных романов XIX века, в первую очередь — произведений Виктора Гюго («Собор Парижской богоматери», «93-й год», «Отверженные») и Эмиля Золя («Западня», «Жерминаль»). Главную женскую роль в его интерпретации «Анны Карениной» сыграла Жанна Дельвэ — увы, это то немногое, что мы знаем о фильме.

За последующие 15 лет «Анна Каренина» совершила эффектный вояж по странам и континентам: ее ставили в Италии и Германии, Венгрии и США. Последнюю немую картину сняли в США в 1927-м, изменив название с труднопроизносимого русского имени на приятное глазу слово «Любовь». Интересно, что у фильма существует два разных финала — альтернативная счастливая развязка о воссоединении Анны и Вронского после смерти Каренина, предусмотренная MGM для проката в США, и традиционная трагическая — для проката в Европе. Главную женскую роль исполнила Грета Гарбо. Она же стала первой «говорящей» Анной, когда в кино пришел звук: в 1935-м Кларенс Браун снял свою версию картины, снова утвердив Грету Гарбо на главную роль. Этот фильм признали лучшей иностранной картиной на Венецианском фестивале, а сама актриса получила награду New York Film Critics Circle Award в 1935 году в номинации «Главная женская роль».

Но, по многочисленным отзывам, сильнее всех «выстрелила» в роли Анны Карениной Вивьен Ли. Фильм с ее участием вышел на экраны в 1948-м и на долгие годы связал представления зрителей всего мира об Анне Карениной именно с этой актрисой. «Просто удивительно, что может действительно хорошая актриса сделать со зрителем, чьи ожидания изначально настроены против нее, англичанки, в роли русской женщины Анны Карениной. Действительно, наблюдая за игрой этой замечательной актрисы, зрителю уже не важно, что в России вывески на окнах магазинов должны быть на русском языке, что в России, в конце концов, говорят по-русски. Наверное, так всегда должно быть, когда смотришь настоящее кино», — этот зрительский комментарий, трогательный в своей простоте, мы нашли на просторах Интернета. И прелесть искренности в том, что к ней нечего добавить.

Про Софи Марсо — следующую звездную исполнительницу роли Карениной — мы уже говорили выше. Новое поколение кинозрителей, для которого фильм 1997 года стал первым в этой плеяде экранизаций, считают «своей» Карениной именно ее — даже невзирая на ляпы и откровенно скверный акцент, проскальзывающий в немногочисленных русских репликах. Красиво, эстетично, про любовь — режиссер Бернард Роуз удовлетворил зрительские запросы сполна. К тому же Вронский стал блондином — вполне в духе вкусов времени.

Любовь — мгновение

Разве что завзятые киноманы помнят Аллу Тарасову в роли Карениной — фильм, снятый Татьяной Лукашевич, стоит в тени последующих экранизаций, но это, безусловно, не повод о нем не говорить. Изначально постановка родилась как спектакль Московского Художественного театра и 16 лет успешно существовала в этом качестве. В 1953 году легендарный спектакль Владимира Немировича-Данченко решили перенести на пленку, и замысел воплотился в жизнь несмотря на протесты ведущих актеров. Так, Алее Тарасовой на момент съемок было уже 55 лет — весьма солидный возраст, чтобы играть страдающую, нервную Анну. В итоге Тарасова появилась в экранизации, правда, не без нервной дрожи: как гласят воспоминания современников, актеры, участвовавшие в съемках, отчаянно просили не выпускать фильм на экраны, когда увидели конечный результат. Однако зрители приняли картину с восторгом: согласно статистике, его посмотрели 34,7 миллиона зрителей, и картина легко обошла в прокате десятки трофейных фильмов немецкого и американского производства.

Но истинно русской Анной Карениной до сих пор остается Татьяна Самойлова. В 1967-м на Мосфильме приступили к «съемкам века», пригласив на главную роль актрису, которая в ту пору была в зените славы после фильма «Летят журавли», прогремевшего на Каннском кинофестивале.

Даже если вы раньше не верили в то, что любовь — это мгновение, когда двое только встречаются взглядом, то Татьяна Самойлова и Василий Лановой вполне могут убедить вас в обратном. Сцена знакомства Анны и Вронского в поезде стала одной из ключевых в фильме — случайный взгляд решил судьбу двоих влюбленных, а великолепные глаза Татьяны Самойловой не превозносил только самый черствый и бездушный зритель. Александр Зархи, режиссер картины, так объяснял свой выбор актрисы на главную роль: «Почему Татьяна Самойлова? Этот вопрос мне задавали тысячу раз… Каждый имеет собственное восприятие, представление об Анне. Можно было пригласить на роль Карениной талантливую красивую актрису. Но мне казалось, что погоня за банальной доходчивостью упростит дорогой всем образ, лишит его пленительного своеобразия и загадочности, которые были в Анне». Своеобразие и загадочность сделали свое дело — «Анна Каренина» Зархи стала второй по посещаемости экранизацией русской классики после «Войны и мира» Сергея Бондарчука.

И еще одна интересная деталь: роль Бетси в этой экранизации сыграла Майя Плисецкая. А через семь лет она исполнила уже партию Анны в фильме-балете на музыку Родиона Щедрина.

Триумфальный список советских экранизаций могла бы продолжить картина Сергея Соловьева с Татьяной Друбич в роли Анны, но этого не произошло. Семь лет назад дистрибьюторы были уверены в том, что роман Толстого в новом тысячелетии не интересен и не нужен аудитории. Но — вот незадача — последняя экранизация Джо Райта собрала в мировом прокате почти 44 миллиона долларов, а в российском — почти пять миллионов. Выходит, нестареющая классика все же заслуживает того, чтобы дать ей дорогу в будущее — в том числе и в виде новых интерпретаций?


14 февраля 2013


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8257991
Александр Егоров
929688
Татьяна Алексеева
763275
Татьяна Минасян
317639
Яна Титова
242539
Сергей Леонов
215369
Татьяна Алексеева
178387
Наталья Матвеева
174987
Валерий Колодяжный
169528
Светлана Белоусова
156979
Борис Ходоровский
154992
Павел Ганипровский
130451
Сергей Леонов
111883
Виктор Фишман
95531
Павел Виноградов
91978
Наталья Дементьева
91521
Редакция
84673
Борис Ходоровский
83116
Станислав Бернев
75659