Летом 1980 года в составе Московской экспедиции автор этой статьи принимал участие в геофизических поисках золота и серебра на Чукотке. Однажды из-за небольшой неполадки нашему вертолету пришлось приземлиться примерно в 200 км к северу от базы, расположенной у городка Эгвекинот. Недалеко от места вынужденной посадки находился один из первых оловянных рудников на месторождении касситерита, открытого советскими геологами примерно в 1930 году. Во время ремонта и дозаправки местный механик-старожил рассказал историю этого рудника. Речь в том числе шла и о так называемой «Челюскинской эпопее». И повествовал рассказчик не только о знаменитом ледоколе, но и о втором корабле, на котором везли заключенных именно для этого оловянного рудника. А потом затопили вместе с людьми. Глядя на наши расширенные от удивления глаза, механик сказал: «Да у нас здесь, на востоке, это обычная история! Может, потому и отказались от помощи, предложенной Рузвельтом!»

Уже в Германии, изучая немецкие архивы и собирая данные о жизни замечательного математика и удивительной женщины Эммы Амалии Нетер (1882–1935) и о ее связях с советскими математиками, я обнаружил информацию о том, что уже весной 1934 года, едва ли не сразу же после снятия с льдины, руководитель экспедиции Отто Юльевич Шмидт оказался в Нью-Йорке. Хотя никаких математических конгрессов (а молодой Шмидт подавал в математике большие надежды!) или совещаний полярников в то время в Америке не происходило.

ЦЕЛЬ ПОХОДА – ОЛОВО!

Обо всем этом я вспомнил, когда в газете «Европа-Экспресс» (Берлин) прочитал версию Вячеслава Демидова «Зачем пожертвовали «Челюскиным» Но вступать тогда в дискуссию не стал: версия есть версия. А в феврале 2004 года (как раз к 70-летию гибели ледокола!) получил из Израиля пакет. В нем находились 13 листов печатного текста. К сожалению, без подписи и каких-либо ссылок на источники. Лишь дата: 20.05.2003. Но сведения из Израиля удивительным образом совпали с рассказом механика с Чукотки. И по-новому освещали как всю «эпопею» в целом, так и возможные причины неожиданного появления Шмидта в Нью-Йорке в частности.

Начну с того, что в СССР не было богатых месторождений олова. Не составило исключения и то, о котором упоминалось выше. Жильные залежи касситерита требовали огромных затрат на их разработку. Разве что бесплатная рабочая сила (в виде заключенных, конечно!) могла сделать этот рудник если не прибыльным, то хотя бы не столь убыточным. И все же разработка месторождения была необходима для уменьшения зависимости страны от зарубежных поставок данного стратегического сырья.

Правильно писал В. Демидов в упомянутой выше статье, что построенный в Дании корабль, названный «Челюскиным», вовсе не был ледоколом; что академик Крылов и другие специалисты сомневались в возможности использования его в северных широтах; что весь поход был экспериментом. Общеизвестно и то, что одна из женщин родила на борту «Челюскина», когда он находился в Карском море. Отчего мать и назвала девочку Кариной. Вот только цель эксперимента была не той, которую предположил уважаемый автор. И если, по его мнению, Шмидт пригласил «группу студентов старших курсов» транспортного института для поддержания духа экипажа в случае аварии (?), то почему на борту оказались беременные женщины?

Остановимся сначала на цели эксперимента. Доставка рабочей силы для оловянного рудника по БАМу (а он в основном уже функционировал в то время) выглядела мало целесообразной, так как добраться по железной дороге можно было лишь до Забайкалья. Дальше предстоял невообразимо трудный путь по бездорожью на Север, мало приспособленный для переброски тысяч заключенных. Вот почему «партия и правительство» приняли решение перебросить людей для рудника, расположенного у Чукотского хребта, северным путем. И в этой ситуации с мнением Крылова и других ученых, естественно, никто не считался.

НЕВЫРАЗИТЕЛЬНОЕ ИМЯ «ПИЖМА»

Экспедиция, которая должна была подтвердить такую возможность, состояла из двух одинаковых кораблей датского производства. Только тот, на котором везли заключенных, следовало переоборудовать под транспортное средство, что заняло около месяца. В связи с чем и случилась так дорого обошедшаяся задержка с выходом всего каравана. В БСЭ (том 61, с. 158–159) по этому поводу можно обнаружить только легкий намек: «Из Мурманска в полярный поход «Ч» направился лишь 8 августа 1933 года».

Итак, два «ледокола» – один с невыразительным названием «Пижма», другой – с гордым именем русского исследователя Севера «Челюскин» – отправились из Мурманского порта в самом конце северного лета. На первом вся власть принадлежала начальнику конвоя Кандыбе. Это его жена родила девочку в Карском море (из чего можно предположить, что семья собиралась оставаться на оловянном руднике довольно долго). На втором командовали капитан В. И. Воронин и научный руководитель экспедиции О. Ю. Шмидт.

Охрана на «Пижме» была немногочисленной. Да и кого там было бояться? Уголовников совсем немного. Остальные – священники и «вшивые интеллигенты». Среди них – большая группа евреев-радиотехников. Развитие коротковолновой радиосвязи, обеспечивающей охват едва ли не всего земного шара, привлекло к себе в те годы многих молодых людей. Ведь, находясь в Москве или Киеве, радиолюбители могли беседовать со своими коллегами в Канаде или Японии. Когда соответствующие органы заинтересовались этими людьми, обнаружилось, что еврейская прослойка была весьма существенной. Естественно, «сионистский заговор» мгновенно раскрыли, а его участникам вынесли «мягкий» приговор – отработать по 10 лет на северном руднике. Вряд ли кто-либо из осужденных имел шанс остаться в живых! Поэтому «Пижма» следовала за «Челюскиным», не попадая в объективы фотокорреспондентов.

МЫ СПРАВИМСЯ САМИ!

Когда «Челюскин» попал в ледовый плен, «Пижма» отстала почти на 30 км. Позывные Кренкеля были услышаны как в Европе, так и в Америке. Рузвельт, баллотировавшийся на пост президента Соединенных Штатов, предложил свою помощь советской России (хотя в это время между двумя странами еще не были установлены дипломатические отношения). Это весьма способствовало бы его избирательной компании! Тем более что США имели на Аляске целую эскадрилью дюралевых самолетов, приспособленных для северных условий, летавших на большие расстояния и располагавших пассажирским отделением на 6 и 8 человек (отметим здесь, что самолеты советских летчиков Каманина, Водопьянова, Ляпидевского, Слепнева, Доронина и других, будущих первых героев Советского Союза могли забрать не более двух пассажиров!). Трудно сказать, как поступило бы советское правительство, не будь рядом с «Челюскиным» злополучной «Пижмы». Ну а в этом случае отказ последовал незамедлительно. Мол, справимся сами. Вывозить заключенных с «Пижмы», естественно, никто не собирался. Ее следовало взорвать и утопить вместе с «пассажирами». Что и должен был проконтролировать Кандыба.

Кандыба лично из пистолета несколько раз выстрелил в корабельную рацию, чтобы, пока будет тонуть корабль, никто не смог ею воспользоваться. Заложили три заряда. Охрана установила на взрывных механизмах такую временную задержку, чтобы можно было отъехать на безопасное расстояние. И на двух аэросанях (которые, кстати, были выгружены с «Пижмы» на льдину и тут же налажены не без участия еврейских инженеров-заключенных) Кандыба с немногочисленным конвоем отправился к «Челюскину». По дороге они услышали взрыв…

РАЗГОВОР С ПЕТЕРСОМ

Некоторое время спустя, уже на Большой Земле, все это Кандыба рассказывал Якову Петерсу, тогдашнему члену Комиссии партийного контроля и бывшему заместителю начальника ВЧК.

Из трех зарядов взорвался лишь один, наименьший. И вместо нескольких минут «Пижма» тонула около восьми часов. Заключенные вырвались из трюмов, вынесли на лед снаряжение и оставшиеся продукты питания. Евреи-радиотехники нашли запасную рацию и аккумуляторы, быстро все восстановили и начали посылать сигналы с просьбой о помощи. О том, что произошло дальше, рассказывают страницы, полученные мной из Израиля.

Выслушав рассказ Кандыбы, Петерс положил перед ним журнал и, указав на фотографию, спросил:

– Узнаете ли вы кого-нибудь на этом снимке?

Вглядевшись, Кандыба обмер: на фоне небоскребов была запечатлена группа людей в весьма странной одежде. Среди них он узнал одного из бывших «пассажиров» «Пижмы» – священника Серафима. Да и другие лица показались ему знакомыми.

– Как вы можете объяснить нам все это? – последовал следующий вопрос.

Ответа у комбрига Кандыбы не было. Его разжаловали и расстреляли.

Можно предположить, что Шмидт, пользовавшийся большим уважением у американских коллег, был послан в Америку для решения вопросов о возвращении беглецов на родину, но вернулся ни с чем.

Личного дела Кандыбы в архивах найти не удалось. И уже одно это заставляет меня назвать все изложенное выше очередной версией. Как и то, о чем рассказывает последняя, 13-я страница присланного письма.

НЕОЖИДАННЫЙ ЗВОНОК

Некто, назвавший себя Яковом Самойловичем, рассказывает, что однажды в его квартире раздался телефонный звонок (дальше цитирую текст письма):

«– Мне нужен Яков Самойлович.

– Я вас слушаю.

– Я должен убедиться в том, что вы и есть тот самый человек, которого я ищу. Вы родились 1 августа 1930 года?

– Абсолютно верно.

– Вашу маму зовут Софья Израилевна?

– Моя мама погибла во время ленинградской блокады, но ее действительно звали Софья Израилевна.

– В таком случае, вы именно тот, кого я ищу. Я ваш отец. Я звоню вам из Соединенных Штатов.

– Вы, видимо, большой шутник! Мой отец погиб при невыясненных обстоятельствах еще в 1934 году в должности «врага народа».

– Вовсе не погиб. С Божьей помощью остался жив и попал в Америку. Дорогой сын! Я тебе все напишу в письме. Если бы ты знал, как трудно было мне тебя отыскать…»

С Яковом Самойловичем мне встретиться не удалось.